я, поскакал, чтобы ее забрать. Через несколько минут у меня в руках было таинственное послание, обернутое вокруг стрелы. Памятуя о печальной судьбе монаха, читавшего письмо Марины, я взялся за него в перчатках. Текст гласил: «Сегодня ночью будьте готовы».
Похоже, это Лермонт… задумчиво предположил я. Вы узнаете его руку? заинтересованно спросил Михальский. Да откуда?.. Говоря по совести, я не знаю даже, умеет ли он писать. Однако посмотри, как написаны эти буквы. Немцы пишут иначе, у нас в ходу готический шрифт, а это написание, мне кажется, называется гэльским. Не могу сказать, ваше величество, но в гарнизоне Белой чертова прорва шотландцев и ирландцев, и один бог знает, как они пишут эти проклятые буквы. Ты прав, но нас ведь просят только быть наготове, не так ли? Так давай будем, тем более что мы и так это делаем.
Вернувшись в лагерь, мы застали весьма интересную картину. Площадка перед царским шатром представляла собой сущий бедлам. Столы и стулья раскиданы, навес держался на одной подпорке, а мои бравые рынды и верные слуги стояли друг против друга с оружием в руках, готовые немедля пустить его в ход. Между ними метался, как раненый тигр, мой постельничий Матвей Шемякин, очевидно пытаясь предотвратить кровопролитие.
Что за бардак! крикнул я, подъезжая. Всех на кол посажу, если не прекратите!
Присутствующие немедля упали на колени, лишь Мишка с Федькой и сам Шемякин ограничились поясными поклонами. Постельничий мой, надо сказать, был человеком незаурядным. Довольно пожилой уже для своего чина дворянин, выслужившийся в постельничие еще при Годунове, да так и застрявший в них. Когда Лжедмитрий сверг Федора с престола, он стал одним из немногих, кто отказался присягнуть самозванцу, и уехал из Москвы. Впрочем, из-за незначительности фигуры Шемякина никто на этот саботаж внимания не обратил. Василий Шуйский также не вызвал служебного рвения в сем достойном муже, равно как и королевич Владислав. И только когда стали собирать ополчение, старый дворянин сел на коня и отправился на войну. В соборе, выбравшем меня на царство, он не участвовал, но сразу после выборов приехал на службу. Поскольку роду он не слишком высокого, в местнических спорах замечен не был, за любое поручение брался с охотою. В отличие от других придворных не кривил рожу, когда царь надевал иноземное платье, хотя и видно было, что не одобряет. Собственно поэтому я его в поход и взял. Кого-то надо, а этот хоть голову не морочит.
Не вели казнить, великий государь, начал он, первым подбежав ко мне, а ссору твои рынды первыми начали! В смысле, удивленно переспросил я, что за ссору и кто начал, а самое главное, из-за чего? Не ведаю, государь, а только Михаил Федорович дал Семке Косому в рыло и сулился шкуру с него спустить, а когда холопы твои верные оттащить хотели боярича, схватился за саблю. А потом и Федька Панин за саблю взялся, тут уж и слугам пришлось ослопы похватать, я насилу их разнял. Понятно; ну-ка всем разойтись немедля! Ты, Матвей батькович, допроси слуг хорошенько, а с этими орлами я сам поговорю. Потом сличим, кто что сказал глядишь, и дознаемся до правды. Все сделаю, государь, а только с чего Михаил Федорович-то холопей твоих бьет? У него своих много, вот пусть и лупит! Ладно-ладно, разберемся, за что хоть бил-то? Да пес его знает!..
Отпустив Шемякина, я слез с коня и подозвал к себе «виновников торжества». Мишка с Федькой тут же подошли, причем если у Романова вид был виноватый и упрямый, то Панин смотрел так наивно, что сразу было видно знает, сукин сын, в чем дело.
Ты чего дерешься, Миша? почти ласково спросил я своего рынду. За дело, насупился боярич. За какое дело? продолжал я расспрос тем же тоном. Лаялся, собака, бесчестно, отвечал мне Миша, немного подумав. О как! Ну так ты бы мне и пожаловался, он все-таки мой человек, я бы его и наказал.
Романов в ответ только насупился, всем своим видом показывая, что ничего более не скажет даже на дыбе.
А ты чего в драку полез, Федя? Так на Мишку полезли с дубьем, а я вступился, попробовал прикинуться дурачком Панин. Ну, это правильно, сам погибай, а товарища выручай! А в чем там дело, стало быть, не ведаешь? Истинно так, государь! И как холоп мой лаялся, не слышал? Как лаялся, слышал, а на кого, не ведаю.
Нехорошее предчувствие кольнуло меня, и я спросил:
А где Лиза?
Легкая тень, мелькнувшая по лицам парней, подсказала мне, что я на верном пути. Фон Гершов тем временем шагнул к шатру и громко позвал маркитантку. Через минуту немного испуганная девушка вышла и склонилась в книксене.
Что здесь произошло, дитя мое? спросил я ее по-немецки. Я не совсем поняла, ваше величество, но, кажется, ваши телохранители повздорили со слугами. Вот как, из-за чего же? Я не могу быть уверена, но, возможно, из-за меня. Рассказывай. Я как обычно занималась делами, ваше величество, приводя в порядок ваше платье. Постирав белье, я развесила его, чтобы просушить, и в этот момент один из слуг что-то сказал, а остальные начали громко смеяться. Что он сказал? Не знаю, ведь я не понимаю этот язык. Хорошо, продолжай. Ну так вот, я не обратила внимания на эти слова маркитанткам ведь часто кричат разные глупости, но один из ваших телохранителей подошел и ударил говорившего, а когда тот стал протестовать, к нему на помощь подошел другой. Что было дальше? Не знаю, я очень испугалась и спряталась в шатре. Это все? Да, ваше величество. Вы не сердитесь? Нет, дитя мое, ты можешь идти.
Лиза не заставила просить себя дважды и, сделав книксен, убежала.
Ситуация немного прояснилась, оставалось лишь уточнить детали. Но поскольку Мишка с Федором молчали, я велел пока подавать обед. Ели мы в полном молчании: я раздумывал, как поступить, а Михальский с фон Гершовом просто помалкивали. Пришедший вскоре Шемякин ничего нового не сообщил, дескать, молодой Романов ни за что ни про что напал на бедолагу Косого.
Федьку позовите, буркнул я и тут же добавил: Только одного.
Когда Панин появился, я резко встал с кресла и бросил ему через плечо:
Иди за мной.
Когда мы зашли в шатер, я развернулся и без прелюдий спросил:
Что сказал Косой про девушку? Про которую? попытался прикинуться дурнем Федор, но, наткнувшись на мой взгляд, сник и тихо выговорил: Шлюхой он ее назвал, а Мишка не стерпел… Понятно, а что, сразу сказать нельзя было? Ладно-ладно, понимаю. Хорошо хоть не убили никого. Ступай да покличь Романова.
Если бы в моем шатре было молоко, то оно непременно скисло бы от насупленного вида моего рынды. Невольно улыбнувшись, я кивком показал Мише на лавку и присел рядом.
Как тебе служится, друг ситный? неожиданно вырвалось у меня.
Миша удивленно поднял глаза и, наткнувшись на мой ободряющий взгляд, несмело улыбнулся в ответ:
Хорошо служится, Ваня… Ой, а ничего, что я тебя так называю? Ничего страшного, Миша, мы ведь друзья? Если рядом никого нет, то так и зови. При чужих не надо, а то позавидуют, а наедине зови, мне даже нравится. По матушке скучаешь? Скучаю. Я тоже по своей скучаю. Давно ее не видел и увижу ли когда бог весть. А помнишь, ты у меня в остроге гостил, когда с матушкой разминулся? Помню, там еще…. Что замолчал Настю вспомнил? Да, и Ксению… А где она теперь? В монастыре, Миша. Отчего так? Не знаю, она сама так захотела, я ее не неволил. Грехи замаливает? Может, и так. Все мы грешны, только одни знают это и каются, а другие нет. А какой грех? осторожно спросил Романов. Не тот, что ты думаешь, Миша. Ничего я не думаю… Еще как думаешь! И на Косого ты от злости накинулся, потому как подумал, что он правду сказал, так ведь? Так. Он сказал… а потом… а кто она? Сирота, Миша. Родителей у нее лихие люди убили, а маркитантки пожалели ее и к себе взяли. Только жизнь у них трудная и тяжелая. Обидеть всякий может, а заступиться некому. Бедная… Уже нет. Она теперь мне служит, а потому, кто ее обидел, тот со мной дело иметь будет. Косого я сам накажу, а ты впредь в драку не лезь попусту, понял ли? Понял. Ну, ступай.
Романов с готовностью встал, потом было развернулся, но, так ничего и не сказав, вышел вон. Глядя в спину нескладному парню, я пытался понять, кинется он матушке в ноги по приезде в Москву, прося разрешения жениться, или нет…
Вы позволите мне войти? прервала мои размышления Лизхен. Да, конечно, входи, девочка. Ты что-то хотела? Нет, я пришла узнать, не будет ли у вашего величества распоряжений. Пожалуй, будет одно, но не сейчас. А когда? Когда мы окажемся в каком-нибудь мало-мальски крупном городе. И что будет угодно вашему величеству? Мое величество повелит сшить тебе красивое платье. Ты ведь служишь у русского царя и мекленбургского герцога, не так ли? Не годится тебе ходить замарашкой. О, вы так добры! Однако если это вам угодно, то нет необходимости ждать так долго. Маркитантка Грета прекрасно шьет, и стоит вам только приказать…. Вот только где взять ткани? Не волнуйся, милая, мы что-нибудь придумаем. Скажи Грете, чтобы она подошла завтра. Как прикажете, ваше величество. А будет ли позволено мне спросить? Отчего нет, спрашивай. О чем вы говорили с этим молодым дворянином, который заступился за меня? Я вижу, ты поняла, что случилось? Ну я ведь не дура, ваше величество пусть я и не понимаю языка, догадаться совсем не трудно. Я поблагодарил его за рвение, но сказал ему, что раз ты служишь мне, то я сам о тебе позабочусь. Все, ступай.
Выйдя из шатра, я снова наткнулся на постельничего, ожидающего моего выхода с самым преданным видом.
Хорошо, что ты тут, Матвей… как тебя по отцу-то? Иванов я сын, государь. Так вот, Матвей Иванович, вели Семку кликнуть.
Постельничий поклонился и тут же исполнил приказание. Когда слуга появился, я внимательно посмотрел на него и пришел к выводу, что Косой это не фамилия. Один глаз его и впрямь косил, губу украшал кровоподтек, а лицо выражало полнейшее почтение.
Какого ты рода, Сема?