лос нарвался бы на некоторые трудности с миграционной службой, но самым худшим, что ему в этом случае грозило, была бы высылка из страны. С четырьмястами тысячами в кармане он бы перенес такую участь. В первую очередь, ввиду альтернативы: исполнять две работы, из которых оплачивалась только одна. И работодатель, которого он то и дело вынужден кормить за свой счет.
Альмен вскочил с постели. Надо унести стрекоз из дома, чем раньше, тем лучше.
Под душем он подготовил план: он упакует вазочки вместе с одеждой и бельем в чемодан и уедет на поезде куда-нибудь в другой город. И там сдаст чемодан в камеру хранения. Или запрет в автоматической кабинке. Или еще куда-нибудь денет. На месте будет видно. У этого плана имелось дополнительное преимущество: Альмена не окажется дома, когда явится Дериг.
Но план не осуществился. Когда Альмен, словно ирландский поместный дворянин — в твидовом костюме с подтяжками и жилеткой, — готовый к отъезду вышел из комнаты и хотел просить Карлоса принести ему стеклянные вазочки, того уже и след простыл. Было всего половина седьмого, на полчаса раньше начала обычного рабочего дня Карлоса, но он уже ушел. Стол был накрыт для завтрака, рядом с тарелкой лежала записка, на которой рукой Карлоса было написано: «Muy buenos dias, Дон Джон, я должен кое-что сделать. Чай в термосе, и кофейная машина подготовлена, Вам осталось только включить ее, и она сделает кофе. Disculpe, извините меня. — Карлос».
Альмен налил себе чаю. Что за дела выгнали Карлоса из дома в такую рань? Что может быть настолько важным, что он даже не подал утренний чай?
Придется теперь ждать возвращения Карлоса. Альмен понятия не имел, где тот спрятал стрекоз. Без его помощи их не найти.
Если они вообще находятся в доме.
Альмена охватило чувство бессилия. Он отодвинул в сторону чайную чашку, пошел в кухню к кофейной машине и нажал на «включить».
Очень скоро возникло жужжание, оно нарастало. Но ему показалось, что прошла вечность, пока закипела вода, кухня наполнилась ароматом кофе и из фильтра сначала закапала, а потом полилась черная жижа.
Он взял из машины полный кувшинчик и вернулся к столу. Когда он пересекал маленькую прихожую, то увидел через окно массивную фигуру, идущую к входной двери. Дериг.
Дверь распахнулась, как будто в дом явился хозяин.
— Так, уже на ногах, — констатировал тот при виде полностью одетого Альмена. Его взгляд упал на чемодан, стоящий у вешалки. — Ага, запланирован отъезд.
Альмен овладел собой настолько, что смог произнести:
— Я ждал вас позже.
— «Ждал» — это, конечно, слегка преувеличено, — осклабился Дериг, указывая на чемодан.
Затем он требовательно протянул руку, как в свой предыдущий приход, и, набычившись, смотрел на своего должника.
Первая реакция Альмена — бессильно пожать плечами.
— Нет? — насмешливо спросил Дериг.
Альмен отрицательно покачал головой.
Дериг открыл входную дверь и крикнул наружу:
— О’кей, мужики, приступайте!
В дом вошли трое коренастых мужчин в комбинезонах. В руках у них были веревки и ремни.
Альмен стоял как парализованный. Он видел, как мужчины приближаются к нему, и закрыл глаза.
Но не последовало ни удара, ни пинка, ни укола. Шаги прогромыхали мимо него по дощатому полу и стихли на ковре в библиотеке.
Альмен с сомнением открыл глаза. Он в прихожей один. Осторожно пройдя в гостиную, выглянул оттуда в библиотеку.
Трое под присмотром Дерига взялись за рояль.
С покорностью судьбе Альмен взирал, как они уносили его кабинетный «Бехштейн».
Когда Дериг, покидая дом, буркнул:
— На этом считаю дело исчерпанным.
Альмен пролепетал:
— Но он стоит намного больше.
Это было все, в чем выразилось его сопротивление.
Альмен прошел в библиотеку и провел там пару тяжелых часов, неподвижно сидя в кожаном кресле. Он видел, как Карлос вернулся, а потом снова удалился, не заметив Альмена. Альмен предавался своим мыслям и ждал обеда. Должно быть, он задремал, но потом услышал шумы из кухни. Стало еще темнее. В любую минуту мог начаться снегопад.
Альмен поднялся из кресла, опершись о подлокотники. Когда он проходил мимо того места, где задняя стена оранжереи была обращена к высоким зарослям, ему показалось, что он заметил там какое-то движение.
Парковые деревья стояли густо и усиливали темноту. Стволы высоких елей и сосен возвышались над почти непроходимой чащей из тиса и папоротника. Иногда бывало, Альмен видел, как из этой чащи выбегала или, наоборот, скрывалась в ней городская лиса, искавшая, чем бы съедобным поживиться в садах и на площадках квартала вилл.
Он встал перед стеклянной стеной и пристально вгляделся в чащу.
Сильный удар в грудь сбил его с ног. В падении он услышал глухой стук и ощутил боль в затылке.
Третья часть
1
«Дон Джон. Дон Джон. Дон Джон», — распевал кто-то. Альмен открыл глаза.
— Дон Джон. Дон Джон. Дон Джон, — Карлос склонился над ним и в такт зову похлопывал его по щекам.
Альмен огляделся. Он лежал на полу своей библиотеки, под голову подсунута подушка. Карлос стоял перед ним на коленях.
Он немного приподнял голову и почувствовал колющую боль в левой половине своей грудной клетки. Глянул на себя вниз и заметил, что торс у него голый. Слева от него валялись окровавленные бумажные салфетки. Одна из них лежала на ране. Справа были разбросаны пиджак, жилетка, галстук, рубашка и майка. Две последние немного перепачканы кровью.
Он сел.
— Cuidado, — предостерег его Карлос. — Осторожно.
Альмен снял салфетку с груди. Кровь немного сочилась из раны, с виду казавшейся резаной.
Затылок тоже болел. Альмен ощупал его и наткнулся на большую влажную шишку. Когда он посмотрел на кончики своих пальцев, они были немного окрашены кровью.
— Что произошло? — Но прежде чем Карлос смог ответить, он вспомнил сам: — В меня стреляли!
Карлос кивнул:
— Именно так.
— Тогда почему я жив?
Карлос поднял что-то с пола и показал ему:
— Un milagro, Дон Джон, чудо.
То была левая подтяжка Альмена. Ее широкая тканевая лямка подобрана в тон костюма и пристегивалась к брюкам на пуговицы. Подтяжки от того же портного, что и костюм, и входили в комплект. На широких латунных пряжках, при помощи которых регулировалась длина лямок, были выдавлены — маленькая импровизация портного — инициалы Альмена.
Теперь один из инициалов покорежило до неузнаваемости. Пряжка вогнулась внутрь. Стопорная часть фиксатора на обратной стороне лямки была вырвана из одного шарнира и стояла торчком, острая и опасная.
Альмен понял. Пряжка отразила пулю. А фиксатором его поранило. Чудо, видит бог.
Альмен при поддержке Карлоса поднялся на ноги. Боль в затылке стала резкой, и Альмен опять потрогал шишку.
Карлос указал на приставной столик. Как видно, Альмен от удара пули потерял равновесие и, падая навзничь, ударился головой о столик. Видимо, от этого и потерял сознание.
В стеклянной стене образовалось маленькое аккуратное пулевое отверстие. Черно-зеленая чаща за окном выглядела угрожающе.
Альмен задернул шторы. Это движение вызвало острую боль в груди. Болело ребро, ушибленное ударом пули.
— Un milagro, — повторил Карлос и перекрестился.
У Альмена подкосились ноги. Карлос подхватил его, подвел к креслу, усадил и укрыл пледом.
У Альмена потемнело в глазах.
Когда он снова очнулся, в шведской печи горел огонь. Все шторы были задернуты, торшер освещал их уютным светом. Альмен увидел, что одет в майку и домашнюю куртку. Удивительно, когда и как Карлос сумел его одеть.
— Который час?
— Скоро пять.
— Разве вам не надо работать, Карлос?
— Я отпросился после обеда.
У Альмена навернулись слезы на глаза.
— Нервы, — всхлипнул он. — Нервы.
Карлос неловко похлопал его по руке.
Альмен постепенно взял себя в руки. Мысль, что он был на волосок от смерти, отодвинулась на задний план, и перед ним встала во весь рост другая.
— А где стрекозы, Карлос?
— В надежном месте, Дон Джон. Если вам нужно, я их принесу.
— Может быть, они мне скоро понадобятся.
— Тогда я их скоро и принесу.
— Скажи мне, где ты их спрятал.
— В пианино, Дон Джон.
2
Карлос никогда не шутил. Поэтому Альмен испуганно воззрился на то место, где еще несколько часов назад стоял «Бехштейн».
Он перевел взгляд на Карлоса, который одеревенело, с неподвижной миной сидел на краешке кожаного кресла, и снова посмотрел на осиротевшее место.
— В рояль? — уточнил он недоверчиво.
Лицо Карлоса мгновенно расплылось в широкой ухмылке. Он обнажил две свои золотые коронки на передних зубах и громко засмеялся.
Альмен начал осторожно посмеиваться вместе с ним. Но потом его смех перешел в истерический приступ. Он прижимал ладонью больное место и содрогался в смехе, захлебываясь, кашляя, снова смеясь, и время от времени хлопал Карлоса по колену.
Когда он наконец успокоился и, тяжело дыша, как бегун на длинные дистанции, добежавший до финиша, пришел в себя, Карлос сказал:
— Don John, una sugerencia, nada más.
— Sí, Carlos?
— A veces hay que luchar. Иногда приходится бороться.
3
В тот же вечер Альмен перебрался в отель. В доме садовника его жизнь была в опасности.
Он выбрал Гранд-отель «Конфедерация», элегантный, хотя и несколько запыленный пятизвездочный отель в центре города. Он знал тамошнего директора, который раньше управлял отелем «Республика» в Биаритце, где Альмен в лучшие свои времена был желанным и частым постояльцем.
Поначалу Альмен намеревался заказать обыкновенную комнату, но отказался от этой мысли, опасаясь, что эта непривычная скромность могла быть истолкована неверно и понизила бы его рейтинг кредитоспособности. И заказал номер повышенной комфортности.