— и бросила прямо на голову своим большим птенцам. «Пропал, — решил я. — И никогда Трафарет не узнает моей тайны».
— Ха! — опять оборвал его Трафарет. — Говори, с чем пришел. А то сожгу.
— Я сейчас, сейчас… — заторопился Копилка. — Мне еще немного осталось. Самый сильный птенец долбанул меня клювом, втянул в глотку, но, поняв, что я несъедобный, выплюнул из гнезда наружу. «Пропал, — подумал я. — Сейчас застряну в щели скал и не выберусь оттуда».
— Ха! — рявкнул Трафарет и слегка дунул на Копилку горячим воздухом.
— Сейчас, сейчас, — отодвинулся от него Копилка. — Я не застрял в скалах. Я снова полетел, и вот я здесь. Я принес вам важное известие. Мастер Трофим вырастил волшебные семена, и теперь Ванька-Встанька, Матрешка и Аленка идут с этими семенами сюда. Они вырастят непроходимые леса, через которые вам не пробраться, а потом они пойдут дальше, в пустыню, и здесь тоже появится зелень, яркие цветы и зашумят высокие хлеба. И не будет однообразия, серости, которые мне так пришлись по душе.
— Ха! — завозился на месте хозяин. — Я придумаю, как справиться с ними. — Он закинул руки за голову, прикрыл глаза и задумался. А Копилка все стоял, согнувшись в глубоком поклоне. Молчание длилось так долго, что у Копилки затекли ноги и заныла спина.
— Кхе-хе! — кашлянул Копилка. Он хотел напомнить о себе.
— Ты все еще здесь? — поднял голову Трафарет. — Шагосчет, поставь его у двери. Пусть вместо мусорного ящика стоит в комнате.
— Я, я… ящик, — оторопел Копилка и бросился в ноги Трафарету. — Пощадите меня. Я принес важную новость. И меня надо наградить за такое сообщение. Я хочу, чтобы вы мне дали драгоценные камни. Я так надеялся, что мое туловище будет полно драгоценностями. Я так старался…
Трафарет толкнул Копилку ногой. Тот отлетел к двери и покорно склонил голову. Теперь он действительно походил на урну для мусора.
«УЛЫБКА ЯГНЕНКА»
Разные бывают улыбки: одни ясные, веселые, другие натянутые, фальшивые, третьи насмешливые и едкие. Так же улыбались в стране Трафарета. Но правитель не видел светлых улыбок. Три главных его помощника и несколько других слуг улыбались фальшиво, подобострастно, а мастеровые смотрели недобрым взглядом, их губы улыбались, едко и насмешливо. А Трафарет размышлял: «Всё в моей жаркой песчаной стране сделано по одному образцу. Мои помощники и слуги носят одинаковую прическу и одинаковые туфли на деревянной подошве. Но вот улыбки… Улыбки у всех разные. Этого нельзя допустить. Нужно, чтобы улыбались все жители моего государства одинаково».
И повелитель пустыни тут же приказал собрать всех жителей на площади у бассейна.
— Мне хочется, — начал он, — чтобы всем в моем государстве жилось счастливо, спокойно и весело; а счастливые, как вы знаете, всегда улыбаются. Вот я и приказываю, чтобы все жители моей страны улыбались самой хорошей улыбкой. Она должна быть нежной, как у матери, и кроткой, как у… — правитель замолчал и неопределенно повертел рукой в воздухе, подыскивая подходящее сравнение.
Острый на язык Петрушка услужливо подсказал:
— Кроткой, как у ягненка.
— Да, да, — подтвердил Трафарет. — Нежной, как у матери, и кроткой, как у ягненка.
— Могучий Трафарет, — возразил Словолов. — Ягненок не улыбается.
Все засмеялись, а правитель повторил:
— Пусть не улыбается. Я сказал, и вы должны верить и делать, как приказано. Кто из вас умеет рисовать?
Трафарет обвел всех взглядом.
Никто не отозвался.
— Кто умеет рисовать? — нетерпеливо повторил он.
И тогда вызвался Петрушка.
— У меня отец кукольный мастер. Он научил меня рисовать. Я умею.
— Даю тебе важное поручение, — приказал хозяин, — нарисовать на лицах всех мастеровых, всех слуг, всех моих помощников трафаретную улыбку: нежную, как у матери, и кроткую, как у ягненка.
— Можно спросить? — обратился Петрушка.
— Говори! — рявкнул Трафарет.
— Чтоб нарисовать правильно, надо посмотреть…
Шагосчет развел краску в тазу и поставил около бассейна.
— Мне первому нарисуй, — растолкав всех локтями, подошел к мальчику Словолов.
— Вчера я принес на завтрак ягненка. Если повар его еще не зарезал, нужно привести сюда. Пусть будет вместо образца.
Словолов отправился выполнять приказ и немного погодя вновь появился на площади, ведя на веревке упирающегося ягненка.
— Постой! — возразил насмешливо Петрушка. — Сначала я отпущу сапожника, который шьет Трафарету сапоги, потом каменщика, который строит ему баню, потом водоноса, портного, дровосека, а вас в последнюю очередь. Все равно вам делать нечего. Можете и постоять.
Ремесленники засмеялись, а первые помощники хозяина ежились, бросали на мальчишку испепеляющие взгляды и все-таки стояли в очереди. Что поделаешь? Ведь не пойдешь к Трафарету без трафаретной улыбки!
Петрушка, изредка поглядывая на ягненка, без усталости махал кисточкой. Очередь убывала, и дошел черед до Словолова. Он нагнулся и с готовностью подставил свою круглую голову с торчащими ушами. Три взмаха кисточкой — и улыбка готова.
— Все, — сказал Петрушка. — Следующий…
Но Словолов не отходил. Он вынул зеркальце и посмотрел на свое лицо.
— Что ты мне намалевал? — накинулся он на Петрушку. — Разве это улыбка? Это лицо плачущего человека. Ведь Трафарет приказал улыбку сделать кроткой, как у ягненка.
— Вот именно! — повторил Петрушка и кисточкой указал на морду ягненка.
Словолов молча уступил очередь Шагосчету. А что творилось на площади! Площадь уже давно превратилась в своеобразную комнату смеха. Портные и сапожники, каменщики и плотники, дровосеки и водоносы смотрели друг на друга и смеялись до слез. Вытирая глаза после очередного приступа смеха, они подходили к бассейну, заглядывали в гладкую зеркальную воду и хохотали еще больше. До правителя доносились взрывы смеха, и он радовался: «Теперь я всех в моем государстве обеспечил веселой трафаретной улыбкой». И весь вечер у него было хорошее настроение. За ужином он больше, чем обычно, поел и даже не бранил повара за пересоленный плов.
Первым, кого он встретил на другой день, оказался Словолов.
— Что случилось? Ты о чем плачешь? — спросил Трафарет. Он был все еще в хорошем настроении, и ему хотелось быть добрым.
— Я не плачу. Я улыбаюсь, — ответил Словолов.
Правитель пожал плечами и двинулся дальше. Около ворот ему попался Шагосчет. У него углы нарисованных губ опустились книзу и дрожали. Казалось, еще секунда — и он заплачет навзрыд. И за воротами на пути Трафарета попадались плачущие лица.
— Бездельник Петрушка! Как он смел! — и правитель приказал вызвать негодного мальчишку к себе. Он терпеть не мог, когда его приказы не выполняли.
Мальчик, бережно прижимая к себе кудрявого барашка, явился к правителю.
— Олух и дармоед! — встретил его Трафарет. — Как ты смел ослушаться? Я же приказал тебе нарисовать улыбку кроткую, как у ягненка.
А ты?..
— Я и нарисовал, как у ягненка. — Петрушка поставил перед Трафаретом дрожавшее животное. Большие глаза ягненка смотрели печально, а рот походил на подковку.
— Вот гляди: углы губ опущены вниз, а не поднимаются вверх, — с торжеством указал Петрушка.
Хозяин выставил мальчика за дверь и приказал выдать жителям по кружке воды для того, чтобы умыться.
ГОЛУБЫЕ НАЛИЧНИКИ
С каждым днем у Петрушки становилось все больше и больше обязанностей. Раньше хозяин заставлял его помогать только повару на кухне, потом приказал убирать во всех комнатах, а потом сделал мальчиком на посылках. Нужно было узнать, готов ли новый костюм Трафарету, — посылали Петрушку. Пожелал Трафарет проверить сколько дров заготовил дровосек Ива, — опять заставляли Петрушку идти в саксауловую рощу.
Сегодня тоже хозяин дал мальчику важное поручение. Недавно владелец пустыни заказал сапожнику Караю новые нарядные туфли, и ему не терпелось узнать, скоро ли тот выполнит заказ. Когда мальчик пришел к Караю, у него сидел дровосек Ива. Мальчика встретили приветливо. Ива и Карай хорошо помнили, какую улыбку изобразил Петрушка на физиономиях жителей и как ловко одурачил хозяина и его помощников.
Карай сказал, когда выполнит заказ, а потом продолжал разговор, прерванный приходом Петрушки.
— Посмотри, кругом у меня в доме щели. Подоконник прогнил, балка на потолке выгнулась дугой и вот-вот обрушится на голову. А как подует ветер, то хоть из дому беги: стены шатаются, песок заползает во все щели.
Ива сочувственно кивал крупной лохматой головой, а когда сапожник ненадолго замолкал, с сожалением говорил: «Так, так», — и потирал ладонь о ладонь.
— Вот и посоветуй, — закончил, наконец, свою жалобу Карай, -
Карай приподнялся, сдвинул в сторону стол, за которым они сидели с гостем. И оказалось, что пола в комнате почти нет. Во всяком случае
стол стоял прямо на песке. А под столом на ровном квадрате песка был нарисован дом, как две капли воды, похожий на все дома поселка.
— Разве можно строить такой дом? — не удержался Петрушка. -
Зачем четыре трубы и одно маленькое окошко? Нужно сделать хотя бы три окна, больших, широких, светлых, а вот трубы хватит и одной. Вот смотри, — не дожидаясь согласия, мальчик стер нарисованный домик и пальцем начертил свой. Крутая двухскатная крыша, фигура длинноногого аиста на коньке, широкие окна и резные наличники.
— Сотри скорее! Нельзя рисовать такие дома! — в один голос воскликнули сапожник и дровосек. — У нас все дома одинаковые.
— Вот и плохо, что одинаковые, — возразил Петрушка. — Выйдешь на улицу — скучно. Посмотреть не на что. А если бы дома были веселые, светлые, просторные, и вид у поселка был бы другой.
— Нет, нет. Я не буду строить такой дом. Трафарет увидит — сожжет, — так говорил Карай, а в глазах его все еще стоял нарисованный Петрушкой веселый домик. После него чертить трафаретный дом совсем не хотелось.
— Слушай, Петрушка, — спросил Карай. — А если я сошью хозяину самые хорошие туфли, он разрешит построить мне хороший дом? — И он невольно размечтался. Ему так захотелось скорее построить чудо-теремок с резными голубыми наличниками, с аистом и светлыми окнами.