Лодка, управляемая двумя гребцами, неслась по волнам. Европейцы готовили оружие. Пушечные выстрелы раздавались все ближе и ближе, а молодой человек безмятежно валялся на дне судна, словно отдыхающий лев.
Голос Фрике заставил его подскочить.
— Эй! Мажесте[183], малыш, ты разве не слышишь шума? Пошевеливайся. Неплохо бы подготовиться к бою. Там собираются стрелять, вернее, уже стреляют. Придется давать отпор.
«Малыш», выше Фрике на целую голову, ответил тем нежным, музыкальным голосом, что отличает многих чернокожих:
— Да, Фрики, да… Ты всегда торопиться. Я не торопиться и всегда успевать.
— Твой карабин, по крайней мере, заряжен?
— Ой! Я очень неловкий. Могу ломать ружье. Пуф!
— Без глупостей. Я тебя знаю: будешь дубасить что есть силы, сломаешь карабин и в самый нужный момент останешься безоружным.
Мажесте улыбнулся, с наивным удовольствием напрягая мускулы.
— Моя удар всегда тяжелый.
— Все это ерунда. Дубина с успехом шла в дело лишь во времена твоих давних предков. Как натурализованный парижанин ты должен выбросить из головы примитивные замашки.
— Я сделаю так, как ты хотеть. Я всегда так делать. Правда, Адли?
— Не слушай его, Мажесте, — отозвался Андре. — Ты же знаешь, он все время подшучивает над тобой.
— О! Это забавно.
— Черт побери! Не хватало еще и вправду надоесть тому, кого так трудно было вытащить из неволи и кого я люблю как брата, как большого ребенка.
— Тише! — скомандовал Андре. — По местам! Впереди враг.
Четверо европейцев замерли в напряженном ожидании, подняв карабины, готовые в любую секунду выстрелить.
Неожиданно река сделала крутой поворот, устье расширилось, превратившись в лиман. Показался небольшой островок, густо поросший деревьями. Перед взором путешественников предстала странная, если не сказать страшная, картина.
На расстоянии пятисот метров они увидели маленький неподвижный корабль, окруженный клубами дыма. Он потерпел аварию в каком-нибудь одном кабельтове от берега. Время от времени раздавался залп, вслед слышались выстрелы. В тот момент, когда из облака дыма вырывалось пламя, можно было увидеть, что множество пирог образовали кольцо вокруг оборонявшегося судна.
Каждый залп встречали свирепые выкрики. Кольцо сужалось. Еще несколько мгновений, и нападавшие возьмут несчастных на абордаж. В том, каковы будут последствия, сомневаться не приходилось.
— Ах! — вскричал Пьер Легаль. — Черт меня подери, если я что-нибудь понимаю!
— В чем дело? — спросил Фрике.
— Я еще пока в своем уме и не страдаю галлюцинациями. На трехмачтовике — труба. Стало быть, это паровик… Почему же не заводят машину? На всех парах враз оторвались бы от негодяев, которые вот-вот пропорют кораблю борт.
— А если там поломка? Если он сел на мель?
— Так тем более! Нужно дать задний ход и попытаться сняться с мели. Во всяком случае, необходимо развернуть все паруса, чтобы воспользоваться первым же дуновением ветра.
— Но мы в низине, и никакого ветерка не чувствуется.
— Мало ли что! Никогда нелишне принять все возможные меры предосторожности и использовать любой шанс. Сейчас ведь атака начнется.
— Это точно, — подтвердил доктор. — Малайским пиратам необыкновенно повезло. Захватить такую яхту! Они в два счета превратят ее в грозного морского разбойника.
— Вы говорите, яхту? — спросил Андре.
— Именно — английскую прогулочную яхту.
Лодка находилась уже в тридцати саженях от пирог. Поначалу ее присутствие, казалось, не занимало нападавших. Быть может, они решили, что подоспело подкрепление. Но, заметив белые шлемы и стволы карабинов, в которых отражались солнечные лучи, пираты заволновались и, обнажив громадные мечи, словно бешеные бросились на хрупкое суденышко, рассчитывая, несомненно, что мигом разнесут его в пух и прах. Но не тут-то было.
— Огонь! — грозно скомандовал Андре, и все вокруг заволокло дымом.
Выстрелы вспыхивали как молнии, снова и снова, без перерыва — неумолимые, смертельные. Победоносные выкрики сменились возгласами ужаса и хрипами агонии. Время от времени можно было даже услышать глухой звук пули, пронзающей человеческое тело или ударяющейся о кости. Прошло каких-нибудь двадцать секунд, а две пироги из тех, что находились ближе к лодке, вышли из строя. Две другие еще сопротивлялись, но их ожидала та же участь. Стрельба продолжалась — ритмично, размеренно, монотонно, будто действовали отборные войска.
Спрятавшись на дне лодки, четверо путешественников палили без устали и наделали столько шума, что можно было подумать, будто их человек двадцать, не меньше. Странная штука — это и бандитов удивило — европейцы не меняли оружие и не перезаряжали его. Казалось, заряды в их тяжелых карабинах нескончаемы.
Пригнувшиеся к веслам гребцы втайне радовались неудаче малайцев, их извечных, непримиримых врагов. Наконец лодка прошла мимо пирог и приблизилась к яхте.
— Полагаю, все кончено, — произнес Фрике. — Мой карабин жжет руку.
— Опусти его в воду, да поторопись. Делай как я.
— Ну вот, остыл. Кажется, можно снова начинать. А между прочим, неплохо сработано. Скажу, не хвалясь, мы оказали англичанину услугу. Он нам очень обязан.
На борту показался мужчина с карабином в руке.
— Соблаговолите бросить трап, — закричал молодой человек, — чтобы мы смогли подняться на борт.
Англичанин, однако, рассудил иначе. Он решил, что подъем по трапу окажется слишком долгим и его спасители станут великолепной мишенью для сарбаканов[184] малайцев (те по-прежнему дрейфовали неподалеку, на почтительном расстоянии); в одно мгновение хозяин яхты сбросил веревочный трап.
— Давай, Мажесте, взбирайся! — велел Андре.
Чернокожий ухватил свой мешок, карабин и в два прыжка поднялся на борт.
— Твоя очередь, Фрике.
— Есть! — отозвался парижанин.
— Теперь вы, Пьер! И начинайте огонь… Доктор, будьте любезны…
Вслед за доктором последовали и гребцы. Оставшись один, Андре подгреб к яхте, вцепился в канат и с силой оттолкнул лодку. В это время пираты подошли совсем близко. Андре ничего не оставалось, как, задержавшись посредине пути, вскинуть карабин и с завидным спокойствием открыть огонь. Четыре выстрела прогремели с интервалом в пятнадцать секунд. Четверо нападавших на полном ходу остановились как вкопанные и рухнули замертво. Ловко взобравшись по трапу, молодой человек щегольски, словно находился на высоком приеме в парижском салоне, поприветствовал джентльмена с седой бородой, встречавшего вновь прибывших.
Перепуганные малайцы-пираты поспешили остановить пироги вне пределов досягаемости. Убедившись в том, что европейцы — отличные стрелки и в руках у них отнюдь не хлопушки, бандиты тем не менее не отказались от своих планов. Они, похоже, собирались с силами и обдумывали наиболее безопасный способ завладеть столь заманчивой добычей.
Бой был явно не окончен. Осажденные могли рассчитывать всего на несколько мгновений передышки.
Пока Пьер и Фрике сматывали канаты, Андре быстро осмотрел яхту. Его поразило, что на борту всего пять членов экипажа, включая и джентльмена, сердечно приветствовавшего своих спасителей.
Французу слишком хорошо были известны обычаи по ту сторону Ла-Манша, и, несмотря на опасность, он посчитал неприличным пренебрегать необходимыми формальностями при знакомстве. Представление происходило по всем правилам Соединенного Королевства. Англичанин, являвшийся одновременно владельцем и капитаном яхты «Конкордия», представился как сэр Генри Паркер.
Близкое соседство пиратов помешало дальнейшим церемониям. Атака возобновилась. Под ударами весел вокруг кипела вода. Надо было действовать. Англичанин с необыкновенным тактом отвел Андре в сторону и предложил ему общее командование, аргументируя предложение тем, что его ломаный французский может внести сумятицу в самый разгар боя.
— Мы постараемся оправдать честь, оказанную вами. — Молодой человек улыбнулся. — Пока жив хоть один из нас, английский флаг будет развеваться на мачте… Пьер, в вашем распоряжении артиллерия. Надеюсь, нет нужды напоминать, что целиться следует ниже.
Пьер по-военному отдал честь и, ни слова не говоря, занял свое место.
— Они, очевидно, пойдут на абордаж, — рассуждал Фрике.
— Вполне возможно.
— Можно ли мне взять на себя оборону палубы?
— Что ты хочешь предпринять?
— Не мешало бы развесить по бортам капканы; когда мерзавцы полезут наверх, их ноги превратятся в кровавое месиво.
— Делай, если считаешь нужным. Только поскорее.
— Есть. Мажесте, за мной на камбуз! Рысью!
Не прошло и двух минут, как парижанин, а за ним и его помощники снова появились на палубе с несколькими ящиками бутылок.
— Клико номер один… Туринский вермут… Паль аль Басси Компания… Сухое бордо… Какая жалость! Этим чудесным напиткам отведена незавидная участь. Эй, ребята, разбейте-ка все бутылки. Их содержимым, как ни печально, придется вымыть палубу.
Послышался оглушительный звон битого стекла. Знаменитые вина, перемешавшись, полились рекой.
— Сходим-ка еще раз. Этого мало. Хочешь жить — умей вертеться.
После второго похода на камбуз бутылок оказалось еще больше, чем в первый раз. В конце концов вся палуба на три четверти покрылась битым стеклом.
— Капканы готовы! — радостно проговорил Фрике. — Вот что значит отличный винный погреб! Там осталось еще чем промочить горло, когда бой закончится.
— Ох уж эти французы, — восхищенно прошептал сэр Паркер. — Им не откажешь в смекалке.
— Что скажете, Пьер? — обратился к главному артиллеристу Андре.
Расстояние, отделявшее яхту от пиратов, не превышало одного кабельтова.
— Огонь! — громко крикнул Пьер.
Огненный ураган обрушился на пироги, разбил их кольцо и поднял высокую волну: на ее гребне показались обломки лодок и человеческие трупы. Артиллерию поддержала стрельба из карабинов. Атакующие явно не ожидали подобного приема. Но, невзирая на чувствительные потери, разбойники продолжали наступать. Правда, теперь они выбрались из своих пирог и плыли под их прикрытием, не нарушая при этом симметрии. От яхты нападавших отделяло теперь ничтожное расстояние.