бычей. Причем, явно не желая делиться награбленным с войсками, бросил их оборонять уже не нужную ему Ригу. Эту наглость стерпеть было уже невозможно, и, получив известия о том, что герцог покинул город, полковник бросился в погоню. Миллион талеров не такая вещь, чтобы ею распоряжались непонятные немецкие князьки.
Впрочем, Лисовский вскоре убедился, что встретил достойного противника. Трижды его люди брали след, и трижды проклятый еретик обводил их вокруг пальца. Казалось, он приделал к возам с серебром крылья, и потому тащил их, не оставляя следов на грешной земле…
Пан полковник, пан полковник, отвлек Лисовского от размышлений гонец, мы нашли их следы! Слава Иисусу, а то уж я думал, что их черти в ад утащили; показывай!
Полковник махнул буздыганом и поскакал вслед за посыльным, слыша, как следом за ним движутся его братья-шляхтичи. Углубившись в лес, он вскоре услышал, как под копытами чавкает грязь.
Неужто этот проклятый еретик спятил и потащил возы с серебром через болота!.. недоуменно воскликнул один из его спутников. Не иначе он знает эти места или нашел хорошего проводника, пожал плечами посыльный, мы оттого и не могли долго их сыскать не думали, что они полезут в болота. Ничего, найдем и в болотах, осклабился Лисовский, вот что, братья-паны, вы знаете мой обычай. Все, что мое ваше, а все, что ваше, то мое! Скоро мы захватим такой куш, что каждый из нас сможет стать магнатом, но очень прошу, возьмите живым этого проклятого герцога, у меня к нему уж больно много вопросов!
Навстречу им из кустов выехал шляхтич Иона Лютович, один из немногих уцелевших в бою под Калугой. Много было талантов у этого славного пана, но главный состоял в том, что во всяком лесу чувствовал он себя как дома.
Это точно они, и теперь я знаю, как им удавалось водить нас за нос, сообщил он, протягивая руку полковнику.
Тот пригляделся и присвистнул: в руке Ионы была горсть серебра.
У них бочонок с воза упал да раскололся. Большую часть они собрали, но время поджимало, и кое-что осталось. Славно, скупо похвалил его Лисовский, а почему, говоришь, они такие ловкие? У них хороший проводник, пан полковник; вы помните Казимира Михальского? Нет, а кто это? Сводный брат пана Мухи. А, припоминаю, этот байстрюк! Да, вот именно этот байстрюк и ведет их. Пся крев! Теперь я понимаю, куда девался пан Анджей: как видно, его и впрямь предали. Ну что же, заодно и поквитаемся за пана Муху. Но ты точно уверен? Я видел его своими глазами, ваша милость. А герцога ты видел? Среди них только один немец, в рейтарском камзоле и шляпе с короной на тулье. Да, это он. Будьте осторожнее: говорят, он славно стреляет из своих пистолетов.
Преследователи двинулись дальше, вскоре под копытами наконец перестало чавкать земля явно стала тверже.
Ты смотри, как он хорошо знает здешние места, невольно воскликнул Лисовский, я был готов поклясться, что эти топи непроходимы! Это остров посреди болота, они, верно, хотели здесь отсидеться. Пусть попробуют, осклабился полковник, довольно им нас водить за нос. Что-то я не вижу своих людей, задумчиво пробормотал Лютович, где их нечистый носит? Да вот они… испуганно перекрестился один из почтовых. Что же это такое, матка боска!
Все кинулись смотреть, куда он показывал, и остолбенели: четверо товарищей пана Ионы лежали небрежно припрятанные в кустах с перерезанными глотками.
Как же это… потрясенно пробормотал Лисовский, они же не дети малые, чтобы вот так… Э нет, покачал головой осмотревший трупы Лютович, ножами по горлу их потом, для вида! Их стрелами посекли всех разом, оттого никто сигнал и не подал. Час от часу не легче: где же они таких стрелков взяли, чтоб из луков в лесу эдак стреляли? Татары, пожал в ответ плечами следопыт. Какие еще татары? Они же больше по степям скачут! Это крымцы, а у московитов есть свои татары, они в лесу как дома. Ладно, махнул рукой полковник, посчитаемся и за них. Теперь идем следом, не могли они далеко уйти!
Действительно: опытному глазу нетрудно было найти на не успевшей приподняться траве следы многих телег и копыт. Осторожничая, чтобы не попасть в засаду, литвины упорно, словно волки по следу, гнались за своей добычей. Наконец преследуемые поняли, что им не уйти, и, поставив возы в круг, заняли в нем оборону.
Их там сотни две, не больше… прошептал Лютович Лисовскому. Навалимся разом не отобьются!.. Навалимся, только остальных подождем, ответил ему полковник, смотри, сколько дымков от фитилей курится. Стемнеет скоро. Пока не стемнело, надо их окружить, а то уйдут. Хотя куда они уйдут от такой прорвы денег… Что-то не так здесь… задумчиво прошептал Лютович, но перечить не стал.
Не прошло и часа, как все лисовчики собрались и начали с разных сторон подбираться к возам московитов. Дождавшись готовности к атаке, полковник решил дать немецкому князьку последний шанс.
Ясновельможный пан герцог, закричал он в сторону осажденных, если вы сдадитесь прямо сейчас, я гарантирую вам жизнь! Шли бы вы мимо, пока все целы, крикнул кто-то в ответ на хорошем польском, а то я по пятницам не подаю!
Хищно улыбнувшись, Лисовский снова махнул буздыганом, командуя атаку. Храбрые шляхтичи и их почтовые как один кинулись на врага, но по ним тут же открыли стрельбу из множества ружей. Московиты, как оказалось, только того и ожидали, чтобы их противник подошел поближе, поднявшись во весь рост. Пули их летели столь плотно, что казалось их там не две сотни, а вся тысяча, и атакующие их поляки и литвины падали один за другим под неприятельским огнем. Однако почуявших добычу лисовчиков остановить было не так просто. Стиснув зубы, они шли вперед в тщетной надежде добраться до врага и напоить клинки своих сабель кровью схизматиков. Скоро вражеский огонь ослабел, и, казалось, цель их уже близка, но про мекленбургского герцога не зря говорили, что он продал душу дьяволу. Как оказалось, у его людей помимо множества мушкетов были еще и две пушки малого калибра, из которых они и взяли на картечь уже почти прорвавшихся лисовчиков. Как ни ничтожны были эти пушчонки, но, выпалив в упор, они скосили первые ряды нападавших, как жнец срезает колосья спелой пшеницы. Усеяв поле боя убитыми и ранеными, литвины откатились назад, проклиная коварного врага, не желающего честно сражаться рыцарским обычаем.
Куда вы бежите, братья-панове, пытался остановить их полковник, ведь ясно же, что московиты расстреляли уже все свои заряды. Атакуйте их сейчас, и Господь дарует вам победу!
Увы, ни уговоры, ни ругань с угрозами не помогали. Лисовчики, пошедшие в поход за добычей, никак не хотели погибать во имя нее на забытых богом болотах. Одни отворачивались от своего полковника, другие, кто посмелее, отругивались, третьи молча перевязывали друг друга. И тут случилось странное. Перевязывая многочисленные раны одному из чудом спасшихся шляхтичей, его товарищи обнаружили торчащие в них мелкие серебряные монеты. Среди братьев-панов немало было таких, что из имущества имели лишь дедовскую саблю да кунтуш, чтобы прикрыть наготу. Для них и мелкая монета в полтора гроша была целым состоянием, а тут проклятые московиты деньгами пушки заряжают! Буквально разодрав на части тех немногих, кому посчастливилось пережить картечь, они пришли в крайнее возбуждение. Взревев от ярости и обиды, только что бежавшие от врага как черт от ладана, шляхтичи вскочили и кинулись на врага. Снова в них палили московиты, успевшие перезарядить свои мушкеты, снова в упор ударили фальконеты, но ничто не могло остановить лисовчиков, воочию увидевших вожделенное серебро. Теряя одного товарища за другим, прошли они сквозь смертельный огонь, ворвались внутрь вагенбурга и кинулись рубить его защитников. Те, впрочем, видя, что их дело проиграно, бросились бежать к болоту, оставив победителям и коней, и возы, и пушки. Но как ни призывал Лисовский своих людей продолжить преследование, никто не сделал и шагу к болоту. Напротив, как обезумевшие, они бросились к возам и стали вытаскивать из них тяжелые бочки и выбивать днища в надежде найти в них вожделенное серебро. Увы, то тут, то там раздавались разочарованные крики, ибо из бочек вместо звонкой монеты высыпались лишь камни. В бешенстве одни лисовчики принялись крушить все в московитском лагере, а другие с яростью подступали к своему командиру, показывая жалкую свою добычу.
Что это такое, пан полковник! разочарованно кричали они Лисовскому. Это ваш миллион талеров? Пся крев… потрясенно прошептал он в ответ. Выходит, я тут три недели за камнями гоняюсь… а кто же тогда воюет?
Тут его слова прервали радостные крики: в одном из возов нашелся-таки бочонок с монетами рижской чеканки. С дикими воплями кинулись растаскивать остальные бочки с этого воза, не заметив впопыхах просмоленную бечевку, тянущуюся к каждой из них. Едва первая коснулась земли, как веревка натянулась, и в глубине бочки щелкнул хитроумный механизм, высекая искру. В каждом из этих бочонков помимо камней было от двух до трех пудов пороха, взрыв которого разметал все вокруг, а каменный град убил и покалечил еще немалое количество лисовчиков.
Оставшиеся в живых в панике бросились прочь от гиблого места, проклиная человека, приведшего их сюда. Впрочем, он их уже не слышал. Чудом уцелевший при взрыве, полковник схватился рукой за то место, где у обычных людей бывает сердце, и опустился на землю, чувствуя, как немеет его тело. Когда его люди решились наконец вернуться, то нашли своего предводителя мертвым, лежащим на земле. На теле его не было ни царапины, а на лице застыло такое ужасное выражение, что они не решились везти его назад, а похоронили прямо там, на болоте.
В жизни Лисовского были стремительные взлеты и оглушительные падения. Были люди, которые им восхищались, но куда больше тех, кто его ненавидел. Впоследствии нашлись те, кто полагали, что он мог бы стать героем, если бы не нашел свою погибель на островке твердой земли посреди болот, на какие так богата эта земля. Но сразу после его гибели родилась легенда, будто он нашел-таки герцогские сокровища, но не захотел ни с кем ими делиться и велел утопить их в болоте, а когда его люди воспротивились, убил их всех. И с тех пор он бродит по тамошним топям неупокоенным, охраняя свой клад. И горе рискнувшему попасться ему на глаза, ибо продавший свою душу нечистой силе Лисовский непременно заведет свою жертву в болота, откуда нет выхода!