Несмотря на размеры зала, далеко не все смогли в него вместиться. Среди попавших на это зрелище был, разумеется, Пит, а также Ага и старикан с хитрыми глазками, который оказался главным жрецом бога Солнца Ра.
— Все готово? — шепнул Пит Aгe.
Тот кивнул. В зале были на нужных местах и другие жрецы, и Ага подал им тайный сигнал. Скрытый оркестр заиграл песенку «Ра, покровитель фараона», появился Хеопс и занял свое место на троне.
Привели заключенных, человек пятьдесят грязных, истощенных негодяев, готовых приветствовать смерть, как избавление от страданий. Среди них был и профессор Акер. Пит помахал ему.
— Казнь начинается, — объявил Хеопс с довольным видом. — Начнем, я думаю, с небольшого расчленения.
Обнаженный до пояса гигант повернулся и выхватил из толпы осужденных одного из преступников. По ужасному стечению обстоятельств это оказался профессор Акер. Ученый завопил, призывая на помощь. Гигант заставил его замолчать самым простым и целесообразным способом — просто сунул ему в рот его же собственную бороду.
Пит тихонько свистнул. Главный жрец выступил вперед и поднял руку.
— Постой! — крикнул он хорошо поставленным голосом, и прекрасная акустика зала усилила его слова. — Постой, фараон! Именем Ра!
Маленькие глазки Хеопса удивленно заморгали.
— В чем дело?
— Я должен передать послание от бога Солнца. Он велел: «Отпусти заключенных»!
Дюжину ударов пульса фараон сидел неподвижно.
— Не в обычаях великого Ра говорить о суетных делах, — наконец, произнес он.
— Я, главный жрец Ра, передаю его волю. Даже фараон должен повиноваться ему.
— Вот как? — со смертоносной кротостью спросил Хеопс. — А мне почему-то кажется, что ты лжешь. Бывают пророчества и пророчества. Некоторые верны, а некоторые — нет. Почему Ра прежде не лез в мои дела?
— Ты что, подвергаешь сомнению глас божий?
Вместо ответа Хеопс кивнул палачу. Мускулистый гигант взял поудобнее меч и поднял его над профессором Акером.
— Я взываю к Ра! — вскричал главный жрец. — Рассуди фараона и твоего верного слугу!
Одновременно позади трона возник какой-то человек. Молниеносным движением он набросил на Хеопса кожаный ремешок и притянул его к трону. В зале воцарилась гробовая тишина.
— Это еще что за богохульство? — прорычал Хеопс.
Человек за троном был так быстр, что почти никто не заметил, как привязали фараона. Но кожаный ремешок — слишком ненадежные путы для острого ножа, который уже появился в руке Хеопса.
— Я взываю к Ра! — снова проревел главный жрец.
И тут же фараон завопил, а нож выпал из его руки, гремя по каменному полу. Тело Хеопса выгнулось, его скрутила судорога. Руки вцепились в подлокотники трона. Лицо исказилось от боли.
— Рассуди нас! — вопил главный жрец.
Фараон обмяк, потея и тяжело дыша. В зловещей тишине его голос прозвучал с ледяной ясностью:
— Убейте жреца...
Но дальнейшие слова утонули в хриплом вопле. Тело снова выгнулось в судороге. Фараон извивался и корчился, словно бесноватый. Но продолжал вопить об убийстве.
И тут очнулась имперская охрана. Солдаты ринулись вперед с пиками наготове.
— Черт побери! Врежьте им, парни! — заревел мистер Мэнкс.
Жрецы, рассеянные по залу, начали бой. Одновременно они закрыли рты и носы странными приспособлениями. А затем вытащили из сумок блестящие шары и разбили их об пол. Резкий запах наполнил зал, и все собравшиеся в нем начали задыхаться.
Пит, тоже надевший маску, выхватил у задыхающегося и отплевавшегося солдата пику и треснул того по голове. Ага тоже развлекался, но, поскольку забыл об маске, его веселье продолжалось недолго. И посреди всего этого главный жрец стоял в величественной позе, которую не портил даже противогаз.
Хеопс все еще пронзительно вопил. Когда Пит взглянул на трон, его улыбка стала язвительной.
Сражение длилось недолго. Солдаты вскоре потеряли сознание. Огромные опахала очистили воздух. И еще много шаров осталось в руках жрецов. Те были готовы пустить их в дело при первых же признаках сопротивления.
— Погасите огни, — велел главный жрец, и, когда это было исполнено, в темноте зазвучал его голос, раскатившись по всему залу: — Ра, бог Египта, чье жилье — живительное Солнце, рассуди же фараона и твоего верного слугу.
И тут в зале вспыхнул свет, ослепляя всех присутствующих. Он лился из шара, висящего под потолком, и был такой яркий, что на него невозможно было смотреть.
— Фараон должен повиноваться моему жрецу! — прогремел в зале оглушительный голос.
Главный жрец повернулся к Хеопсу, бессильно обмякшему на троне:
— Ты повинуешься своему богу?
Хеопс хотел было что-то сказать, но Пит, стоящий у трона, нажал скрытый рычаг, и фараон завизжал от боли.
— Да! — поспешно выкрикнул он, когда боль ушла. — Я повинуюсь!
— Освободишь ли ты заключенных и склонишь ли голову перед жрецами Ра?
— Я... Да!
— Поклянись в этом именем Ра!
Наступила напряженная тишина. Хеопс заскрипел зубами, глубоко вздохнул и встретился взглядом с Питом. Он явно сдался.
— Да, — пробормотал он. — Клянусь в этом... именем Ра!
БАНГ!
Пит Мэнкс открыл глаза и увидел доктора Майхейма. Он вернулся в лабораторию. Хеопс, главный жрец и Ага — все остались в далеком прошлом. Пит схватился за гудящую голову, с трудом сел в кресле и потребовал выпивки.
Это помогло. Пит поудобнее устроился в кресле и пристально посмотрел на Майхейма. У доктора был подбит глаз.
— Кто это вам подвесил? — поинтересовался Пит и тут кое-что вспомнил. — А где проф? Он тоже вернулся?
Майхейм осторожно дотронулся до синяка.
— Д-да... Профессор Акер вернулся полчаса назад. Я запустил машину сразу же, как закончил ремонт. Ну, и что с вами было?
— А разве профессор вам не рассказал?
— Нет, — ответил Майхейм и снова, шипя от боли, прикоснулся к подбитому глазу. — Он, н-ну... несколько неадекватен. Боюсь, я недооценил его характер.
— Могу спорить на два цента, — кивнул Пит, — и я бы свои проиграл. Кстати, а где мои пять тысяч? Вы мне их обещали.
— Конечно, конечно. Вот чек!
— Ну, — вздохнул Пит, — за пять тысяч баксов я могу сдержать свои порывы. Что же касается того, что с нами было...
И он рассказал все. Майхейм слушал с открытым от удивления ртом и под конец засыпал Пита вопросами.
— Бомбы? Газовые бомбы? Но как...
— Слезоточивый газ. Аммиак. Профессор сказал мне, как его получить.
— Но невозможно превратить аммиак в газ без электричества...
— У нас оно было, — усмехнулся Пит. — Им же мы засветили большую лампу под потолком. А также пропустили ток через трон фараона. Закрепленный, металлический — из него вышел отличный электрический стул.
— Но... откуда? В Египте не могло быть никаких приспособлений для получения тока. Но вы же не могли использовать статическое электричество.
— Доктор, — сказал Пит, повышая голос, — я собираюсь использовать ваши пять тысяч, чтобы организовать аттракцион на Нью-Йоркской Всемирной Выставке. Когда-нибудь я покажу вам один проспект. Там есть описание шоу под названием «Чудеса зоологии».
Майхейм уставился на него и замигал.
— А? Что вы имеете в виду?
— Там были всякие редкие животные, панды и все такое, — сказал Пит, направляясь к двери, — а также электрический угорь, который давал тока достаточно для того, чтобы работало радио и бегал игрушечный поезд. А если, доктор, такое может делать один угорь целых два года, то у нас там, в Египте, была пара дюжин! А теперь мне пора на телеграф. Нужно начинать собственный бизнес!
Генри Каттнер, Артур К. Барнс. Наука — это золото
Science is Golden, (Thrilling Wonder Stories, 1940 № 4), пер. Андрей Бурцев
Такси завизжало тормозами и остановилось перед зданием Плимутского университета. Пит Мэнкс выскочил из машины, бросил водителю деньги и побежал к входу, испуганно оглядываясь на улицу.
Он натянул котелок поглубже на голову и проскочил через вход в Мир Знания, а оранжевый галстук и коричневые, клетчатые фалды пальто развевались в создаваемом им ветре. Его низенькая фигурка пронеслась по вестибюлю, чуть не сбила с ног рыжую студентку-второкурсницу и скрылась за дверью лаборатории доктора Горацио Майхейма.
— Доктор! — взвизгнул Пит, с трудом затормозив перед реостатом самого зловещего вида. — Я делал вам кое-какие одолжения, теперь вы должны помочь мне. Мне нужно как можно скорее воспользоваться вашим средством!
Доктор Майхейм, который в этот момент беседовал с коллегой, выглядел тощим и длинным. Наклонившись, точно аист с приступом ревматизма, он внимательно посмотрел на Пита с тем же выражением, с каким мог исследовать странный нарост на задней лапе собаки.
— А, Пит, — наконец произнес он. — А я думал, вы в Нью-Йорке. И что значит «мое средство»? Я, знаете ли, не врач.
Пит Мэнкс отчаянно схватил своего друга за лабораторный халат. Его лицо беспокойно дергалось, и вообще он напоминал миниатюрную гориллу в приступе шизофрении.
— Вы не понимаете, — пролепетал он. — Я должен смыться. Исчезнуть. Залезть в какую-нибудь трубу.
Майхейм все еще ничего не понимал. Он даже огляделся в поисках подходящей трубы, но ничего не увидел. Пит отчаянно пытался подобрать нужные слова.
— Мне нужно уйти по-маленькому... — с торжествующим облегчением выпалил он.
Майхейм все равно не понял.
— Ну, так идите, — пожал он плечами. — До свидания.
Пит задергался, словно через него пропустили ток.
— Да, нет, доктор, не так. Они нацелились на меня. Моратти и его бригада идут за мной по пятам!
И тут вмешался джентльмен, с которым беседовал Майхейм. Это был высокий человек в пенсне, похожий на капитана Блэйда.
— Успокойтесь и говорите по-английски! — рявкнул он. — О чем вы лепечете?
Пит впился взглядом в профессора Акера и получил такой же неприязненный взгляд в ответ. Они вовсе не были добрыми друзьями, их вражда началась еще во времена Римской империи.