ть. И кто бы тогда знал, что он поблизости от того места был, где на Мелентия напали? А кто этот Мелентий? Да так, человек божий. До пострига, правда, рати в бой водил, да и иными делами занимался, а потом, когда жарко стало, от мира ушел, в иночестве схоронился. Хитер, нечего сказать. А меня почему не записали? вспомнил княжич. Да потому, что ты со мной был, а за моими холопами тебя и не заприметили. Но то ладно, завтра свою грамоту в кремль доставишь. Это что, сегодня и погулять можно? Я тебе погуляю! Еще, чего доброго, на Панина набредешь, он как раз рядом рыщет. Ищет кого? Да вот его и ищет, хмыкнул боярин, показав глазами на дверь, в которую вышел Телятевский. Борис Михайлович… Что тебе? А отчего ты царя Ивашкой кличешь? А кто он, Митя? Какой с него царь? Ни благолепия в нем византийского, ни стати царской. То на коне скачет, то в Кукуй к своей курве немецкой бегает. То школы свои бесовские выдумывает, то из пушек палит. Разве таковые цари бывают? Да и крови в нем Рюриковой нет. Как это? Да так, я у немцев справлялся. Не родня его пращур Никлот с Рюриком! Это он сам, собачий сын, вместе с Никишкой Вельяминовым придумал!
Услышав имя царского ближника, Щербатов помрачнел, затем, немного помолчав, снова повернулся к боярину:
А что с Вельяминовыми будет? Да чего с ним станется, усмехнулся Лыков, на башку укоротим, только и всего. А с сестрой его? Тьфу, нашел, о чем печалиться. Или по нраву пришлась бесстыдница эта? Так возьми ее к себе в холопки, да и дело с концом! Да как можно! А так! Если мы Ивашку скинем, то до той поры, как Владислав на царство венчается, нам все можно будет. Да и потом так же. Ну а если не хочешь ее в холопки, так женись. Ей, сироте худородной, если брата лишится, куда деваться? Это другое дело… задумчиво протянул княжич. Ладно, Дмитрий, утро вечера мудренее, ступай себе с Богом спать. Вот сделаем дело, так и женишься… Спаси тебя Христос, боярин, поклонился Щербатов и вышел.
Лыков задумчиво посмотрел ему вслед, огладил густую бороду и, буркнув про себя: «…если доживешь», пошел спать.
Тем временем в кремле, несмотря на позднее время, принимали дорогого гостя. Днем, к сожалению, как-то не получилось: то одно навалится, то другое, но тут уж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. А гость и вправду был важный. Столицу посетил не кто-нибудь, а сам «именитый человек» Андрей Семенович Строганов. Главе баснословно богатого рода было около сорока лет. Не будучи формально дворянами, Строгановы имели огромные вотчины со слободами, селами и деревнями, в которых проживало множество зависимого от них народа. Смута обошла их владения стороной, так что за ее время положение рода только укрепилось. Сами они в ней никак не участвовали, но исправно снабжали деньгами сначала Шуйского, потом ополченцев Трубецкого, затем Минина и Пожарского. Возможно, кстати, что не только их. Посылали деньги и мне, для организации похода на Смоленск, правда, немного, всего две тысячи. Потом, конечно, спохватились и добавили, только я к тому времени уже получил рижскую контрибуцию и большого восторга не выказал.
Сообразив, что накосячили, братья Строгановы какое-то время сидели тише воды и ниже травы, но не было бы счастья, да несчастье помогло: приключился в тех местах бунт. Вообще, восстания в тех местах случались регулярно. Причиной чаще всего были злоупотребления местных воевод, но иной раз могло полыхнуть вообще непонятно из-за чего. Что послужило причиной в тот раз, я так до конца и не дознался. Вроде как был давний спор между двумя деревнями из-за выпасов, в один прекрасный день закончившийся мордобоем, перешедшим в смертоубийство. Тогдашний казанский воевода князь Долгоруков недолго думая прислал вооруженный отряд, который и навел порядок. Дело, в общем, житейское, всяко бывает. Но вот дальнейшие события заинтересованными сторонами описываются по-разному.
Со слов князя Владимира Тимофеевича, темные татары, в силу своей природной злокозненности, не сумели оценить его милосердие и взбунтовались противу своего государя. Интересно, я-то тут при чем?.. Другие источники утверждают, что ратники Долгорукова в процессе наведения порядка обе деревни немного пограбили и, что еще хуже, кто-то из них лишил девства местную девку. Как это обычно бывает, вскоре пошли слухи, и в них высеченные обыватели превратились в злодейски умерщвленных, ограбленные деревни в сожженные. Что же касается тамошних представительниц прекрасного пола, то согласно этим слухам они были поголовно обесчещены, включая грудных детей и древних старух.
В общем, нет ничего удивительного, что вскоре волнения перешли в открытый бунт, к которому немедля присоединилась вся округа. Князь спешно вернулся в Казань и принялся собирать войска, а к бунтовщикам тем временем подошли на помощь черемисы, башкиры и бог знает кто еще. Восстание ширилось. Долгоруков заперся за крепкими стенами и слал слезные просьбы о подкреплениях, а отдельные отряды восставших добрались до строгановских владений. И похоже, что именно это и было главной ошибкой бунтовщиков. Братья Строгановы немедленно собрали все наличные силы и в жестокой сече наголову разгромили их, после чего правительственные войска смогли-таки справиться с ситуацией. Посланный туда с расследованием думный дворянин Минин в числе прочего выяснил, что деревеньки, из-за которых разгорелся сыр-бор, стоят целехоньки, в отличие от тех сел и слобод, которые пожгли борцы за народное счастье.
Но как бы то ни было, Строгановы с ситуацией справились и правительству помощь оказали, так что оставлять без награды их было нельзя. Собственно, потому я и пригласил главу клана в Москву. Конечно, по-хорошему следовало устроить пышный прием и в присутствии думы осыпать его милостью, но я решил прежде поговорить с «именитым человеком» с глазу на глаз.
Привезенный по моему приказу в кремль на ночь глядя, купец заметно нервничал, но старался не подавать виду. Палата, в которую его привели, была довольно просторна, но скудно освещена и потому выглядела немного зловеще. Служившие провожатыми стольники никуда не уходили, отчего казались караульными. Наконец открылась дверь и выглянувший из нее человек махнул рукой, дескать, ведите. Строганов давно не бывал в Москве и мало кого знал из царских приближенных, поэтому окольничий Вельяминов остался им неузнанным. Горница, куда его ввели, была не слишком велика и непривычно обставлена. Одна из стен была полностью занята полками с книгами, а что было за другой, скрывала тяжелая парчовая занавесь. На прочих стенах ковры, увешанные различным оружием. Посредине стоял большой стол, заваленный бумагами и на нем большой подсвечник. На лавках у стен сидели несколько человек, внимательно разглядывавших купца.
Ну, здравствуй, Андрей Семенович, поприветствовал я его, выходя из-за занавеси, давно хотел с тобой познакомиться, да все как-то недосуг было. И тебе здравия, государь, бухнулся Строганов в ноги, сообразив, кто перед ним. Встань, поморщился я, или тебе неведомо, что не люблю я такого? Обычай, немного виновато отозвался он, поднимаясь, от отцов-дедов заведено. Прости, государь, если по скудоумию своему тебя разгневал. Не прибедняйся: уж в чем в чем, а в скудоумии ваша семья не замечена. Да и богатство к дуракам не идет. Во всяком случае, надолго… Бога гневить не буду, великий государь, есть и умишко и какой-никакой достаток, зачастил купец, понявший, откуда ветер дует. Не дали твои люди собраться как следует, а уж мы для твоей царской милости привезли двадцать тысяч рублей серебром да пушнины одного соболя сто двадцать сороков… Да не торопись, Андрей Семенович, успеешь еще с дарами своими. Завтра чин чином придешь с людьми к Золотому крыльцу, оттуда вас в Грановитую палату проводят, там все и объявишь. А я тебя за службу верную пожалую. Кстати, чем хочешь, чтобы пожаловал? Говори, не стесняйся! Слово твое ласковое услышать, великий государь, и не надо нам, твоим верным холопам, ничего более. Ну, этого добра у меня хоть отбавляй. А может, для дела что нужно? Ну, не знаю… может, шапку боярскую… Да господь с тобой, милостивец, испугался Строганов, на что оно нам, боярство-то? Да я не настаиваю. Просто мало ли, вдруг хочешь. Нет, царь-батюшка, не надобно нам сего. Ты вот назвал меня, холопа своего, с вичем , так мне той чести и довольно. Вот если бы… Если бы что? Вот если бы ты дозволил подати не на местах платить, а напрямую тебе, вот за это я бы еще раз земно поклонился. А что так? Да ты не думай, государь, казне твоей порухи не будет, просто так нам легче. А уж как ты решишь, так на все твоя царская воля. Ладно, подумаю я… Благодарствую, милостивец! Да пока не за что. Ты вот лучше расскажи, слышал ли ты, что я во всех пределах царства нашего велел искать места, где можно руду добывать, железную или медную? Слышал, государь, как не слыхать. Да только наказал нас Господь: нету в наших местах такого. Уж как мы ни искали, каких только рудознатцев ни звали… Хлебушко у нас родит, лен есть, соль вот еще добываем, а ни железа, ни меди не дал нам Бог. Печально это, но кто мы такие, чтобы с божьим промыслом спорить? Так и есть, горестно вздохнул Строганов, всем своим видом показывая скорбь от отсутствия металлов на пожалованной его роду земле. Ну ладно, нет у вас, так, может, в другом месте найдется? Я вот думаю указ издать… Какой указ, милостивец? Да еще толком не решил, но думаю так: все недра в нашем царстве суть неотъемлемая и нераздельная царская собственность. А поелику оные недра принадлежат мне яко монарху, то я и соизволяю всем и каждому, вне зависимости от чина и достоинства, во всех местах, как на своих, так и на чужих землях искать, добывать и выплавлять всякие металлы. Как это «на чужих»? насторожился купец. А так, если владелец земли ленив и выгоды своей не понимает, то я не намерен доходы терять. Отбирать будешь? Зачем же отбирать… Нет, Андрей Семенович, земля это земля, а недра это недра. Если хозяин добывать руду не хочет, так пусть ее другие добывают. А хозяину платят… ну, скажем, одну тридцать вторую часть прибыли.