И в этот момент мой денщик Иван, который скакал следом за мной, на всем скаку нанес точный удар шашкой. И окровавленное тело моего противника, разрубленного от плеча до середины грудной клетки, сползло с седла на землю уже бездыханным. Но, другой всадник подлетел вместо павшего, надеясь, что ему повезет убить меня. К счастью, этот оказался не таким быстрым, а потому я смог не только отразить удар его шашки, но и ударить в ответ, разрубив ему правое предплечье. А мой верный денщик, не растерявшись, прикончил его выстрелом в упор из пистолета.
— Ваше благородие, поберегитесь! Они заходят с фланга! — крикнул он мне.
Я развернулся и увидел: еще десяток всадников мчались вдоль склона, стараясь обогнуть нас, чтобы отрезать нашу передовую группу от обоза.
— Вот уж наш поручик Зебург тут бы пригодился с пушками и картечью! — крикнул кто-то из казаков.
Но, никаких пушек у нас не имелось. Только мы, наши кони и острые клинки, а разряженное однозарядное огнестрельное оружие сделалось бесполезным в этой стремительной стычке.
Осмотревшись на скаку, я принял решение, выкрикнув:
— Калмыков, возьми пятерых казаков и прикрой князя! Остальные — со мной в атаку!
Мы рванули наперерез. Я не знал, смогу ли переиграть судьбу, но сейчас это был единственный шанс.
Горцы не ожидали такой дерзости. Они явно рассчитывали, что мы побежим. Но, мы нагло понеслись на них.
Со стороны нашего обоза нукеры князя неплохо стреляли из трофейных английских винтовок. Первый залп, — один всадник слетел с седла. Второй залп, — еще двое упали замертво. Остальные замешкались.
— Руби их! Ура! — кричали казаки.
И их шашки засверкали под лучами солнца, которое наконец-то вылезло из-за облаков над горами. Казаки продемонстрировали слаженность и напор. И горцы дрогнули.
Скоротечный бой продлился недолго. Потеряв нескольких человек, и трех лошадей убитыми, горцы отступили, скрывшись за скалами. Мы потеряли двоих — одного казака, зарубленного вражеским клинком, и одного из нукеров князя, которому пуля угодила в голову. К тому же, у нас подстрелили насмерть одну лошадь, а еще трех раненых коней пришлось добить, чтоб не мучились.
— Раненые есть? — спросил я, оглядывая своих.
— Пустяки, ваше благородие, — отмахнулся Калмыков, перевязывая левую руку, рассеченную ударом шашки до самой кости. — Зато проучили этих шакалов!
Еще трое наших получили раны от клинков и двоих задели пули. Но, ранения все-таки не угрожали их жизни.
Князь подъехал ко мне. Его лицо было бледным, но взгляд твердым, когда он сказал:
— Вы… не такой, как о вас говорили, Печорин.
— А что говорили? — поинтересовался я.
А он поведал:
— Что обладаете нравом холодным и безразличным. Но, это не так.
Я усмехнулся:
— Недавняя контузия, наверное, характер мне исправила.
Когда мы двинулись дальше, я почувствовал странное возбуждение. Я не только выжил в опасной стычке, но даже не получил ни единой царапины!
И я все пытался вспомнить, был ли хоть малейший намек на этот бой в сюжете Лермонтова? Или я уже ушел от его книги, изменив ход событий? И, если это так, то что же ждет меня впереди?
Станица встретила нас пыльными улицами, запахом жареного мяса и настороженными взглядами местных жителей. Казаки, стоящие на посту при въезде в расстегнутых мундирах, лениво наблюдали за нашим приближением, но, узнав князя, сразу засуетились.
— Ваше сиятельство! Комендант вас ждет в штабе!
Гиоргадзе кивнул и, обернувшись ко мне, тихо сказал:
— Пройдемте со мной, Печорин. Думаю, вам стоит это услышать. Я хочу, чтобы вы знали, насколько все непросто…
Я насторожился, не понимая, что у него за игра? Что задумал этот хитрый грузин, пытаясь втянуть меня в свои дела? Но, любопытство победило. И я пошел с ним.
Комендант станицы, седой есаул с орденом на груди, поднялся нам навстречу. А еще один человек сидел на диване, стоящем в дальнем углу помещения. Этот лишь кивнул нам оттуда, в то время, как комендант громко восклицал:
— Князь Георгий! Ну, наконец-то! Тут вас давно дожидается полковник Красин. Как вы добрались?
И Гиоргадзе в нескольких фразах пересказал все перипетии нашего перехода из крепости в станицу. Выслушав князя, комендант сказал:
— Ну, самое главное, что все-таки отбились и доехали до нас. А сейчас я, пожалуй, пока оставлю вас наедине с полковником. Пойду распоряжусь насчет ужина.
Одновременно с тем, как есаул вышел, прикрыв за собой дверь, с другой стороны длинной штабной комнаты с дивана поднялся грузный немолодой мужчина с седыми бакенбардами в мундире пехотного полковника, воскликнув:
— Рад видеть вас, князь! Ваше последнее донесение полностью подтвердилось! И… — он осекся, посмотрев на меня.
— Прапорщик Печорин в курсе дела, — холодно сказал Гиоргадзе.
Полковник нахмурился, но кивнул и разложил на столе карту.
— И вот! Наши лазутчики подтвердили: англичане переправляют оружие через турецкую границу. Раздают его горским племенам, как вы и предупреждали!
— Но, это даже, как выяснилось, не главное, Дмитрий Сергеевич! — сказал князь. — Англичане задумали нечто худшее. Вот здесь доказательства.
Князь достал из-за пазухи пакет вощеной бумаги с красной сургучной печатью и протянул его полковнику. И тот, сломав печать, начал читать про себя содержимое документов, составленных на иностранных языках. А князь продолжал говорить:
— Они хотят стравить русских с грузинами. Собираются подбросить ложные улики, будто бы русские солдаты нападают на местные селения и вырезают целые семьи, желая пограбить. Подобной провокацией англичане добиваются, чтобы русский царь отозвал войска из Грузии, оставив ее на растерзание туркам и враждебным горским племенам!
Я замер. Похоже, и здесь имела место классическая британская тактика — чужими руками разжигать пожар, ссорить народы между собой и получать от этого выгоды, оставаясь вдали от войн на своих островах Туманного Альбиона!
Пробежав глазами бумаги, полковник Красин обратил внимание на меня. Посмотрев тяжелым взглядом серых глаз стального цвета мне в лицо, он неожиданно спросил:
— Так значит, вы, молодой человек, уже согласились вступить в нашу тайную службу, в которой служим и я, и князь Гиоргадзе?
Я застыл в удивлении, взглянув на князя и пробормотав невпопад:
— А причем здесь Вулич?
В комнате повисло молчание. Гиоргадзе обменялся взглядом с полковником, затем негромко произнес:
— Вулич — наш человек, хоть и серб. Он внедрен в круг доверенных лиц английского резидента и делает вид, что работает на англичан, собирая сведения о русских войсках на Кавказской линии. Под нашим контролем, разумеется. Но, он опасается, что его могут раскрыть. Если это случится…
— Его убьют? — невежливо перебил я.
Но, князь сделал вид, что не заметил моей неучтивости, продолжив:
— Могут. Но, все еще хуже. Англичане попытаются заставить его передавать дезинформацию нам. Точно так же, как сейчас дезинформацию англичанам через него подсовываем мы.
Я обомлел, осознавая масштаб их тайных операций. Получалось, что Вулич — не просто какой-то чокнутый фаталист. Он агент тайной службы! И тогда его «игра со смертью» — лишь прикрытие. Но, я понял и другое. Гиоргадзе намеренно втянул меня в этот свой разговор с полковником, совершенно не предназначенный для посторонних ушей, чтобы завербовать и меня в эту их шпионскую сеть! Куда же я теперь денусь, раз узнал настолько важный государственный секрет? Эти люди уже просто так от меня не отстанут. А устранят по-тихому, как лишнего свидетеля, если откажусь с ними сотрудничать. Потому, взвесив в уме доводы «за» и «против», я спросил:
— Что требуется от меня?
На этот раз ответил полковник:
— Вулич очень полезный агент, но он в плохом настроении в последнее время. Он верит, что судьба уже предрешена. Но, если он погибнет или предаст нас, то катастрофа неминуема. Вы должны убедить его… выжить. Ни меня, ни князя он давно не слушает в личных вопросах.
Я горько усмехнулся, поскольку получилась досадная ирония: я сам хотел использовать Вулича в своем эксперименте по изменению событий, а теперь от этого, оказывается, зависит судьба разведывательной операции. Или контрразведывательной? Что я знал об этой их тайной службе, куда меня так неожиданно втянул Георгий Гиоргадзе? Да ничего не знал! Потому набрался наглости и поинтересовался:
— Что-то я до этого ни о какой тайной службе не слыхал. Может быть, господа, изволите объяснить подробнее?
Ответил полковник Красин:
— Разумеется, молодой человек. Я даже покажу вам один очень важный документ. Только вы сначала должны дать нам свое слово дворянина о неразглашении. И решить, с нами ли вы отныне?
Я кивнул:
— Даю слово. И я с вами, если докажете мне, что представляете интересы государя и Отечества.
Полковник тоже кивнул и вынул из своего коричневого саквояжа, стоящего возле дивана, где он ожидал нас, папку из красной кожи. Он открыл ее прямо перед моими глазами. И я прочитал секретное предписание главноуправляющего в Грузии барона Г. В. Розена главному закавказскому военному полицмейстеру полковнику Д. С. Красину «Об образовании секретной военной полиции в Кавказском крае». Документ был датирован январем 1833 года.
В нем говорилось, что деятельность секретной военной полиции должна быть направлена на выявление и пресечение разведывательной действий иностранных государств и отдельных лиц, угрожающих интересам Российской Империи. Особое внимание обращалось на необходимость защиты от шпионажа, в том числе в связи с враждебными интересами Турции и Персии. Секретная полиция имела право задерживать любых лиц и производить перлюстрацию корреспонденции при полевом почт-директоре в Грузии, минуя III отделение полиции.
Причем, полковник Красин имел широкие полномочия назначать штаб- и обер-офицеров для наблюдения по провинциям и областям: Грузии, Имеретии, Мингрелии, Гурии, Ахалцихской области, Армянской области, в Мусульманских провинциях и в Дагестане, а также назначать секретных агентов среди военных и гражданских лиц по своему усмотрению. А внизу бумаги над подписью и печатью было написано: «обязанности и состав секретной военной полиции никому не должны быть известны».