Эй, где вы там! Маланья, выдь сейчас же!!!
Жена, худая женщина с поблекшим лицом, испуганно выскочила на крыльцо и тут же с поклоном бросилась к мужу. За ней следом выбежали дети, но не кинулись к отцу, а нахохлившись, встали у двери, с тревогой наблюдая за происходящим. Пока мать с поклонами встречала своего кормильца, младший тихонько шепнул сестре:
Видать, тятенька не пошел в кабак. Значит, бить будет! со вздохом отвечала старшая. Что-то неласково вы меня встречаете, ощерился Семен на своих домашних, даже кобель не показался! Издох Серко, робко возразила ему жена. Давно? насторожился хозяин. Вчера еще. Скулил бедолага и на амбар рычал, мы уж думали, хорь там завелся… Без собаки худо, задумчиво протянул Семен, того и гляди лихие люди залезут! Да чего брать-то у нас, горестно вздохнула супруга, тут же вызвав гнев у мужа. Но-но! Глянь, чего принес. А назавтра пойду к казначею, сказывали, за поход да за рану еще и серебра отсыпят… Да ты ранен! переполошилась Маланья. Нет, я на палку от нечего делать опираюсь! Лучше иди на стол собери, а то отощал в походе, с немалым раздражением в голосе отвечал ей Семен и обернулся к детям. А вы занесите пищаль с бердышом в дом, пока я гляну, кто там у нас завелся. Да готово уж все… Делайте что велено!
Дети, ни слова не говоря, тут же кинулись и, подхватив отцовское вооружение и узел с тряпьем, поволокли их внутрь дома.
Может, еще и не станет драться, шепнула сестра младшему, согнувшись от тяжести.
Дав поручения домашним, Семен скорым шагом пошел в амбар. Хорек, даже если и вправду завелся, совершенно не интересовал стрельца. Главное было хорошенько припрятать драгоценную добычу, чтобы даже жена не знала о ней и никому не рассказала ненароком по женской своей глупости. Внутри было сухо и пахло сеном. Задумавшись, куда бы лучше сунуть заветный кошель, стрелец на секунду застыл и тут же развернулся, уловив краем глаза какое-то движение. Рука его сама собой легла на рукоять сабли, но выхватить ее он не успел, поскольку в грудь уперлось дуло пистолета.
Не шуми… очень тихо, почти шепотом прошипел стоящий перед ним человек, одетый в какую-то рвань. Ты кто?! Не узнал?.. прошипел тот в ответ и как-то по-змеиному ухмыльнулся.
У стрельца в ответ совсем опустились руки, ибо на него смотрел не кто иной, как всеми разыскиваемый Иван Телятевский. Мало кто теперь признал бы в этом оборванце прежнего спесивого и богатого дворянина. Но Семен встречался с ним прежде и навсегда запомнил его лицо.
Укрой меня, вкрадчивым голосом прошептал ему бунтовщик. Да как же я тебя укрою? изумился тот. Тебя же все ищут! А ты постарайся! Ведь ежели меня схватят, то я молчать не стану. О чем ты? Запамятовал? В голосе Телятевского прорезалось ехидство. Так тебе палачи враз напомнят, кто тогда ночью сигнал подал, что Ивашка Мекленбургский в Кукуй едет! Господь с тобой, взмолился стрелец, не знал я, что вы задумали! И никогда ни словом, ни делом, ни помыслом даже не злоумышлял про государя! Ишь как заговорил! То не иначе, как антихристом его звал, а теперь, значит, государь! Тише ты, принял решение Семен, схороню я тебя до поры! А как все утихнет, то и вывезу из Москвы. То-то же, отозвался незваный гость, а теперь принеси мне хоть хлеба кусок. Какой день не евши… Сейчас-сейчас, засуетился хозяин, принесу, нечто я без понятия.
В голове стрельца молотом била мысль, что как бы он ни прятал Телятевского, его все одно сыщут, а вместе с ним непременно найдут и Семенову добычу, похоронив надежду на богатую жизнь. Это еще если на дыбу не потянут, на что, к слову говоря, надежды никакой не было.
Только ты это… продолжал он, лихорадочно соображая, как выкрутиться из этой истории, поднимись наверх, там не бывает никто. А то тут заметит кто ненароком. А я тебе сейчас еды принесу.
Слова его, очевидно, показались беглому дворянину основательными, и потому он не стал перечить и встал на лестницу. Поднявшись на пару ступенек, он вдруг почуял что-то неладное и обернулся, но было поздно. Стрелец уже схватил стоявшую в углу слегу и с размаху опустил на голову Телятевского. Удар был так силен, что под бунтовщиком хрустнула лестница, и он с немалым грохотом шмякнулся на пол. Семен же продолжал остервенело лупить по бездыханному телу, пока его орудие не сломалось. Все было кончено переломанное тело Телятевского лежало так, что не оставалось ни малейших сомнений, что он мертв. Теперь оставалось решить, что делать с трупом.
Не буду тебя выносить, хрипло заявил он, обращаясь к покойнику, тут закопаю. Сроду никто не сыщет!
Забросав тело дворянина всяким хламом, он собирался уже выйти, как вдруг в голове мелькнула мысль: «А ведь сей тать не мог с пустыми руками прийти, наверняка что-то припрятал!» Быстро обшарив амбар, Семен скоро нашел искомое: небольшой куль из рогожи с тяжелым свертком внутри. Торопливо развернув его, стрелец вытащил на свет причудливо изукрашенный ларец. Затаив дыхание, он непослушными пальцами нащупал хитрый замок и случайно нажал на пружину. Неожиданно тяжелая крышка поддалась, и заглянувший внутрь Семен едва не ослеп. На дне ларца лежала богато украшенная драгоценными камнями и сканью шапка с собольей оторочкой, а верхушку ее венчал золотой крест.
Когда жена и дети, обеспокоенные долгим отсутствием хозяина, зашли в амбар, они застали престранную картину. Чернобородый Семен с восхищением в глазах рассматривал диковинный ларец, не обращая никакого внимания на вошедших. Наконец он повернулся к ним и почти с мукой в голосе выдохнул:
Слово и дело государево!..
В отличие от Кукуя, Стрелецкая слобода пострадала куда сильнее, правда, не вся, а только та ее часть, где имели жительство начальные люди. Терем Вельяминова носил явные следы пожара, а от усадьбы Михальского и вовсе осталось одно пепелище. Дом Пушкарева тоже пострадал, хотя и меньше других. Похоже, погромщики только-только успели ворваться в лавку, прежде чем их отогнала стража.
Господи боже!.. глухо заговорил Никита, увидев всеобщее разорение. Ну отчего я своих в деревню не отправил, как Корнилий? Не печалься раньше времени, дружище, попытался утешить я его, найдем мы наших девочек, всю Москву перероем, а найдем! Прости, государь, повинился окольничий, у тебя свое горе, не меньше моего, а я… Да погодите вы панихиду петь, прервал нас Анисим с легкой усмешкой, сюда гляньте.
Обернувшись на его слова, мы с Никитой едва не потеряли дар речи. Из открывшихся ворот к нам навстречу выбежали домашние Пушкарева, а с ними Алена, держащая на руках маленькую девочку в сарафане. Приглядевшись к ней, я с немалым изумлением узнал в ребенке свою дочь. Спрыгнув с коня, я на подгибающихся ногах пошел к ним, вытянув руки.
Сестрица, живая!.. почти простонал Вельяминов и кинулся было вперед, едва не оттолкнув меня, но вовремя остановился.
Маленькая Марта доверчиво прижималась к девушке и немного испуганно смотрела на нас, а когда я попытался ее взять, едва не заплакала.
Мы стояли, глядя друг другу в глаза и едва слышно обменивались короткими фразами. Впрочем, мы могли бы обойтись и без слов, настолько красноречивы были наши взгляды. Казалось, что жизнь вокруг нас замерла, и мы остались одни на всем белом свете. Я, Алена и доверчиво прижавшаяся к ней маленькая девочка.
Намаялась, бедная, извиняющимся тоном сказала девушка, всего боится. Но… как? Судьба, как видно. И то верно, от нее не спрячешься. А зачем от нее прятаться? Ты ведь знаешь, женат я… Знаю. И дети у меня есть. И у нас будут. И как жить будем? Как Бог даст.
Немного обалдевший от увиденного Никита с немалым изумлением уставился на нас. Затем, видимо, не найдя, что сказать, прочистил горло и, обернувшись к Анисиму, почти прорычал: Так ты знал?!
Простите, государь, и ты, господин окольничий, повинился тот с хитрой усмешкой, знал! Только до поры молчать решил, уж больно у вас двоих недругов много. А так не знает никто, и ладно. А у тебя их нет? Да я-то что мелкая сошка. Меня бояре да князья и за человека-то не считают. Если случай будет то пришибут, конечно, а так чтобы специально и искать не станут. Ой, не надейся на бояр, любезный друг, хмуро отозвался Вельяминов, боюсь, я тебя раньше прибью! Ваня, с серьезным видом прошептала мне подошедшая Машка, а ты на Алене женишься? А куда деваться, усмехнулся я и погладил девчонку по голове, ты ведь мала еще, а у Глаши жених есть. Ну вот и славно, обрадовалась та, а я вам Марту помогу нянчить. Вот спасибо, уж и не знаю, что бы мы без тебя делали! А пропали бы вовсе.
В этот момент за воротами послышался стук копыт, и вскоре во двор влетел запыленный Петька Пожарский. Увидев меня, он очень обрадовался и, вихрем слетев с коня, хрипло закричал:
Слово и дело государево!.. Что?! едва ли не хором отозвались мы. Насилу нашел… задыхаясь от скачки, продолжал тот. Отсюда в Кукуй, из него в кремль, оттуда сюда… Дело говори, не выдержал я. Телятевский! Что, поймали? Нет, то есть да, то есть совсем было поймали, но потом убили! Собаке собачья смерть! Однако прежде потолковать бы с ним не мешало. Да его не только убили, продолжал немного отдышавшийся рында, при нем ларец нашли, а там венец Мономахов! Эва как! А я скакал, скакал, хотел первым успеть… Успел, молодец. Шапка-то где? Какая шапка?.. Мономаха! А, в кремль повезли! Ну и ладно, завтра посмотрю. Как завтра? удивился едва не загнавший коня Петька, но я уже не слушал его. Вот что, красавицы, мне тут сообщили, что послы персидские прибыли с дарами от шаха. В числе прочего там звери диковинные… я вот к чему речь веду. Хотите на слоне покататься?
Мой вопрос вызвал среди девушек неподдельный интерес, и даже не понимавшая по-русски малышка Марта оживилась и стала прислушиваться к разговору. Так, беседуя, мы двинулись к дому, а за нами потянулись и остальные.
А как же венец царский?.. изумленно пробормотал юный Пожарский, огорошенный таким невниманием к реликвии.