Что касается самой девушки, то она пропала, не оставив следа. Обыскали весь дом, но Мэдж не отыскалась. Дом был пуст, бедная пленница исчезла.
Фрике побледнел, зашатался и едва устоял на ногах.
— Фрике… дитя мое… ободрись, не падай духом! — утешал Андре, растерянно сжимая его в объятиях. — Будь мужчиной. Мы ее найдем.
— Да, найдем. Нужно найти. Если она погибнет из-за меня, я пущу себе пулю в лоб. Это я виноват… Я слишком долго медлил.
Один Пьер де Галь сохранял спокойствие.
— Друзья, — сказал он, — не может быть, чтобы негодяи утащили девочку в город, где такой беспорядок. У них, вероятно, был у пристани оснащенный корабль, на котором они и ушли.
— Правда, правда! — вскричал доктор. — Бежим скорее на рейд!
— На рейд! На рейд!
Фрике сделал над собою усилие и стряхнул слабость. Он все еще был страшно бледен, но былая энергия снова возвратилась к нему.
Французы пустились бежать к набережной, не заботясь, идет за ними кто-нибудь или нет. Между верфью и кораблями на якоре сновало множество лодок. Тут были американские китобойные суда, шхуны и бриги, клиперы с двойной медной обшивкой, быстрые катера и неуклюжие джонки, и среди этого леса перепутавшихся мачт и рей особенно выдавался красотой один удивительно изящный корабль.
Высокие мачты и удлиненная носовая часть обличали в этом кораблике замечательного ходока. Дым, черными клубами вылетавший из высокой трубы, доказывал, что строители корабля, не желая вверять судно случайностям погоды, снабдили его паровиком.
Корабль стоял, готовый к отплытию.
Пьер де Галь узнал его, хотя корабль был перекрашен в другой цвет. С языка старого моряка сорвалось самое злобное ругательство.
— Это «Конкордия»!
На борт корабля поднялось несколько человек. Среди них отчаянно билась какая-то светлая фигура.
— Мэдж! — закричал Андре, не помня себя от горя. — Дочь моя!.. Ах, мы опоздали!..
— Еще нет. Видите паровую шлюпку? Она английская. Вон и флаг.
— Может быть, на ней приезжал мнимый парламентер.
— Хотя бы сам черт! — заорал Фрике. — Я беру ее, и горе тому, кто вздумает мне помешать.
На борту шлюпки был всего один человек, английский матрос, который направил на Фрике штык. Фрике зловеще захохотал, вырвал у матроса штык, а самого его схватил за шиворот и выбросил в море.
— Пьер, становись к рулю! Правь на яхту. За машину возьмусь я сам. Полетим на всех парах, хотя бы взорваться пришлось — один конец.
— Готово? — спросил бретонец.
— Да. Нас пятеро.
— А не подождать ли сипаев?
— Когда ждать? Скорее в море. Мы одни захватим яхту, чего бы это ни стоило.
— Хорошо. Отчаливай.
— Вперед! С Богом!
На «Конкордии» подняли трап. Раздался свисток. На мачте нахально взвился черный разбойничий флаг. Это был зловещий знак кораблекрушителей!
На шлюпке подняли пары. Она заскрипела и тронулась.
— Мы выиграем расстояние. Корабль должен лавировать между отмелями.
— Скорее, Пьер!
— Да хорошо, хорошо.
Яхта была уже в пятидесяти метрах. Мэдж вне себя металась по палубе, кричала и жестами умоляла друзей поспешить к ней на помощь.
Вот около девушки показалось бледное лицо Боскарена. Он отдал рулевому какое-то приказание. Яхта повернула под прямым углом направо и скрылась за неуклюжей китайской джонкой, которая тяжело шла наперерез шлюпке. У Пьера де Галя вырвался крик ужаса и тоски:
— Назад, или нас раздавят!
Маневр был выполнен с неслыханным хладнокровием. Еще секунда — и было бы поздно. Борт шлюпки столкнулся с джонкой, но по косой. Все-таки удар был настолько силен, что машина испортилась.
Дело было проиграно.
Китайцы, сидевшие в джонке, подняли яростный крик. За одну минуту, прежде чем наши друзья успели опомниться, шлюпка была наводнена сынами Поднебесной империи. Все пятеро были мигом связаны и отнесены на джонку.
На палубе джонки стоял толстый старый китаец с лоснящимся желтым лицом, на котором лежала печать низкой злобы. На нем была надета богатая шелковая хламида, а на шапке блестела крупная сапфировая пуговица, означавшая мандаринский сан. Андре и его товарищи были приведены к нему.
— Это они, — сказал китаец, окинув их косым взглядом узеньких глаз. — Атаман будет доволен. Закуйте их в цепи!
В эту минуту послышался визгливый крик, и на палубу вбежал мальчуган в богатом китайском костюме.
Мальчуган одновременно и смеялся, и плакал, и кричал от восторга. Он бросился к Фрике, стал его обнимать и целовать, потом кинулся на шею изумленному Пьеру де Галю.
— Флике!.. Пьел де Галь!.. Длузья мои!.. Как я лад!.. А это мой папа… Он не злой, он доблый… Я не дам связывать вам луки… как…
— Виктор! — вскричали одновременно Фрике и патентованный боцман.
— Да, я… о мои доблые длузья!..
Он сказал несколько слов по-китайски мандарину с сапфировою пуговицей, и сумрачная физиономия старика озарилась улыбкой.
— Вы избавили моего сына от рабства, вы спасли ему жизнь, — сказал он с благородством. — Теперь моя очередь отплатить вам тем же. Я должен был выдать вас атаману. Вы свободны. Располагайте мною. Я к вашим услугам.
…А яхта, увозившая Мэдж, была уже чуть заметной точкой на горизонте.
Часть третьяРАЗБОЙНИКИ ЗОЛОТЫХ ПРИИСКОВ
ГЛАВА I
Кошелек или жизнь! — Шляпа Геслера. — Встреча Фрике с Сэмом Смитом, австралийским бандитом. — Хороший бокс. — Гол как сокол. — Подвиги Фрике. — Еще бокс. — Неуместный приход трех полисменов. — Сэм Смит убегает, а Фрике попадается на веревочку.
— Сэр!..
— Милостивый государь!
— Не угодно ли вам остановиться?
— Не угодно ли вам сесть?
— Что такое?
— Ничего.
— Я не понимаю, что вы сказали.
— Как хотите.
— Сэр… Ваш кошелек… положите его ко мне в шапку… вон она лежит на дороге… да поторопитесь. Речь идет о вашей жизни.
— Кошелек?.. Ах вы шутник! Да я гол как сокол! Что касается моей жизни, я сумею ее защитить от кого угодно.
— У вас нет денег?
— Ни монетки. А о шапке я вам вот что скажу. Жил в Швейцарии фохт Геслер, который придумал повесить свою шляпу на дороге, чтобы все прохожие ей кланялись. Кроме беды (не для шляпы, конечно, а для Геслера), из этого ровно ничего не вышло.
— Ну, и что из этого следует?
— А то, что не ко всякому прохожему следует приставать, вот что.
— Как страшно… Впрочем, посмотрим.
С этими словами из рощи выбежал рослый мужчина с ружьем на плече. Голова его была повязана белым платком.
— Вы что это, важничаете? — сказал он.
— Понемножку. А вы?
— Вы, кажется, очень храбры.
— Рад это слышать. Можете увериться на деле.
— Я не прочь.
— К вашим услугам.
— Вы мне положительно нравитесь.
— У вас губа не дура.
— Вы француз?
— Да, и могу дать вам хороший урок.
— О-о-о… Вот как!
— Можете быть уверены, что я всегда готов подтвердить на деле свои слова.
— Я Сэм Смит!
— А я Фрике!
— Меня называют царем лесовиков.
— А я был магараджей Борнео и был бы им до сих пор, если бы хотел.
— Вас не переспоришь.
— И не поборешь.
— Мистер Фрике…
— Месье Сэм Смит.
— Мне скучно!
— Бедный мальчик!
— Уж месяца два, как я не дрался.
— Странно! У вас такое ремесло, что вы должны бы, кажется, получать очень много тумаков.
— О нет, — жестко возразил Сэм Смит, причем глаза его сверкнули свирепым блеском. — Люди, с которыми мне приходилось иметь дело, не в силах были со мной бороться.
— А! Значит, вы убиваете всех встречных?
— Всех, у кого есть золото, и кто отказывается положить его в мою шапку.
— А что вы делаете с такими бедными, как я?
— Я подаю им милостыню… шлепками.
— Не всякий захочет принять такую милостыню.
— Сэм Смит еще никем не был побежден.
— Это значит, что вы нападали только на слабых.
— Вы слишком молоды, чтобы так говорить.
— А вам неприлично, по-моему, прибегать к пустым угрозам.
— Эй, берегитесь, вы!
— Месье Сэм Смит!
— Мистер Фрике!
— Право, с вами очень приятно беседовать по-французски. Вы владеете нашим языком в совершенстве, и у вас на все есть готовый ответ. Вас можно принять за француза, не в обиду будь сказано для честных людей… Ну-с, лингвист вы хороший, покажите теперь, хороший ли вы боксер.
— О! Сколько угодно.
— Еще одно слово. К моему прискорбию, я должен вам заметить, что вы поступаете не совсем честно.
— Как это?
— Вы вооружены с головы до ног, точно джентльмен с большой дороги. Помилуйте: заряженная двустволка, револьвер за поясом. Да ведь это целый арсенал!
— Ну так что?
— А то, что вы можете всем этим злоупотребить, когда увидите, что не ваша взяла. Согласитесь, что это совершенно законное опасение с моей стороны.
Сэм Смит рассмеялся во все горло, растянув до ушей огромный рот, вооруженный длинными и острыми зубами, которым позавидовала бы любая акула.
— Ах, французы, французы!.. Что за неподражаемый народ!.. Успокойтесь, молодой человек. Мне не нужно огнестрельного оружия, с вас довольно и моих кулаков. Извольте, я все это сниму с себя и положу рядом с шапкой.
— Вы очень добры, месье Сэм Смит… Ну, становитесь!
— К вашим услугам, мистер Фрике.
Богатырь-англичанин, ростом около шести футов, встал в позицию и скрестил перед своей бычьей грудью два огромных и сильных кулака.
Фрике встал боком, поставив ноги параллельно, точно две трубы у тромбона. Правую руку он согнул и поднял вровень с плечом, а левую вытянул вперед. Кулаки он не сжал, повернув руки ладонями к противнику.
Поза англичанина была тяжелая и сурово-сосредоточенная, поза француза — небрежная и беспечная. Последний выглядел довольно жалко по сравнению со своим громадным противником.