– Ну да, говорит, – растерянно подтвердил Лёшка.
Отошел подальше от сестры и повторил вопрос шепотом. МИК ответил привычным дружеским голосом:
– Да, это я. Только не дразнюсь, а прогнозирую. Разве тебе не интересно, как ты будешь общаться с этим Кондрашом, если он тебя поймает после школы?
Лёшка вздохнул. Вообще-то у него появились карманные деньги, и немаленькие. Может, откупиться? Или Кондраш повысит тариф?
Но сейчас Кондраш был не так интересен, как новая возможность МИКа. Или не новая, просто неизвестная раньше.
– Значит, ты можешь мой голос прогнозировать или пародировать?
– Могу. В любой ситуации. Например, если бы ты захотел выпить спиртное, я бы тебе заранее дал послушать твои похмельные стоны.
– Дай послушать, – не поверил Лёшка.
МИК продемонстрировал. Лёшка захохотал так, что чуть не согнулся, а Катюша на секунду прервала медосмотр.
– Позорище! – наконец сказал он. – А как ты это делаешь?
– Я же твой голос уже знаю, – пояснил МИК. – Прошерстил ресурсы, нашел голоса подростков, отравившихся алкоголем, подобрал, синтезировал.
Лёшка попросил включить еще какой-нибудь «его» голос, например когда он узнаёт, что Кондраша отправили в спецшколу для малолетних.
МИК не стал, а приказал отжиматься.
Лёшка нехотя согласился. Пришлось сделать небольшую гимнастику для разминки-разогрева и лишь после этого отжиматься. МИК предупредил:
– Ты не волнуйся, если почувствую, что проблема с сердцем, прикажу остановиться.
Сказал с легкой ехидцей. В остальном же был вежливым и заботливым другом. Постоянно говорил, как правильно ставить ногу, не давал ни суетиться, ни задерживаться. Разрешил небольшую паузу – ответить удивленной Катюшке, чего это он перед сном начал делать зарядку? Сказал, что упражнения по физкультуре тоже задают на дом, хорошо, их не надо записывать в тетрадку.
Порядком устал, когда МИК сказал с доброй насмешкой:
– Отбой. Двадцать восьмой пошел.
Еще не закончили ужинать, как позвонил Игорь Михайлович.
– Привет, Алексей. Как первый день?
Лёшка рассказал о пробежке, о том, как МИК помогал на уроках и руководил игрой в футбол. Про бомбу умолчал. Может, он поступил неправильно, не позвонив в полицию, может, наоборот, ошибся, когда полез в эту историю. Не знаешь, как надо, – молчи.
«А вдруг, – подумал Лёшка, – они следят за мной? Я разговариваю с МИКом, а Игорь Михайлович или Иван Николаевич все слышат. Сейчас проверим. Начнет сам говорить про бомбу, значит, меня подслушивают».
Но Игорь Михайлович ничего про находку не сказал. Зато спросил:
– Ты сколько сегодня гулял? И какие были приключения?
– Ну, как гулял? В школу и из школы, – немного растерянно ответил Лёшка. – Какие приключения? Пробежался, в футбол играл.
Вообще-то самыми настоящими приключениями были Кондраш и бомба. Но говорить о них не хотелось.
– Передай, пожалуйста, телефон маме, – сказал Игорь Михайлович сухо и даже сердито.
Лёшка передал трубку, положил на тарелку кусок шарлотки. Такие разговоры ему не нравились.
Мама почти сразу возразила: «Но ведь он был в школе пять часов…» Не договорила: собеседник явно ее перебил. Еще через минуту мама сказала: «Завтра мы пойдем на прогулку в…» И здесь ее перебили. Договорить удалось только в третий раз, когда она сказала: «Да, я поняла, я согласна. Сейчас спрошу у Алёши».
Наверное, Игорь Михайлович сказал, что спросит сам, – мама вернула телефон.
– Все в порядке, Алексей, – весело сказал представитель заказчика, – ничего страшного не случилось! Просто в контракте был подпункт, который мы забыли выделить красным маркером. Ты должен проводить вне дома не меньше шести часов в сутки. Маленькое непонимание случилось потому, что мама решила: время твоей учебы входит в эти часы. Однако подпункт прямо указывает – находиться вне пределов дома и не в учебном заведении. Заказчики уверены, что в школе приключений не бывает. Они ошибаются, но я переубедить их не смогу.
– Значит, мне надо гулять шесть часов после школы? – спросил Лёшка.
– Ну да! – усмехнулся Игорь Михайлович. – До школы гулять трудно, вместо школы – нехорошо. Да, еще один момент – маме уже сказал. Ты должен гулять один или с друзьями.
Прогулка с родителями не засчитывается.
О чем-то таком вчера говорили. Понятно, почему ни он, ни мама не запомнили этот подпункт – столько событий сразу.
Не то чтобы Лёшка хотел спорить. Но спросил, ради уточнения:
– А можно ходить в кино? Или сидеть в кафе с планшетом?
Игорь Михайлович рассмеялся.
– Три сеанса подряд? А-а, сейчас же мультиплексы. Ты купишь билеты и будешь перебегать из зала в зал. Представил? Самому не смешно?
Голос представителя был как у МИКа: веселый, уверенный, дружеский. Вроде бы и не ругает, а чувствуешь себя дураком и хочешь исправиться.
– Представил… – вздохнул Лёшка.
– И хорошо. Разок-другой сходить в кино можно. Лучше компанией. А сидеть с планшетом не надо. Нужны приключения. Я помню, что у тебя нет велосипеда. Завтра подъедет наш сотрудник, он привезет велосипед, и ты покатаешься.
«Я два года не ездил. Надеюсь, не отвык», – подумал Лёшка, но спросил:
– Просто кататься или для приключения в канаву съехать?
– Не надо, – рассмеялся Игорь Михайлович. – Просто крути педали. Прокатись по тротуару, немножко по шоссе. Сотрудник поедет рядом, еще раз скажи маме, что твоя безопасность гарантирована. И вообще, считай, что у тебя с завтрашнего дня персональный шофер.
Лёшка обрадовался. Игорь Михайлович посоветовал самому подумать о приключениях, «иначе сами их выберем», и отключился.
Мама поглядела на Лёшку с тревогой и обидой. Что за контракт – с сыном гулять запрещено! Лёшка подумал: а раньше мы гуляли? Когда жили с папой, когда было все нормально – да. А в Мартышке только ходили на школьную ярмарку за тетрадями и в поликлинику. Еще в школу мама отвела. Чего жалеть, что теперь десять дней не погуляешь?
– Ты огорчился? – спросила мама. – Может, нам вообще не надо было соглашаться?
Тревога в ее голосе окончательно вытеснила обиду. Лёшка перестал дуться, пожалел маму. И так жизнь превратилась непонятно во что, а тут еще этот контракт!
Подошел к маме, прижался, поцеловал.
– Что ты, мамочка, конечно нет! У меня с завтрашнего дня будет персональный шофер.
Мама улыбнулась, включила телевизор. Катюша увела брата в комнату – заполнять медкарту больной принцессы Соллы.
«Персональный шофер – это здо́рово! – думал Лёшка перед сном. – Жаль, ненадолго. Как же его использовать? Какие приключения выбрать? Плавать с аквалангом, спрыгнуть с парашютом, полетать на дельтаплане? Надо бы спросить у МИКа. Нет, лучше завтра. Еще станет вместо колыбельной рассказывать о том, какие бывают приключения.
– МИК, а прыгать с парашютом безопасно? В смысле, какую степень опасности ты дашь?
– Не меньше шести, – ответил МИК. – Увижу самолет, инструктора и уточню. Завтра бежим?
Лёшка хотел сказать: «Дай отдохнуть, ведь воскресенье». Но вспомнил, что надо отправить письмо в полиции.
– Конечно, бежим. Только подними на час позже.
МИК присвистнул – согласен. Лёшка задумался о приключениях и уже минут через пять летел на дельтаплане в акваланге и на горных лыжах в придачу.
Глава 4«Приключения должны быть страшными»
К утру Лёшкин маршрут определился. Он не просто летал на дельтаплане – он летел к отделению полиции. Сделал два круга над зданием, разглядел открытую форточку, выхватил письмо из конверта, согнул в самолетик, запустил. Решил снизиться, убедиться, что попал. И проснулся.
«Жаль, так и не узнал, прочли письмо или нет». Тут же вспомнил: наяву он еще не отправил свою анонимку. Надо поскорее с этим покончить, тогда будут сниться полеты над пляжами или горами.
Ткнул свой обычный мобильник. До намеченного подъема оставалось полчаса.
– МИК, давай сейчас пробежимся, – предложил он. И сам засмеялся – как же этот ручной робот откажется?
– Да ну, дай поспать, – ответил МИК. Таким недовольно-жалобным и сонным голосом, что на секунду захотелось его пожалеть и оставить в покое. Может, даже побежать без него.
Но тут же в ушах запели райские птички, а по руке побежали короткие, мелкие импульсы, буквально мурашки.
Ноги побаливали, помнили вчерашний бег и футбол. Лёшка все равно оделся, захватил письмо, вышел на улицу, думая по пути, является ли время, затраченное на пробежку, приключением?
МИК врубил какой-то австралийский панк-рок, от которого ноги перестали болеть. Лёшка мчался и думал, куда бы бросить письмо? Сначала решил – на крыльцо полицейского участка. МИК эту идею раскритиковал убедительно и весело. Напомнил, что камер наблюдения возле участка больше, чем трансляционных камер на стадионе. Что когда бегущий мальчишка что-то подкидывает, полицейским о-о-очень интересно не только что это, но и кто он. Сядут в машину и догонят гепарда, а ты не убежишь даже от суслика. Лёшка понимал.
– И что ты им скажешь, когда они отберут меня у тебя и спросят, что это такое? – жалобно спросил МИК.
– Ну… Скажу, что участвую в эксперименте государственной важности, – неубедительно ответил Лёшка.
Он уже запыхался и, пожалуй, не взялся бы догонять черепаху.
– Шестой пункт… – совсем грустным тоном напомнил МИК.
– Кинуть в почтовый ящик? – отрывисто предложил Лёшка. – А они его перешлют в…
– Конечно! – обрадовался МИК и перебил Лёшку: – Они увидят на конверте «В полицию» и сразу же вызовут патрульный экипаж.
Лёшка вздохнул. Про почту он думал с самого начала, но вспомнил историю про мальчика, который отправил письмо «на деревню дедушке».
На обратном пути пробежал по улице Новой. Траншейный экскаватор стоял в полном бездействии, как и положено в воскресенье.
Персональный шофер, или специалист по приключениям, приехал около одиннадцати.