Это означает, любезно пояснил я, что если на наши пределы нападут подданные османского султана, то храброе воинство Речи Посполитой должно прийти к нам на помощь. А если на наши? Вот тут в зависимости от обстоятельств. Что вы имеете в виду? Ну, если извечные враги христианского мира османы, нападут на вас, желая искоренить истинную веру, то мы непременно придем на помощь к своим братьям-полякам. А вот если война будет спровоцирована неуемными аппетитами некоторых магнатов, вмешивающихся в дела подвластных султану государств, то мы умываем руки. То есть мы вам помогать обязаны, а вы нам нет? Ну не хотите же вы, чтобы я воевал за интересы Потоцких, пытающихся посадить на трон в Яссах своих ставленников Могил? Боюсь, это предложение неприемлемо. Ну, нет так нет. Давайте вернемся к обсуждению размеров контрибуции. Это неслыханно! Мы находимся на вашей земле, а не вы на нашей!!! Кроме того, вы упомянули Чернигов, а он, слава Создателю, занят польскими войсками. То, что вы признаете ту землю моей, уже хорошо. Что касается второго пункта, то это недолго исправить. Вы угрожаете нам? Предупреждаю, пан Гонсевский. Пока только предупреждаю. Право же, я никогда не хотел этой войны, и ее ход не доставляет мне не малейшего удовольствия. С тех пор как меня избрали царем, я всего лишь обороняюсь и возвращаю земли, незаконно отторгнутые у моего царства. Сам же я совершенно не желаю чужих территорий, ибо дарованная мне Божьим провидением страна и без того обширна и богата. Ваш набег на Ригу не выглядел обороной, прищурился рефендарий. А разве я получил хоть пядь земли в Ливонии? Вы получили миллион злотых! Гнусная клевета! Эти мерзкие бюргеры обманули меня и заплатили едва ли половину этой суммы. К тому же большая ее часть была выплачена настолько некачественной монетой, что мне даже неудобно признаваться в своем промахе. Поэтому предупреждаю сразу: если мы договоримся о контрибуции, то я буду настаивать на тщательнейшей проверке, как веса монет, так и содержания в них драгоценного металла. О, могу успокоить ваше королевское высочество, в этой проверке не будет необходимости. Мы заключим союз? Нет, конечно; просто вы в любом случае не получите ни гроша! Вы не поверите, но именно так мне сказал рижский бургомистр при нашей первой встрече. Тот, который обманул вас при расчете? Да, именно он. К сожалению, он теперь подданный моего брата короля Густава Адольфа, и я не могу его повесить. Все-таки мы союзники. Я смотрю, усмехнулся Сапега, союзники не поспешили вам на помощь. Вы правы, ясновельможный пан, однако с подобного рода договорами частенько происходит странное: пока союзник терпит поражение, о них все забывают. Но стоит ему одержать победу, как все сразу же вспоминают о своих обязательствах. Особенно если от их выполнения ожидаются некие преференции. Вы надеетесь на помощь короля Швеции? Я надеюсь на ваше благоразумие, господин канцлер. Король Сигизмунд считает себя еще и королем свевов, готов и вендов , и это заблуждение уже стоило Речи Посполитой Риги и значительной части Польской Лифляндии. Ваш королевич Владислав с чего-то вбил себе в голову, что он еще и русский царь. И из-за этого множество храбрых шляхтичей остались в поле под Можайском. Поэтому я спрашиваю вас: не слишком ли дорого вам обходятся амбиции этой семейки? Но Владислав действительно имеет законные права на московский трон. Ухо от селедки имеет ваш королевич, а не права на престол, и вы это знаете. А еще вы знаете, что он неспроста поспешил в этот поход, не дождавшись вас. Он хотел стать царем без вашей помощи и получить абсолютную власть. И если бы ему это удалось, и он стал бы еще и вашим королем, то я бы и ломаного гроша не поставил за шляхетские вольности. Вы очень откровенны, ваше королевское высочество, и мне это нравится. Я тоже буду с вами откровенен. Вы одержали одну из самых выдающихся своих побед, признаю это. Но Речь Посполитая может выставить в поле еще не одну такую армию. И даже сейчас к Москве движется войско Сагайдачного, так что, вполне возможно, это была последняя ваша победа. Большая часть этого войска сброд, умеющий только грабить. Они могут доставить немало неприятностей, это верно, но они не принесут вам победы. Казаки пройдутся по моим землям подобно саранче, я в ответ направлю к вам подвластных мне татар. Это может продолжаться довольно долго, но будет ли в этом хоть какой-нибудь прок? Давайте просто заключим мир и покончим с этим. Я вернусь в Москву, вы к себе… Вы так торопитесь вернуться в Москву? громко спросил неожиданно вышедший из толпы поляков Калиновский.
Ксендз был одет как мирянин и выглядел при этом довольно непрезентабельно, но все равно его появление было для меня крайне неприятным сюрпризом, поскольку я был уверен, что он находится при Владиславе и им не удалось еще соединиться с сенаторами. Впрочем, неожиданности только начинались. Вслед за Калиновским показались несколько рослых гайдуков, тащивших носилки, на которых восседал королевич. Костюм его, в отличие от наряда священника, был в порядке, но лицо сильно бледное, и похоже, что он сильно страдал от раны.
Видите ли, святой отец, отвечал я с немного натянутой улыбкой, все дело в том, что я никогда не видел слона. Слона?! не смог сдержать удивления священник, но я уже приветствовал польского принца: Рад видеть вас живым, кузен. Надеюсь, вы не слишком пострадали? Благодарю, сухо отвечал он, как вижу, вы падение с лошади пережили лучше, чем я. Вы правы, ваше высочество, уже через несколько минут после падения я вел своих солдат к победе. Да, в тот раз вы Божьим попущением одолели нас, с горечью промолвил принц и поморщился от боли. Вы все же нездоровы, кузен; у вас есть лекарь? Пустяки, отмахнулся он, у меня достаточно сил, чтобы принимать участие в переговорах. Кстати, о каком слоне вы вели речь? Видите ли, ваше высочество, я ожидаю прибытия персидских послов, которые в числе прочего везут мне в подарок от шаха несколько диковинных зверей. Им пора бы уже прибыть, а тут вы со своим глупым походом… Понимаю-понимаю, сочувственно вздохнул ставший рядом с королевичем ксендз, слон это действительно важно. Он ведь может, чего доброго, пострадать во время бунта. Бунта?.. высоко поднял брови Сапега.
Не знаю, откуда этот проклятый священник получал вести, но судя по всему, его информаторы недаром ели свой хлеб. Услышав это, сенаторы приободрились и стали поглядывать на меня с нескрываемым злорадством.
Боюсь, вас неверно информировали, с деланым равнодушием отозвался я, в Москве действительно были некоторые беспорядки, но они уже закончились. Вы уверены? Ну, конечно, я отправил в столицу вызволенных мною из плена русских воевод Шеина, князя Трубецкого и других важных персон и волнения сразу же успокоились. Они, кстати, и были вызваны ложными известиями о том, что вы расправились с нашими пленными. Узнав об этом, москвичи страшно возбудились и потребовали ответить такими же мерами. Они отчего-то немного недолюбливают поляков. Впрочем, я полагаю, пан рефендарий помнит об этом. Не так ли? Надеюсь, с нашими пленными все благополучно? напряженно спросил Владислав, вскинув на меня глаза. Разумеется, пожал я плечами, они ведь не в Москве, а в совершенно других городах нашего царства. И пока им ничто не угрожает. Слава Езусу, откинулся тот на спину и закрыл глаза. Похоже, ему и впрямь было нехорошо. Господа сенаторы, обратился я к переговорщикам, ваш сюрприз удался, но он может стоить здоровья или даже жизни вашему королевичу, посему я полагаю, что для первого дня достаточно. Предлагаю продолжить завтра. Впереди ночь, и у вас есть время обдумать ситуацию и привести ваши желания в соответствие с вашими возможностями, но хочу сказать сразу есть один пункт, в котором я не уступлю. Я настоятельно требую возвращения царских и церковных реликвий, украденных и вывезенных вами из московского кремля!
С этими словами я решительно встал и, коротко кивнув в сторону носилок принца, двинулся к выходу. Сенаторы тоже поднялись и, поклонившись мне вслед, озадаченно переглянулись.
Я говорил вам, что его высочеству стоит поберечь себя, со сдержанным гневом стал выговаривать Калиновскому Сапега. Это было желание королевича, парировал тот, к тому же нам явно удалось вывести из себя мекленбургского дьявола. Он определенно не ожидал нас тут увидеть! Это точно, усмехнулся подошедший к ним епископ Новодворский, он даже перестал разыгрывать этот глупый фарс. О чем вы? Я о поведении герцога. Он только что разбил наши войска, а ведет себя будто… я даже не знаю, с кем его сравнить! Пожаловался на то, что его обманули рижане, и тут же сказал, что ожидает помощи шведов. А закончил требованием вернуть какие-то сокровища. Ей-богу, я решительно ничего не понимаю! Все очень просто, с улыбкой отвечал ему Калиновский, герцог оказался в крайне сложной ситуации и, растерявшись, делает одну ошибку за другой. Или тянет время, ожидая прибытия подкреплений, хмыкнул Гонсевский. Вы думаете? встрепенулся Сапега. Я почти уверен, что он что-то задумал и потому ломает перед нами комедию. Имперский князь и ломает комедию? Именно, только смеяться будем не мы с вами.
Вскочив в седло и двинувшись прочь из деревни, я на минуту остановился и, подозвав к себе свитских, с раздражением спросил:
Где Михальский? Не ведаю, государь, отозвался Вельяминов, второй день от него вестей нет. Плохо, без него тут шляется кто хочет, как у себя дома. Господь с тобой: все пути перекрыли мышь не проскочит, птица не пролетит… Ага, а Владислав этот откуда взялся? Да пес его знает, латинянина этого. Может, он давно тут? Нет, он с войсками был… ладно, разберемся. И это… передайте О’Коннору, чтобы навестил болящего. А может, Господь его и без врачебной помощи приберет? Да кабы… тьфу, пропасть! Я хотел сказать полегче на поворотах, он мне родня все же, через жену. Надо куртуазность проявить, сиречь вежество! Ты мне лучше вот что скажи: откуда этот чертов Калиновский про бунт в Москве ведает?