— А что? И построю, — расхрабрился он.
— Верно. Можно построить, — наконец, тихо вымолвил Ива. — Я помогу тебе, да и друзей своих позову. Они не откажутся.
И вот во дворе Карая закипела работа. Водонос Горбыль помогал месить глину, дровосек Ива обтесывал наличники, а Петрушка красил наличники яркой голубой краской. Долго ли построить дом, если работать дружно, всем вместе!
Сверкают во дворе Карая только что побеленные стены, желтым светом отсвечивает новая черепичная крыша. Поджав одну ногу, вытянувшись в струнку, стоит на крыше глиняная фигура аиста. Ведь говорят же в народе, что в дом, на котором поселился аист, обязательно приходит счастье. Но счастье не пришло на новоселье к Караю. Только один день на радость и удивление соседей простояла белая мазанка с голубыми наличниками на однообразной серой улице.
Когда Трафарет отправился в очередной разбойничий налет, он заметил необычно красивый домик.
— Как ты посмел ослушаться? Кто разрешил нарушить заведенный по моему приказу порядок? Посмотрите! — Трафарет картинно протянул руку и указал на соседние домики. — Они все одинаковые. Никто никому не завидует. У него одно окно, и у него, — Трафарет указывал то на дом Горбыля, то на дом Ивы. — Все живут в одинаковых домиках, и у всех одинаковые мысли, а когда одинаковые мысли — страной легче управлять.
— Разве это плохой дом? — попробовал возразить Карай. — Мне он очень нравится.
— Не возражать. Сейчас же разрушить дом! — приказал Трафарет.
Но Карай не сдавался.
— Я сшил вам прекрасные туфли, — Карай метнулся к окну и, схватив с подоконника готовые туфли, преподнес их правителю. — Как раз по ноге: и красивы, и мягки, и удобны.
Трафарет сбросил с ног старые туфли и мгновенно влез в новые. Топнул одной ногой, потом другой и щелкнул языком от удовольствия. Карай успокоился. Туфли Трафарету понравились. Наверное, он пожалеет и не будет ломать его дом. А властелин прошелся по улице в новых туфлях, вернулся и милостиво проговорил:
— Я прощаю тебя, и поэтому наказание будет очень мягким. Я не сожгу тебя, но дом, нарушающий мои законы, будет уничтожен.
Трафарет надул щеки, выпятил губы, и под горячим потоком воздуха слетела крыша, обвалился потолок, зашатались и рухнули стены.
Сапожник Карай остался без крова.
ШАГОСЧЕТ
Петрушка теперь почти целые дни проводил на кухне. То его заставляли чистить большие глиняные горшки, в которых повар кипятил Трафарету чай, то очищать дымоход от сажи или выбрасывать из очага золу. Самое трудное было, пожалуй, готовить топливо. Деревьев в пустыне не было, кроме небольшой саксауловой рощи, которая была недалеко от селения Трафарета. И каждый день в путешествие за дровами отправлялось несколько дровосеков. Они с корнями вырывали тонкие деревца и приносили к дому Трафарета. Петрушке приходилось рубить эти короткие корявые стволы и ветки. Так что мальчик почти всегда был занят, очень уставал. И все-таки каждый вечер, когда он поднимался на свой чердак, мальчик долго стоял у окна, смотрел и думал: «Откуда легче всего убежать? Как лучше найти дорогу домой? Не может быть, чтобы не нашлось здесь доброй души, которая помогла бы мне уйти из плена». И вот однажды он дождался подходящей минуты. Повар сварил обед и прилег подремать тут же возле очага. Мальчик, делая четырехвершковые шаги, благополучно пересек длинный коридор и приблизился к воротам.
— Послали к дровосекам. На кухне кончились дрова, — сообщил Петрушка одетому в желтое стражнику.
Стражник открыл ворота и посторонился. Мальчик вышел на улицу и задумался: в какую сторону направиться? Вдоль стены, сходясь под углом друг к другу, расположились домики. У всех было по маленькому окошку, по четыре трубы, но из них никогда не шел дым. Теперь-то Петрушка знал, что печи во владениях Трафарета топились только в доме самого хозяина, а простые жители не имели права сжечь и щепку. Пыль, перемешанная с песком, покрывала все: и дворы, и улицы, оседала на черепичных крышах домов.
Петрушка брел наугад. Прошел один дом, второй, третий. Он надеялся, что дальше от дома Трафарета жители добрее. Наконец, в четвертый дом решил постучать. Оглянулся по сторонам: кажется, никого нет. «Ура, никто не заметил, что я ушел!» Петрушка легонько постучал в окно. Окно отворилось, выглянул портной в желтой тюбетейке, в желтой рубашке, в желтом фартуке с иглой в руках.
— Помогите, пожалуйста. Не найдете ли для меня три лепешки и три кружки воды, — тихо сказал мальчик.
— И рад бы дать, — зашептал портной. — Да нет у нас ни капли воды, и лепешек тоже нет. Ведь всем нам дают только по кружке воды и по одной лепешке в день: поесть не хватает и утолить жажду нечем, не только запасы делать.
— Извините, — сказал Петрушка и постучался в следующий дом.
Там ответили то же самое.
В последнем доме он уже не спрашивал лепешек и воды, а только спросил, как выбраться из пустыни. Ему показали рукой на север и добавили, что из пустыни не выберешься.
— Узнает Трафарет, что убежал, догонит и сожжет.
— А я попробую, — упрямо тряхнул головой Петрушка и пошел. Сначала медленно, а затем быстрее и быстрее. Где тут думать о шагах длиной в четыре вершка, когда нужно было убежать подальше!
Мальчик летел, как на крыльях, и не оглядывался. Он думал, что Шагосчет его не видел. Но, оказывается, Трафарет строго-настрого наказал Шагосчету следить за Петрушкой. И когда мальчик вышел из дома Трафарета, Шагосчет отправился за ним. Прячась за углами, он медленно, короткими шагами переходил от дома к дому и не терял мальчишку из виду. Помощник хозяина не беспокоился, пока Петрушка шел медленно.
Но вот шаги его удлинились, и Шагосчет заподозрил неладное.
— Постой, постой! Ты нарушаешь закон! — крикнул он.
Догадавшись, что его заметили, мальчик побежал еще быстрее.
— Держи мальчишку! Он хочет убежать! — позвал Шагосчет на помощь Словолова, который проходил мимо. И они вместе стали ловить Петрушку. Но увы! Несмотря на длинные ноги, Шагосчет все равно делал шаги только в четыре вершка. А Петрушка мчался прыжками и уходил все дальше и дальше. Тогда слуги поняли, что им не догнать мальчика, и повернули обратно. Беглец сразу догадался, что они позовут Трафарета.
И Трафарет его сожжет. «Что делать? Как спастись?» — остановился Петрушка. Находчивость опять пришла ему на выручку. Он понесся к дому Трафарета.
Усталые и разозленные прибежали помощники к своему повелителю.
— Петрушка убежал! Петрушка! — хором доложили они. — Идет на север через пустыню.
— Почему не поймали? — сурово спросил Трафарет. — Нужно было поймать и привести.
— Мы делаем шаги только в четыре вершка, а он мчится, как стрела, — объяснил Шагосчет.
— Где нам за ним угнаться? — подхватил Словолов.
— Сейчас я его догоню. Я его сожгу, негодного мальчишку, — прорычал Трафарет и соскочил с места.
В два прыжка он пересек коридор и мимоходом заглянул на кухню. На самой дальней скамейке Петрушка, измазанный сажей, ожесточенно тер мочалкой закопченный горшок. Синий колпак с колокольчиком, который он носил, лежал рядом на скамейке, а рыжие волосы торчали во все стороны. Повар положил на кирпич половник и поклонился Трафарету.
— Будет заказ на ужин?
Трафарет плюнул с досады и повернулся к помощникам, которые шли следом.
— Эх, вы, убежал, говорите, Петрушка, а он сидит и горшок чистит.
Шагосчет еще больше ссутулился. Словолов захлопал ушами, но промолчал.
— Смотрите у меня! — пригрозил Трафарет. — Следите за каждым жителем, глаз не спускайте. Присматривайте да прислушивайтесь.
— Слушаем! — снова поклонились помощники.
Когда Трафарет ушел, они недоуменно поглядели друг на друга. «Как же это так? Бежал Петрушка в пустыню, а очутился на кухне!» Им и в голову не пришло, что Петрушка, как только они скрылись за углом, обогнул с другой стороны дом Трафарета, прошмыгнул мимо стражника в ворота, успел забраться на кухню, вымазаться сажей и взяться за горшок.
ВСТРЕЧА
Ванька-Встанька с дочерью и Аленкой двинулись напрямик через степь. Чем дальше они шли, тем больше было желтой травы, тем меньше зелени. Воздух казался горьковатым от множества кустов полыни, которая серыми островками выделялась среди желто-зеленой травы. Жара становилась сильнее. Ручьи и речки почти не встречались. Исчезли даже тонкие болотца, которые прежде попадались в низинах. А без воды далеко не уйдешь. Ванька-Встанька хранил воду в кожаном бурдюке и каждый вечер крепко завязывал его, боясь потерять хоть каплю. Так они и шли: с утра пораньше — и до полудня. В полдень отдыхали, а потом снова в путь до вечера.
Однажды уже во второй половине дня Аленка заметила вдали на невысоком холме неподвижную фигуру.
— Смотри, что ты там видишь? — спросила она Матрешку.
— Где?
Матрешка приподнялась на цыпочки, приставила ладонь к глазам, но ничего не увидела. Ванька-Встанька поднял дочь на руки, и теперь уже ясно можно было рассмотреть, что невдалеке от дороги, раскинув руки, кто-то лежит.
— Ой, это, наверное, Киря, — пискнула Матрешка, спрыгнула на землю и побежала со всех ног к холму. Но как она не старалась, Аленка прибежала раньше нее. Это, действительно, был Киря. Обессилевший, весь оборванный, грязный, он лежал под репейником.
— Поздно. Он, наверное, умер, — заплакала Матрешка.
Ванька-Встанька налил в кружку воды и слегка брызнул на Кирю.
Мальчик открыл глаза и пошевелился. Ванька-Встанька брызнул еще раз, и Киря слабо прошептал:
— Где я?
— Ты среди друзей, — ответила Матрешка. — Мы тебе очень рады.
Аленка поднесла ко рту мальчика целую кружку воды. Киря жадно
выпил и умоляюще посмотрел на Аленку. Девочка попросила Ваньку-Встаньку налить еще кружку, и Киря тоже выпил. Ванька-Встанька укоризненно покачал головой. Он видел, что запасы воды тают, но отказать в
помощи пострадавшему у него не хватило сил.
— Куда ты идешь? — спросила Матрешка.