Во-вторых, любители прыгали с инструктором. Точнее, с инструкторами – каждый со своим. Лёшкин инструктор, высокий, загорелый парень, долго рассматривал бумагу, привезенную Денисом, даже позвонил. Потом махнул рукой и велел Лёшке надеть «сбрую» – крепежную систему. Лёшка не сразу понял для чего. Потом стало ясно: прыгать они будут в тандеме.
МИК сразу же определил уровень опасности как седьмой: самолет всерьез проверяют, инструктор – мужик серьезный, не соврал, что у него двести пятьдесят прыжков в год.
Лёшка почти не слушал. Когда они подъезжали, десять раз видел одну и ту же картину: самолет взлетает, набирает нужную высоту. Дверь открыта. Свистящий ветер, он делает шаг навстречу ветру, раздвигает руки, хватается за стены. Потом делает еще один шаг. Замирает перед пустотой… Дальше – сделать главный шаг, без толчка и пинка. Надо постараться.
Теперь чего стараться? Этот инструктор вытолкнет из салона двух таких, как Лёшка. Обидно! Будто учил-учил, полночи не спал, а училка всем автоматом поставила четверки.
С такими мыслями вошел в небольшой самолет. Инструктор следил, чтобы Лёшка не оступился на лесенке. Спасибо хоть не пристегнул еще на земле.
Двигатель ревел непривычно громко. Не было ни откидных кресел, ни заботливой стюардессы. Потому-то самолет и казался настоящим.
Взлетели. МИК продолжал шутить и успокаивать: то говорил, что уровень опасности семь, то восемь. Лёшка не слушал. Было обидно: настроился, а решимость куда-то ушла. Страх ушел тоже, зато осталась унылая тревога. После очередной шутки МИКа зло спросил:
– А если будет первый или второй уровень, что прикажешь мне делать?
Инструктор посмотрел на Лёшку с удивлением.
МИК серьезно ответил:
– Объясню, как нужно правильно сгруппироваться. Чтобы было проще при опознании.
Лёшка криво улыбнулся.
Когда взлетели на полтора километра, выпрыгнули спортсмены с парашютами-котомками. В салоне сразу опустело, Лёшка почувствовал себя почти принцем. Самолет между тем поднимался, пробил облако. Стало ощутимо светлее.
В ушах покалывало. Инструктор сказал, что они взлетели на четыре километра. Потом пристегнул Лёшку и шагнул к дверце. Лёшка перебирал ногами, но все равно чувствовал, что его тащат, как мешок. Было неприятно, зато совсем нестрашно. А еще можно закрыть глаза. Прыгал бы один, не получилось бы. А сейчас…
Встали у двери, инструктор крикнул в ухо, что она называется рампа. По его команде пилот из кабины открыл дверцу, снаружи ударил ветер…
Падали вниз с непривычной бешеной скоростью. То, что кроме основного парашюта есть запасной, Лёшка уже знал. По мнению МИКа, оба исправны. Все равно стало страшно. А вдруг инструктору жить надоело? Вот если бы он, Лёшка, прыгнул один и принимал решения сам…
А еще чуть-чуть мутило. «Интересно, – подумал он, – если вытошнит, кто полетит быстрее, я или то, что из меня?»
Шутка помогла собраться с духом. Лёшка открыл глаза – и тотчас же вокруг все потемнело. Холодно и сыро, будто тонешь в бездонном сугробе. Только снежинки – мельче размолотой в порошок соли. Мелкие и колючие. «Сквозь облако пролетаем», – понял Лёшка.
Потом стало светло, но было сыро по-прежнему. «А что, если парашют намок в облаке и не раскроется?» – подумал Лёшка. Испугался внезапным, пронзительным страхом, как не боялся с минуты, когда узнал, что будет прыгать…
– Уровень опасности стабильно восьмой, – успокаивающе сказал МИК. «Он что, видит, когда я трушу?» – устыдился Лёшка.
И тут над головой раздался хлопок. Парашют был не купол, как у спортсменов, а крыло, зеленое с желтым.
Теперь Лёшка не падал, а медленно опускался. Можно было приглядеться: вот Финский залив, вот полоса дамбы. Машины на ней не видны, зато стали заметны корабли. А еще берег с пляжем, как на карте. И вечерний Питер, подернутый дымкой на востоке.
Скоро в роще, рядом с аэродромом, можно было разглядеть отдельные деревья. Чуть позже – людей, столпившихся внизу. Лёшка хотел помахать рукой. Сообразил: внизу только Денис. Может, он его сфоткает? Нет, вряд ли. Вот если бы внизу его ждала Полинка…
Тем временем инструктор напомнил: сейчас посадка. Сели на ровное поле. Лёшка читал, что парашютисты при посадках иногда подворачивают ноги, но все обошлось. Упал, медленно поднялся. Голова слегка кружилась. А вообще здо́рово! Хорошо бы спрыгнуть еще раз и совсем не бояться, глаза не закрывать.
– Судя по твоему состоянию, ты вчера больше боялся упасть с лошади, чем выпрыгнуть из самолета, – заметил МИК с легкой ехидцей.
– На лошади я был без парашюта… – вздохнул Лёшка.
Инструктор, не вставая с земли, отцепился от Лёшки. Потом отцепил парашют, стал складывать. Сказал, указывая на Дениса:
– Иди к папе, видишь, он тебе машет.
Лёшке стало еще грустнее. Ведь папа ничего не знает. Ни про эксперимент, ни про то, что сегодня какой-то дядя отвез его сына на аэродром, прыгать с парашютом.
И тут в рюкзаке заиграл телефон.
«Кто же это? Мама волнуется или репортеры нашли?» – вяло подумал Лёшка. Неторопливо снял рюкзак, взял телефон. Увидел имя – Полинка. Быстро, чуть не выронив телефон – вдруг сбросит вызов, – ткнул кнопку.
– Лёш, привет! – весело крикнула Полинка. – Молодец! Откуда так много про бомбы знаешь?
«Новости видела», – понял Лёшка.
А сам замер. Остановился, будто в дверях самолета, перед прыжком.
Помнил, что вчера набрал Полинку на платформе, что ее телефон звонил. Все равно, вдруг номер не записался. Самому звонить было бы стыдно: подумала бы, о деньгах напоминает…
– Лёш, я отвлекла? Перезвоню.
– Нет, не надо. Я не занят, – крикнул Лёшка. От волнения даже споткнулся на мелкой кочке, еле устоял.
– Не надо ломать ноги, ты уже приземлился, – сказал МИК.
– Помню я, – ответил Лёшка. А дальше уже говорил Полинке: – Я много читал про войну.
– Здо́рово! Завтра у Макса день рождения, мы решили дома не сидеть, а съездить на «Диво Остров». Присоединяйся.
Лёшка замер. Что за сказка? Разве мечты сбываются?
– Отлично! Там аттракционы уровня опасности от девяти до пяти, – бодрым шепотом заметил МИК. – А еще это приключение в компании!
– Так ты сможешь? – спросила Полинка.
– Конечно. – Лёшка сам удивился, как спокойно отвечает. – Во сколько выезжаем?
– Мы – от Петергофа, на четырнадцать сорок шесть. Тебе надо в Мартышке сесть на десять минут раньше. Лёш, ты садись сразу в последний вагон, там контролер.
– Чтобы сразу за проезд заплатить? – Лёшка слегка покраснел. Ну да, Полинка и компания познакомились с ним, когда он скакал из вагона в вагон «зайкой сереньким».
– Ну, не только. – Теперь уже замялась Полинка. – С контролером обычно охранник ходит. Но они и при контролере не осмелятся. – А так как Лёшка молчал, поспешно добавила: – До завтра. Ждем!
Только тут Лёшка понял. Полинка ведь помнила не только то, что Лёшка – «заяц». Она помнила его слова: «Меня ограбили в Старом Петергофе». Конечно же при охраннике, даже при тете контролере деньги не отнимут.
Стало неловко, даже покраснел. Будто он с Полинкой был на пляже и кто-то стянул плавки.
Захотелось позвонить и крикнуть: «Я тогда соврал!» Нет, не соврал, немного не так было. Меня не ограбили, мне в карман залезли, я не заметил. Я же по утрам бегаю, по вечерам отжимаюсь – кто меня ограбит?!
– Порядок? – заботливо и чуть встревоженно спросил МИК. – Ты испугался, что тебе не разрешат?
– Да не боюсь я ничего! – резко ответил Лёшка.
Понял, что МИК исследовал его состояние – пульс, давление, чего там еще можно замерить. А вот что у Лёшки в голове – это МИК не знает. Сканировать мозг, читать прошлое ему не дано.
Стало чуть легче. Даже от самого умного и надежного друга надо иметь свои укромные уголки, в которых другу делать нечего.
А еще понял: завтра увидит Полинку. Не просто увидит – будет полдня, до вечера гулять по «Диво Острову». Теперь у него есть деньги и на аттракционы, и в кафе зайти. А если компания начнет говорить на свои журналистские темы, МИК подскажет.
«Не пропаду!»
От этих мыслей настроение не то что поднялось – подскочило. Лёшка забыл о прощальном совете Полинки и, когда подходил к Денису, чуть не прыгал.
– Понравилось? – осведомился тот. – Хочешь еще?
– Вообще-то можно, – ответил Лёшка. – Потом. На завтра у меня наметились свои приключения.
– Какие? – спросил Денис. – Расскажи подробней, я уточню.
Лёшка рассказал про поход на «Диво Остров», про аттракционы, про компанию друзей. Денис тотчас же позвонил.
– Для чего он звонит? – шепотом спросил Лёшка.
– В контексте ситуации, – учительским тоном сообщил МИК, – «уточнить» является синонимом слова «утвердить».
На секунду Лёшку окутала тоска и даже ужас. А вдруг аттракционы и мороженое не являются приключением, предусмотренным контрактом? А вдруг завтра надо плавать на яхте, летать на дельтаплане или еще раз кататься на проклятой лошади? Как так можно: Полинка хочет со мной гулять, а кто-то может запретить?!
– Все в порядке, – улыбнулся Денис. – Приключение одобрено и даже рекомендовано. Тебя нужно завтра подвезти до Крестовского острова?
– Нет!.. – почти крикнул Лёшка.
В левом глазу появилась еле заметная слезинка. На душе стало легко и чуть-чуть обидно на самого себя: надо же было так испугаться!
Еще одно незапланированное приключение, маленькое и не очень приятное, произошло в дороге, когда машина ехала по дамбе в сторону Мартышки. Опять заиграл мобильник.
«Кто это? – задумался Лёшка. – Полинка или журналисты с вопросом о бомбе?»
Оказалось, звонил папа.
– Привет, – сухим тоном сказал он. – Так ты подарил подарок Катюше?
– Да, – ответил Лёшка. Так удивился вопросу, что даже не поздоровался.
– А почему Катюша не сказала мне спасибо?
Было бы правильно спросить: «Сам позвонить не мог?» Но Лёшка знал: не мог. Своего мобильника у сестренки нет. Маме папа не звонит. Он, Лёшка, должен был дождаться, пока мама усядется смотреть сериал, набрать папин номер и дать телефон Катюше – поговори, дай себя поздравить. Заодно выслушай ложь, почему папа к ним не приезжает.