— Черт! — выругался я и бросился вперед, предчувствуя, что с Вуличем могло случиться нечто нехорошее.
Сменив позицию на гораздо более ближнюю к лагерю, я лег на землю и опять внимательно всмотрелся в окуляр подзорной трубы. Среди фигур караульных, прохаживающихся между шатров с ружьями, я пытался найти поручика, но серба нигде не было видно. Наконец, я заметил лицо Милорада в отблеске пламени от большого костра, разожженного возле главной палатки. Серб сильно рисковал. Он залег, прижавшись вплотную к шатру и прислушиваясь к чьей-то громкой перепалке внутри него. Я не знал, как подать ему в темноте знак, что нужно немедленно уходить.
И потому мы с Семеном просто подползли к нему, и я схватил серба за руку. А он сказал мне:
— Печорин! Там внутри Азамат, Мертон и еще кто-то! Они спорят из-за Бэлы! Я слышу их голоса и ее имя! Но я не понимаю горский язык!
Из шатра, действительно, доносились голоса Азамата, Мертона и неизвестного. И урядник Семен, перевел нам шепотом:
— Ты обещал, что она будет моей! — кричал кто-то по-горски. Похоже, предводитель отряда чеченцев.
— Не сейчас, глупец! — ответил холодный голос Мертона.
— Сначала вы должны помочь нам взять русскую крепость, потом получишь мою сестру в награду, — сказал Азамат.
— Они держат ее где-то здесь! — прошептал поручик Вулич, и глаза его горели яростью в отблесках пламени костра.
Но, в этот момент нас заметил караульный. И, недолго думая, я выстрелил в него.
Глава 23
Те, кто находились внутри шатра, выскочили наружу, но, к нашему счастью, в этот самый момент казаки взорвали воз с порохом, и взрывная волна сложила шатер, накрыв им вражеских командиров. Конечно, к ним на помощь тут же кинулись со всех сторон лихие воины. Нас спасло лишь то, что порох начал взрываться и в других повозках, отчего новые взрывные волны сносили супостатов с ног прежде, чем они добирались до нас. А их лошади, обезумевшие от близких взрывов, разбегались с диким ржанием, не давая чеченцам сесть верхом.
Во всем лагере мгновенно распространилась паника. Воспользовавшись этим, мы быстро отступили обратно к сухому старому речному руслу и бросились бежать. Нас, разумеется, заметили. Кто-то даже стрелял в нашу сторону. Но, организованной погони не выслали, потому что командиры отвлеклись на тот хаос, который воцарился в лагере. И нам просто повезло. Вскоре наш маленький разведывательный отряд вернулся в крепость почти невредимым, если не считать того, что один из казаков получил легкое ранение пулей в руку.
— Ну что, герои? — встретил нас Максим Максимович.
— Мы подожгли их обоз! — доложил Вулич. — И я узнал, что Бэла до сих пор где-то там.
Князь Гиоргадзе поднял бровь:
— И где же?
— У Мертона. И Азамат хочет ее отдать главному чеченцу в качестве приза.
— Значит, у них еще и внутренний конфликт, — задумчиво произнес я.
— Это нам на руку, — ухмыльнулся Максимыч.
Но, в его глазах читалась тревога. Осада все-таки продолжалась. Черкесы всполошились. Услышав стрельбу в ночи и взрывы в чеченском лагере, они поднялись по тревоге, после чего горские всадники кружили вокруг крепости весь остаток ночи, постреливая время от времени.
На следующее утро, когда я проверял готовность своего отряда к очередной разведывательной вылазке, на этот раз в сторону черкесов, чтобы поискать слабые места в осаде, ко мне подошел Вулич.
— Печорин, — сказал он тихо, — у меня есть кое-что важное.
Мы отошли в сторону, и Милорад сообщил:
— Ночью после рейда я видел, как князь Гиоргадзе разговаривал с каким-то горцем у той самой задней маленькой потайной калитки, ведущей из крепости, через которую мы отправлялись к вражескому лагерю и потом вернулись.
— Именно с горцем говорил? Ты уверен? — переспросил я.
— Абсолютно. Я слышал, что они говорили на их горском языке. И, судя по всему, они были знакомы.
Это меняло все. Если князь действительно имел тайные связи с неприятелем, то его показное расположение ко мне могла быть частью какого-то тайного плана!
— Ты кому-нибудь еще сказал об этом? — спросил я.
И Вулич ответил:
— Пока не говорил. Но, думаю доложить Максимычу. Коменданту следует знать…
— Нет. Не говори никому. Сначала нам самим нужно разобраться, что этот Гиоргадзе задумал, — перебил я.
Вулич нахмурился, но согласился. А в моей голове теперь бродили дурные мысли. Что, если князь Гиоргадзе работает на кого-то еще? Если не на Турцию и Англию, то, допустим, на Персию, у которой свои интересы на Кавказе, и война с которой за господство в Закавказье и на Прикаспийских территориях завершилась всего несколько лет назад? И, если моя догадка верна, что князь тоже шпионит на кого-то, то как тогда он отреагирует на нашу с Верой связь? Я взглянул на крепостные стены, за которыми уже собирались тучи. Буря приближалась.
Вулич ушел, оставив меня наедине с тревожными мыслями. Если князь Гиоргадзе действительно вел двойную игру, то его внезапная благосклонность, направленная на меня, обретала зловещий смысл. Вполне возможно, что он уже знал о моих отношениях с Верой и лишь выжидал момент для удара. Или, что еще хуже, использовал ее, как приманку. И, скорее всего, меня он тоже собирался как-то использовать!
Почему-то я решил проверить ту калитку, о которой говорил серб. Под предлогом инспекции готовности укреплений к обороне я направился к задней стене крепости, где среди густых зарослей дикого винограда скрывалась узкая и невысокая, но достаточно толстая железная дверь, почти незаметная в каменной кладке и в зарослях плюща. Она была заперта, но замок выглядел новым — явно им часто пользовались.
— Интересуетесь проходами в укреплениях, прапорщик? — раздался за моей спиной голос.
Я резко обернулся. Передо мной стоял сам князь Гиоргадзе, улыбающийся, но глаза его оставались холодными, как лезвия кинжалов.
— Да, ваше сиятельство, — ответил я, стараясь сохранить спокойствие. — После вчерашней вылазки задумался о слабых местах нашей обороны. Решил проверить, надежно ли закрыта эта калитка.
— Похвальная бдительность, — кивнул он. — Но, не стоит беспокоиться. Эту дверцу комендант всегда держит на замке. А изнутри ее закрывают еще и на тяжелый засов. Потому снаружи ее не открыть, можно только взорвать. Она нужна только для таких экстренных случаев, как ваша недавняя ночная вылазка, когда ваш отряд выпускали и впускали дежурные, назначенные специально для этой цели.
— Понятно, — я сделал вид, что удовлетворен ответом.
Князь положил руку мне на плечо, и его пальцы слегка сжали мой эполет.
— Кстати, Григорий Александрович, — произнес он тихо, — вы, кажется, близко сошлись с Верой Дмитриевной?
Мое сердце замерло на мгновение.
— Мы знакомы еще с Петербурга, — осторожно ответил я.
— Она женщина… страстная, — продолжил Гиоргадзе, не сводя с меня взгляда. — Но легко увлекается. И разочаровывается. Будьте осторожны, прапорщик.
Это был явный намек. Возможно, даже угроза.
— Благодарю за совет, ваше сиятельство, — поклонился я, стараясь не показать своего напряжения.
Князь ушел, оставив меня в еще большей тревоге. Теперь я был уверен — он знает! И, судя по всему, готовится к чему-то в отношении меня.
Поздним вечером я снова встретился с Верой в саду. На этот раз она была взволнована еще больше.
— Георгий сегодня просто уже допрашивал меня о тебе, — прошептала она, цепляясь за мои руки. — Он очень настойчиво старался выяснить, говорил ли ты что-нибудь о нем и о его делах.
Обнимая ее, я поинтересовался:
— И что ты ответила?
— Что ты хранишь его секреты, если они есть, — она нервно закусила губу. — Но, он вряд ли поверил.
— Вера, — я наклонился ближе, — ты знаешь, что он встречается с горцами?
Ее глаза расширились. Она удивленно спросила:
— Ты уверен?
— Вулич видел, — выдал я серба.
Она резко отстранилась, сказав:
— Тогда все даже хуже, чем я думала…
— Что? — не понял я.
— Георгий не просто шпионит за нами, — прошептала она. — Он готовит что-то большее. Какую-то ловушку. И я боюсь, что ты — часть его плана.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, и переспросил:
— Какая часть?
— Мне кажется, что он хочет устранить от командования Максима Максимовича, найдя какой-нибудь повод, чтобы отправить его в отставку. И заменить его… тобой.
Я рассмеялся, но смех вышел невеселым, когда я проговорил:
— Я же всего лишь прапорщик. Самый нижний офицерский чин.
Но, Вера гнула свою версию, которая почему-то пришла ей в голову:
— Но ты — герой! И ты уже доказал, что способен на большее. А главное — ты не связан ни с кем в крепости.
— Идеальная марионетка, что ли? — удивился я.
Но, она подразумевала иное, когда предположила:
— Или же идеальный служивый, который еще не отягощен связями с местными и их шантажом.
— И что же твой князь задумал сделать ради этого? — задал я вопрос женщине.
И она ответила:
— Не знаю точно. Но скоро все выяснится… Очень скоро…
Внезапно в кустах раздался шорох. Мы замерли в темноте. Возможно, то были просто крысы. А, может, кто-то наблюдал за нами.
На следующий день в крепости царило странное напряжение. Максим Максимович выглядел озабоченным, а Георгий Гиоргадзе, напротив, был подчеркнуто весел.
— Господа, — объявил князь на утреннем совещании, — получены сведения, что горцы готовят новый штурм. На этот раз — с восточной стороны.
— Откуда информация? — нахмурился комендант.
— Мои источники надежны, — улыбнулся Гиоргадзе.
Я переглянулся с Вуличем. Источники? Те самые горцы, с которыми он встречался? Может, у него здесь есть агенты вроде того бродячего музыканта Бешлоева? Кстати, где он сейчас? В ауле ошивается до сих пор?
— Значит, укрепляем восточную стену, — решил Максимыч.
— Нет, — неожиданно сказал я. — Если штурм ожидается с востока, то главный удар вполне может быть с запада.