— Даже не знаю, как мне тебя благодарить, — выдохнул тот.
— О чём речь! — отозвался пёс. — Ты спас меня, а я тебя. В этом мире все мы должны помогать друг другу.
— Но как тебя занесло в пещеру?
— Я без сил лежал на берегу, и тут ветер донёс до меня аромат жареной рыбы. Аппетит у меня разыгрался, и я пошёл на этот запах. Приди я секундой позже...
— Не говори об этом! — застонал Пиноккио, всё ещё дрожавший от страха. — Ни единого слова больше! Приди ты секундой позже, меня бы уже зажарили, съели и переварили. Брр! Как подумаю, мурашки по коже бегут!
Алидоро радостно залаял и в знак дружбы протянул кукле лапу. Обменявшись рукопожатием, они расстались.
Пёс отправился дальше своим путём, а Пиноккио, оставшись один, приблизился к лачуге, стоявшей неподалёку.
Возле лачуги грелся на солнышке сухонький старичок, к нему Пиноккио и обратился:
— Скажите, пожалуйста, добрый человек, не знаете ли вы что-нибудь о бедном мальчике по имени Эудженио, раненном в голову?
— Мальчика принесли в этот дом рыбаки, и он уже...
— Он уже умер, — закончил за него Пиноккио дрогнувшим голосом.
— Да нет же, он живёхонек и уже вернулся к себе домой.
— Правда? В самом деле? — Пиноккио заплясал от радости. — Так рана не была опасной?
— Она могла оказаться даже смертельной, — ответил старичок. — Ведь ему пробили голову толстой тяжёлой книжкой.
— И кто же это сделал?
— Один из его одноклассников по имени Пиноккио.
— А кто такой этот Пиноккио? — Сорванец прикинулся, будто ему ничего неизвестно.
— Говорят, это скверный мальчишка, обманщик и лоботряс.
— Ложь! Сплошное враньё!
— Так ты знаешь этого Пиноккио?
— Немного.
— И каков он, по-твоему? — поинтересовался старичок.
— По-моему, это очень хороший и добрый мальчик, он любит учиться и преданно заботится о своей семье.
Выпалив всё это, Пиноккио случайно коснулся своего носа и обнаружил, что тот изрядно увеличился в длине. Не на шутку встревоженный, он закричал:
— Нет-нет, не верьте тому, что я наговорил! Я знаю этого Пиноккио очень хорошо, так вот, он и в самом деле очень плохой мальчишка, бездельник и неслух и, вместо того чтобы ходить в школу, куролесит со своими дружками.
При этих словах нос снова уменьшился до своих нормальных размеров.
— А почему ты весь белый? — спросил старичок.
— Это я шёл, а по дороге задумался, остановился и прислонился к стене, которую только что побелили, — сказал Пиноккио: ему было стыдно признаться, что его обваляли в муке и собирались поджарить на сковородке как рыбу.
— А куда девались твои куртка, штаны и шапка?
— На меня напали грабители и всё отобрали. Скажите мне, добрый человек, не могли бы вы дать мне какую-нибудь одежду, чтобы мне было в чём вернуться домой?
— Мальчик мой, у меня ничего нет, разве только небольшой мешок для бобов. Если хочешь, бери, мне не жалко.
Пиноккио не пришлось предлагать дважды. Он взял мешок, прорезал в нём отверстия — одно сверху и два по бокам, — и напялил его, как рубашку. В этом незатейливом наряде он и отправился в деревню.
Чем ближе подходил Пиноккио к дому, тем больше ему делалось не по себе. Он невольно замедлял шаги и думал: «Как я посмотрю в глаза моей дорогой Фее? Что она скажет, когда меня увидит? Простит ли она меня во второй раз? Нет, боюсь, не простит! И сомневаться нечего! Так мне и надо! Вечно обещаю исправиться и никогда не держу слово!»
К тому времени как Пиноккио добрался до деревни, настала ночь. Разразилась гроза, дождь лил как из ведра, и Пиноккио сломя голову бросился к дому Феи.
У самого порога мужество покинуло его, и, вместо того чтобы постучать, он отбежал шагов на двадцать. Потом снова вернулся, но никак не мог собраться с духом. И вот уже в третий раз подошёл он к дому, а постучать по-прежнему не отваживался. На четвёртый раз Пиноккио всё-таки взялся за дверной молоток и, весь дрожа, несмело ударил.
Ждал он долго. Прошло целых полчаса, прежде чем окно верхнего этажа отворилось — а дом был четырёхэтажный — и оттуда выглянула улитка, державшая над головой зажжённую свечу.
Она спросила:
— Кто это стучится в такое позднее время?
— Фея дома? — крикнул Пиноккио.
— Фея спит, и её не велено будить. Кто вы такой?
— Это я!
— Кто такой «я»?
— Пиноккио!
— А кто такой Пиноккио?
— Деревянный человечек, который живёт в доме Феи.
— А, понимаю, — сказала улитка. — Подожди. Сейчас спущусь и открою дверь.
— Только, ради бога, поторопитесь, а то я умираю от холода.
— Мальчик мой, я улитка, а улитки никогда не торопятся.
Прошёл час, другой, а дверь так и не открывалась. Пиноккио, насквозь промокший, трясущийся от холода, собрался с духом и постучал ещё раз, теперь уже громче.
На этот раз отворилось окно третьего этажа, и появилась та же самая улитка.
— Прекрасная улиточка! — завопил Пиноккио. — Я жду уже два часа! А два часа в такое ненастье кажутся дольше двух лет! Умоляю, поторопитесь!
— Мой мальчик! — последовал невозмутимый ответ. — Я улитка, а улитки никогда не торопятся.
И окно снова закрылось.
Вскоре пробило полночь, затем час, два, а дверь так и не отворялась.
В конце концов терпение Пиноккио лопнуло, он в ярости схватился за молоток, готовый поднять такой грохот, чтобы переполошился весь дом. Но железный молоток внезапно превратился в угря, выскользнул из его рук и уплыл с потоком воды, несущимся по улице.
— Ах так! — заорал взбешённый Пиноккио. — Ладно, не хотите молотком, так я ногами буду колотить что есть силы!
И со всего маху наподдал ногой по двери. Удар оказался настолько мощным, что нога проломила доску, да так и застряла в ней. И тщетно пытался Пиноккио выдернуть её: нога засела в дереве, точно вбитый гвоздь.
Бедный Пиноккио! Пришлось ему простоять остаток ночи на одной ноге.
Наконец на рассвете дверь отворилась. Маленькая улитка торопилась так, что преодолела четыре этажа всего за девять часов.
— С чего это ты засунул ногу в дверь? — удивилась она.
— Это получилось случайно.
Улиточка, дорогая, пожалуйста, избавь меня от этой муки.
— Мальчик мой, это под силу плотнику, но я-то не плотник!
— Так попроси Фею!
— Фея спит, и её нельзя будить.
— Что же, мне теперь весь день стоять на одной ноге?!
— Чтобы не скучать, можешь посчитать муравьёв на улице.
— Хотя бы принеси мне поесть, я ужасно проголодался.
— Мигом, — ответила улитка.
Через три с половиной часа она вернулась к Пиноккио с серебряным подносом на голове. На подносе лежала буханка хлеба, жареный цыплёнок и четыре спелых абрикоса.
— Вот, Фея прислала тебе завтрак, — объявила улитка.
При виде этих лакомств Пиноккио тотчас воспрянул духом. Но стоило ему приняться за трапезу, как он, к отвращению своему, обнаружил, что хлеб сделан из гипса, цыплёнок из папье-маше, а абрикосы вообще оказались раскрашенными камнями!
Пиноккио чуть не заплакал. В отчаянии он хотел отшвырнуть прочь поднос, но то ли от огорчения, то ли от изнеможения вдруг лишился чувств.
Он пришёл в себя на диване, рядом сидела Фея.
— Я снова прощу тебя, — сказала она. — Но берегись, если вздумаешь повести себя плохо в третий раз!
Пиноккио поклялся, что будет только учиться и ничего больше не натворит.
До самого конца года Пиноккио оставался верен своему слову. И в самом деле, он стал лучшим учеником в школе, поведение его было выше всяких похвал, что очень радовало Фею.
И настал день, когда она сказала Пиноккио:
— Завтра твое желание исполнится.
— Вы хотите сказать...
— Завтра ты перестанешь быть деревянной куклой и станешь настоящим мальчиком.
Не видевшие ликования Пиноккио не смогут себе его представить. Все его школьные друзья должны были прийти к нему в гости на следующее утро, чтобы отпраздновать это событие. Фея приготовила двести чашек кофе с молоком и четыреста булочек с кремом. День обещал стать самым счастливым и восхитительным, но...
Увы, и в жизни кукол тоже возникает то самое «но», которое всё портит.
ГЛАВА 30Пиноккио, вместо того чтобы стать настоящим мальчиком, тайком отправляется со своим другом Фитильком в Страну Игр
Пиноккио попросил у Феи разрешения обойти всех своих друзей и пригласить их на праздник. Фея позволила ему, но сказала:
— Помни, ты должен вернуться домой ещё засветло. — Обещаю, вернусь через час, — заверил её Пиноккио. — Смотри, Пиноккио! Дети легко дают обещания, но не всегда их держат.
— Но я-то не такой, как другие дети. Раз сказал, значит, выполню.
— Ну что ж, посмотрим. Если вновь ослушаешься, тем хуже для тебя.
— Почему?
— Потому что дети, которые не слушают тех, кто знает больше, чем они, вечно попадают если не в одну беду, то в другую.
— Я свой урок уже усвоил, — ответил Пиноккио. — Больше я такой ошибки не совершу.
— Посмотрим, так ли это.
Пиноккио ничего не ответил; напевая и пританцовывая, он вышел из дома доброй Феи.
Не прошло и часа, как все друзья Пиноккио получили приглашение. Многие согласились прийти сразу же, другие поначалу колебались, но, услышав, что крем в булочках будет и внутри, и снаружи, пообещали быть вовремя.
А надо сказать вам, что среди товарищей по школе у Пиноккио был один, который нравился ему больше остальных. Его имя было Ромео, но все называли его Фитилёк — такой он был тоненький и живой, совсем как новенький фитиль в ночнике.
Фитилёк, честно говоря, был самым ленивым и озорным мальчишкой в школе, но Пиноккио всё равно любил его. Он и с приглашением отправился в первую очередь к Фитильку, но не застал его дома.
Потом Пиноккио наведался к нему снова, но того по-прежнему не было. Пиноккио зашёл в третий раз — и опять впустую. Куда же он запропастился? Пиноккио искал Фитилька повсюду и наконец нашёл его под навесом одного из домов.