— Дорогая Катерина Матвеевна! — писал Сухов. — А ещё хочу сообщить Вам, что намедни побывали тут у нас двое друзей — Петров и Васечкин. И с ними милая барышня Маша. Положа руку на сердце, доложу Вам, дорогая Катерина Матвеевна, что если бы не они, то, пожалуй, не писать бы мне Вам больше писем. На сём пока с Вами разрешите проститься, кланяюсь Вам до следующего раза, преданный Вам Фёдор Сухов.
Наши друзья вышли из зала и медленно пошли рядом по улице, как люди, сделавшие одно большое и хорошее дело.
— Спасибо тебе! — сказал Петров Васечкину, отдавая ему приспособление для пускания мыльных пузырей.
— Чего там! Не стоит! — отмахнулся Васечкин, пряча игрушку в карман.
— Эх вы, Архимеды! — сказала Маша.
— Ох, Маша! — вздохнул Васечкин.
— Ладно, ладно! — сказал Петров.
Классная игра
Володе Ольшанскому
Ну что я, виноват, что ли, что у меня голова так устроена? Что вечно в нее всякие идеи лезут!? Вот Петров жалуется, что я придумываю, а ему достается. Между прочим, это неправда. Потому что мне тоже попадает. Я, кстати, сколько раз давал себе слово — ничего такого больше не придумывать, но только так не получается. Потому что все само собой происходит. Я вроде как и ни при чем. Как будто кто-то меня за руку тянет.
«Ты сначала подумай, Васечкин, а потом делай!» Так Инна Андреевна говорит, наш классный руководитель. А я отвечаю, что в том-то все и дело, что я сначала думаю, потому что если б я не думал, то ничего бы мне в голову и не приходило. А Инна Андреевна на это говорит, что надо не один раз подумать. Так ведь тогда еще хуже получается, если не один раз, потому что чем больше я думаю, тем больше мне всяких идей в голову лезет. А они, между прочим, почему-то не всем нравятся.
Ну, это я так, как говорится, к слову. Я-то ведь вот чего хотел рассказать. Знаете такую игру «Замри!»? Нет, не слыхали? А зря. Классная игра, между прочим. У нас одно время вся школа в нее играла. Потому что она очень заразная. И играть просто. Если тебе крикнули «Замри!», значит, стой и не шелохнись, пока не скажут «Отомри!» Вот и все правила.
Скажете: подумаешь, чего тут интересного?.. А вот в том-то и дело, что не все понимают, как играть, чтобы по-настоящему весело было. Потому, что, для того чтобы почувствовать, какая это классная игра, нужно терпения набраться, Тут ведь в чем фокус? Чтобы классный момент подстеречь! Ну, когда там кто-нибудь куда-нибудь спешит, например, или, наоборот, просто отдыхает, может быть, расслабился, а тут — хоп! Улавливаете? Учительница, скажем, его о чем-то спрашивает, а он вдруг замирает, как статуя, и ни гугу. Ни пошевелиться не может ни слова сказать. Потому что такой закон игры Вот тогда действительно можно со смеху помереть.
Или вот у нас ещё такой случай был.
Играли наши в футбол с 4-м «А». Я-то лично футбол не очень люблю, но поболеть пришел. Только нашим чего-то тогда не везло, им уже два гола забили, а они ни одного. А вратарем у нас был Вовка Сидоров. В этом-то, по-моему, и была ошибка. Потому что Сидоров самый маленький в классе. Поэтому в воротах, которые он защищал, слишком много места пустого образовалось.
Но это я так, к слову, как говорится. Не об этом речь.
Короче, вижу я, дело плохо, ну и подошел поближе, чтобы Сидорова, значит, морально поддержать. Смотрю, к нашим воротам через все поле Мишка Рогожин несется. Одного обвел, потом другого. Прет прямо как танк. И выходит с Сидоровым один на один.
Ну, Сидоров, понятное дело, занервничал, мечется в этих воротах, не знает, в какой угол прыгать. Тоже мне вратарь! Сейчас, думаю, нам точно третий гол влепят. То есть, с одной стороны, так ему, Сидорову, конечно, и надо. Чтобы не задавался особенно. И перед Машкой Старцевой не выпендривался. Это ведь он из-за нее во вратари напросился. А с другой стороны, обидно — все-таки наша команда проигрывает.
Вот тут-то мне в голову и стукнуло. Осенило, можно сказать. Высунулся я из-за ворот и как крикну Рогожину: «Мишка! Замри!!!»
Он уже, понимаете, Сидорова практически обыграл, тот уже не в тот угол прыгнул, и Рогожин уже даже ногой размахнулся, чтобы по пустым воротам ударить. У него даже на лице такая, знаете, улыбочка была потому что он себе, наверное, представлял, как он сейчас этот гол влепит. А тут — «замри!». Так он и застыл как миленький, с занесенной ногой. Вот умора была! Все так и покатились со смеху.
Ну, тут Сидоров, конечно, опомнился и мяч подхватил. А ко мне бежит их капитан, 4-го «А», Димка Люлин, злой как черт, и кричит: «Ты что, Васечкин, совсем обалдел? Нашел время, когда в „замри!“ играть! Ну, я тебе сейчас влеплю, Васечкин!»
И кулаком на бегу замахивается. А кулачище у него, я вам скажу, здоровенный. Только знай, кого пугать! Подумаешь, разогнался! Не на того напал.
В общем, я ему как крикну: «Замри, Люлечка!» Ну он, ясное дело, так, конечно, и замер с поднятым кулаком. А куда он денется! Игра есть игра. Тем более если вся школа играет.
А Сидоров, между прочим, вместо того чтобы спасибо сказать за то, что я его от верного гола спас, очочки свои поправил и выступать начал. Это, говорит, нечестно, в спорте так не поступают, ты, говорит, Васечкин, не член команды, а лезешь, ну и так далее. Пусть, говорит, за это у 4-го «А» будет одиннадцатиметровый. Тоже мне, Третьяк нашелся! Забьют ведь, говорю, тебе без меня гол, Сидоров, только так!
А он все не успокаивается. Тихий-тихий, а тут как разорался! Дурацкая, говорит, эта игра — «Замри!». Надо, говорит, вопрос поставить на совете отряда или даже на совете дружины, чтобы ее, значит, совсем запретить. А ты, говорит, Васечкин, должен быть наказан за свои хулиганские поступки! Я, говорит, сразу после матча пойду к Маше Старцевой, чтобы она как председатель совета отряда этот вопрос решила!
Тоже мне — испугал! Вот так, делай людям добро. Что ты, думаю, Сидоров, в играх понимаешь. Классная ведь игра! Раз так, думаю, так и ты замри!..
Ну, он, конечно, и замер на полуслове. Только «пора положить конец выходкам Ва…» смог сказать, а «…сечкина!» во рту застряло. Так он и застыл с открытым ртом. Обхохочешься!
Короче, классно было! Целый скандал разразился. Пришлось, конечно, обоим сказать «Отомри!». Ну а после этого, как я и предупреждал, Сидорову, естественно, штрафной забили. Так что проиграли наши всухую. Да еще почему-то на меня обозлились. А я-то здесь при чем? Я, что ли, на воротах стоял?!..
Но дело не в этом. Я что хочу рассказать.
На следующий день бегу я после уроков по коридору и вдруг вижу — около подоконника на табуретке Люда Яблочкина стоит и цветочки свои поливает. Она над ними трясется, между прочим, как над маленькими детьми. Стоит, например, и сюсюкает: «Ой вы мои маленькие, ой вы мои бедненькие, сейчас я вас напою!» Часами может так причитать.
В общем, как только я Яблочкину увидел, так мне сразу идея в голову и пришла. Пусть, думаю, цветочки эти несчастненькие хоть разок досыта напьются, а то Яблочкина им все время буквально по чайной ложечке льет. И чего она экономит?.. Раз, думаю, такое дело, так я им помогу, а то у этой скупердяйки Яблочкиной в дождь воды не допросишься.
Подошел я тихохонько сзади, встал на цыпочки, да как гаркну Людке прямо в ухо: «Замри, Яблочкина!» Ну, она и замерла. А чего ей делать!? Игру-то ведь никто пока еще не отменял. Не было такого постановления ни на совете дружины, ни на совете отряда.
Стоит, значит, Яблочкина, не шевелится, а вода из ее лейки, между прочим, в горшок-то течет и уже давно через край переливается. Смех, да и только! Только Яблочкина почему-то совсем даже и не смеется, я смотрю, у нее, наоборот, глаза на мокром месте. А потом из них вдруг тоже вода как хлынет. И прямо по одежде течет, как будто Яблочкину саму тоже кто-то поливает. Ну, я, честно говоря, этого не люблю. Я имею в виду, когда ревут. Особенно девчонки. А тут-то, главное, вообще причин не было. Из-за чего тут плакать-то?! Шуток она не понимает, эта Яблочкина, вот и все!
В общем, я даже как-то, прямо скажу, подрастерял-ся. Но туг мне, можно сказать, повезло. Потому что мимо Горошко шел. А Горошко, между прочим, когда ходит, всегда голову опущенной держит, потому что читает на ходу. Вот и на этот раз он идет, в книгу смотрит, и тут ему вода прямо на страницы капает. Он голову поднял, чтобы посмотреть, кому это делать нечего, и Яблочкину увидел. А он, между прочим, за этой Людой Яблочкиной как приклеенный бегает. И вдруг видит, что она стоит перед ним, застыв, как Бахчисарайский фонтан, про который нам Инна Андреевна рассказывала.
Горошко от удивления даже рот открыл. А вода, естественно, ему прямо в рот и попала. Ну а я, конечно, тут как тут. Потому что лучшего момента не придумаешь. «Замри, — говорю, — Горошко!» Ну он, ясное дело, замер.
Так отлично получилось! Яблочкина, значит, сверху стоит, а Горошко внизу, и по обоим вода течет. Класс!
Полюбовался я на эту картину и дальше пошел.
Смотрю, дверь в кабинет природоведения открыта, а там Герка Скворцов возле клетки с белыми мышами крутится. Герка в этом смысле чокнутый. Он в жизни только этих мышей признает да морских свинок. Все остальное ему до лампочки. Если бы ему, скажем, пришлось выбирать между Машкой Старцевой и белой мышью, так он точно бы мышь выбрал или свинку какую-нибудь вонючую. Псих, короче.
В общем, собирается Герка этих своих мышей кормить. Уже даже дверцу у клетки открыл. Ну, я недолго думая подхожу и тихо так, любезно говорю: «Замри, пожалуйста!» Герка как стоял, так и замер. А чего ему еще оставалось делать! Игра есть игра! А ля герр как а ля герр!
А белые мыши, между прочим, по-моему, только того и ждали. Как кинутся они врассыпную, только хвосты замелькали. Я даже удивился, какие они быстрые. Глазом не успел моргнуть, а клетка уже опустела. Тут вдруг слышу, из коридора визг дикий раздается. Девчонки-то ведь страх как мышей боятся.
Ну, я тут же, конечно, выскакиваю в коридор, а визг уже и в вестибюле раздается, и по всему третьему этажу, и в учительской. Короче, вся школа уже визжит. Ну и мыши, думаю. Недооценил я их. Вот молодцы, вот это скорость! Да, думаю, теперь их фиг поймаешь, этих мышей!