Словолов первый лег, широко раскинул руки. На этот раз Шагосчет явился загорать с пластырем на носу.
— Болит. Нарыв у меня, — объяснил он лежащему рядом Дыхомеру. Дыхомер прихватил из дома полотенце и прикрыл им грудь и живот. Глядя на помощников, жители тоже стали укрываться: кто рубашкой, кто просто ладонями, а Петрушка беззаботно повернулся спиной верх. «Пусть выгорает, — подумал он. — Спину под рубашкой все равно не видно».
Словолов следил за всеми и шептал про себя:
— Вот подождите. Я все расскажу, все доложу, как вы прятались и как раньше времени кончали закалку. — Думал, а сам все посматривал на чашу, убывает песок или не убывает. Песок, ему казалось, почти не убывал. Словолов взглянул на солнце, но и солнце, как будто было против него. Оно стояло высоко над головой и не хотело опускаться к горизонту.
Словолов долго крепился. Но под конец не выдержал. Вынул зеркальце и взглянул на себя. Он надеялся, что его щеки все такие же яркие и так же черны его брови. Но увы! Красных щек на его физиономии не оказалось. Они выгорели. Выгорели и брови — из бархатно-черных они стали совсем белыми.
— Что тут творится? Что со мной происходит? — И не отдавая никакого приказания Петрушке, он сам подошел к чаше и опрокинул ее. Песок высыпался, и Словолов закричал:
— Унести чашу в кладовку!
И закалка закончилась.
На четвертый день Трафарет вернулся с разбоя.
— Как выполнили мой приказ? — спросил он у своих помощников. — Я что-то мало вижу выцветших лиц. Не заметно, что вы принимали солнечные ванны.
— Солнце не особенно сильно грело, да и чаша оказалась маловата, очень быстро из нее песок выбегает, — отвечали его помощники, потупившись и не глядя друг на друга.
МАТРЕШКА И ПЕТРУШКА
А что же случилось с нашей Матрешкой? Куда исчезла эта веселая доверчивая девчушка? Оказывается, когда Трафарет мощным потоком воздуха поднял Ваньку-Встаньку, вместе с ним взлетела и Матрешка. Маленькая и легкая, она взвилась выше Ваньки-Встаньки и полетела впереди него. И раньше Ваньки-Встаньки опустилась на песок в негостеприимных владениях Трафарета. Пестрым комком покатилась она вслед за Трафаретом в ворота, докатилась до крыльца, поднялась на него, взобралась в светлые сени, спряталась за веником. Матрешка очень беспокоилась об отце и не знала, сумеет ли помочь ему чем-нибудь. Но несмотря на несчастье, веселая девочка едва сдержалась, чтобы не засмеяться во весь голос, когда увидела перед собой три нелепых фигуры. И было над чем посмеяться. Каждая из них делала одинаково ровные шаги, вдыхала и выдыхала в одно время, как по команде. А одна фигура смешно двигала ушами. Конечно, вы догадались, что это были Шагосчет, Словолов и Дыхомер. Но Матрешка не знала их. Она выбралась из-за веника и покатилась вслед за ними, достигла комнаты, куда Трафарет принес отца, и снова спряталась, на этот раз за дверью. Она слышала все от слова до слова, видела, как обшаривал Шагосчет карманы отца, как выхватил мешочек с драгоценными семенами и как они запылали в печке ярким пламенем.
Было мгновенье, когда Матрешка хотела выскочить из своего убежища, затопать ногами, закричать на Трафарета: «Как он смеет сжигать семена, выращенные с таким трудом!» Но тут же сообразила, что это не поможет, а наоборот, повредит и ей и ее отцу. И девочка застыла на месте. Потом совсем близко от нее Трафарет провел отца по коридору. Если бы Матрешка посмела, он могла бы ухватиться за его ногу и быть вместе с ним. Но что от этого толку? Их обоих заперли бы в сарае. А так никто о ней не знал, и она осталась на свободе.
Девочка опять заняла свой наблюдательный пост и притаилась. Грузно ступая, вернулся в комнату Трафарет. Прошли, одинаково отмеривая шаги и в такт вдыхая, помощники Трафарета; а потом, воровато оглядываясь по сторонам: нет ли кого? — приплясывая, пробежал Петрушка.
— Петрушка! — тихо окликнула его Матрешка. Она ему очень обрадовалась. Ведь вдвоем они скорее придумают, как помочь ее отцу. Мальчик остановился, прислушался, пожал плечами и хотел бежать дальше.
— Подожди, Петрушка! — опять позвала Матрешка.
Мальчик посмотрел в угол, откуда доносился голос. Что за чудо? Там не было ничего, кроме старого веника.
— Петрушка, это я, Матрешка.
Мальчик отодвинул веник и увидел в углу съежившуюся девочку. По щекам ее катились слезы.
— Как ты сюда попала? Пойдем скорей! — Он подхватил Матрешку на руки, спрятал под полы куртки и, отмеривая четырехвершковые шаги, пошел на чердак.
— Ну, теперь рассказывай. Здесь мы одни. И не надо бояться, что скажешь больше семи слов.
— Почему семь? — поинтересовалась Матрешка.
— Потом объясню, — отмахнулся Петрушка. — Расскажи, что случилось? Как ты сюда попала?
И Матрешка рассказала ему все: и как плыли на лодке, как чуть-чуть не погибли во время пожара, и как шли в сухой степи без воды, и как Трафарет схватил спящего Ваньку-Встаньку и сжег семена.
— Теперь мы ничего не можем сделать, — закончила Матрешка. — Мой отец в плену, а завтра Трафарет грозится сжечь его.
— А где же Аленка? — спросил Петрушка.
— Не знаю. Ее не было с нами, когда нас принес Трафарет. Пропал и Киря.
И оба замолчали. Каждый думал, как спасти Ваньку-Встаньку.
ГИМНАСТИКА
Трафарет долго придумывал, чем бы ему заняться. Волшебные семена теперь были не страшны. Он знал, что собственноручно сжег их в печке. Ванька-Встанька сидел у него в запертом сарае. Трафарет мог быть доволен, и единственное, чего ему, казалось, не хватало — это почтения со стороны жителей его государства. «Как бы научить их почтению? — в сотый раз спрашивал себя Трафарет. — Ведь не остановишь каждого на улице и не потребуешь, чтобы он кланялся низко и говорил приветливые слова». Долго думал Трафарет и, наконец, придумал. Он приказал объявить всем жителям, что с завтрашнего дня население пустыни Трафарета будет каждый день заниматься утренней зарядкой.
— Трафарет хочет, чтобы все жители его страны были сильные, здоровые, изящные и грациозные, — сказали помощники. — Ив этом поможет гимнастика. Поэтому все каждый день рано утром должны собираться перед домом правителя, выстраиваться на площади и заниматься гимнастикой.
Никто не осмелился ослушаться приказа Трафарета. И рано утром, когда солнце чуть пригрело золотистый песок, все население выстроилось перед домом правителя. Трафарет поднялся на специальный помост, который плотники соорудили на площади, около ворот, и хриплым голосом объявил:
— Я буду сам руководить гимнастикой.
Первое упражнение состояло в том, чтобы подданные сначала подняли руки вверх, как бы приветствуя Трафарета, а потом низко-низко склонились.
— Раз! — начал хозяин, и руки взметнулись высоко вверх.
— Два! — командовал он, и головы ремесленников уткнулись книзу.
Перед тем, как сказать «три», Трафарет немножко помедлил. Ему было очень приятно видеть склоненные головы и покорно согнутые спины. Но, в конце концов, ему все-таки пришлось произнести команду: «Три», — и все облегченно выпрямились.
Петрушка стоял в самом первом ряду физкультурников поневоле. Ему, конечно, не составляло никакого труда вытянуть руки, нагнуться и выпрямить спину. В другое время это ему доставило бы удовольствие, а тут он видел, что Трафарет нарочно унижает жителей, и поэтому кланяться ему было особенно невыносимо. Но что поделаешь? И Петрушка терпеливо склонялся и раз, и другой, и третий, в то время как его глаза следили за каждым движением Трафарета. Вот Трафарет окликнул повара, и тот повернулся в сторону ворот. Этого момента только и ждал Петрушка. Он повернулся лицом к жителям, склонился перед ними в низком поклоне так, что в сторону Трафарета была обращена только согнутая спина да торчала красная заплатка на желтых штанах, которая сверкала, как цветок мака на ржаном поле.
— Вот так надо кланяться, — подражая голосу Трафарета, проверещал Петрушка.
Кругом захохотали.
Трафарет прервал разговор, поглядел на всех. Мальчик усердно кланялся, колесом выгибая спину. Успокоившись, Трафарет снова обратился к повару. Покрутившись на одной ножке, Петрушка повернулся к правителю спиной и, согнувшись, опять показал красную заплатку на штанах.
— Вот как нужно кланяться, — повторил он.
Снова раздался смех. Но когда хозяин оглянулся, все усердно продолжали кланяться.
Возмущенный Трафарет позвал на помощь своих помощников. Они были освобождены от занятий гимнастикой, потому что и без того кланялись Трафарету чуть ли не до земли. Правитель поставил Словолова справа от шеренги, Шагосчета — слева, а Дыхомера — сзади и приказал внимательно смотреть, кто правильно и кто не правильно выполняет упражнение.
— Раз! Два! Три! — вел счет Трафарет, и подданные терпеливо кланялись.
Когда хозяину наскучило произносить однообразное: «Раз! Два! Три!», он объявлял, что первое упражнение закончено.
— Второе упражнение для голоса, — оповестил Трафарет. — Я хочу вас научить почтительно здороваться, вежливо и приветливо. И как только я скажу: «Раз» — вы все должны громко сказать: «Слава мудрому Трафарету, врагу зеленых растений!» Поняли?
Никто не ответил, и Трафарет решил, что молчание — знак согласия.
— Раз!
Все молчали. Хозяин снова объяснил, как нужно выполнять упражнение, и опять закричал:
— Раз!
И снова все молчали.
Правитель чуть согнулся и дохнул на толпу горячим воздухом. Все испуганно отступили на шаг и закрыли лицо ладонями.
Трафарет опять повторил:
— Раз!
Смелый Петрушка выручил товарищей и дурашливо, по-сорочьи заверещал, коверкая слова:
— Сла… мудр… Тра-та-та-рету, врагу растений!
Несколько голосов поддержали его. Но как поддержали! Сапожник
Карай хрипел, как ржавая петля на дверях, дровосек Ива выл, как шакал в степи, а водонос Горбыль не то кашлял, не то хрюкал после каждого слова.
— Слава — хрю, мудрому — хрю, Трафарету — хрю!
— Хватит! — крикнул Трафарет и снова начал: — Раз!