Надо немедленно приниматься за уборку! решительно заявила она. Может быть, сначала нанять вам в помощь несколько слуг? попытался осторожно возразить Болеслав. Вот еще, мы пока не можем себе этого позволить! Тогда вам нужно вернуться к своему природному состоянию, усмехнулся померанец. Потому как рейтар с тряпкой это перебор! Действительно, смешалась женщина. Мне нужно переодеться во что-то более подходящее. Правда, у меня ничего нет! Может, лучше меня переодеть как мальчика? в очередной раз закинула удочку Шурка, но снова без результата. Что за странные мысли приходят вам в голову, госпожа, вмешался в их разговор помалкивающий до сих пор Иржик. Давайте все же поинтересуемся у соседей, не нанимаются ли здешние женщины для такой работы. Держу пари, что за четверть талера они выскоблят этот дом от чердака до подвала, а еще на полталера мы купим дрова и сможем хорошенько протопить камин, чтобы избавиться от сырости. Вы же, сударыня, тем временем сможете заняться своим гардеробом и въехать сюда как полноправная хозяйка. Наверное, вы правы, немного поникла Марта, совершенно нежелающая допускать кого бы то ни было, до своего, наконец-то обретенного гнезда. Но, все равно, нам нужно где-то переночевать, а этот дом подходит для этого ничуть не хуже любого другого места. Нужно только хоть немного привести его в порядок. А еще нужно бельё, постельные принадлежности, посуда для кухни, начала перечислять Шурка, деловито загибая пальцы. А ещё нужно завести кошку! Кошку? Ну конечно, разве вы не чуете запах мышей? К тому же запустить первой в дом кошку хорошая примета! Никогда не слышала, удивилась Марта. Если в доме станет пахнуть едой и теплом, то кошка сама придет, рассудительно заявил Иржик. А пока же отсюда и мыши сбежать могут.
В общем, дело закончилось тем, что Болеслав вручил чеху несколько монет и поручил организовать уборку и покупку дров. А сам с Мартой и Кларой Марией отправился посетить окрестные лавки. Несмотря на то, что вид двух молодых дворян, гуляющих с богато одетой девочкой, был, не слишком привычен для здешних улиц, народу в городе было много, и никто не обращал на них особого внимания. Разве что в лавке, торгующей готовым платьем немного удивились тому, что они покупали только женскую одежду. Еще они приобрели небольшой котелок, несколько глиняных чашек и оловянных ложек. Из провизии взяли каравай хлеба, немного муки, гороха, сала, кувшин пива, и отправились домой в сопровождении мальчиков , несущих их покупки.
Несмотря на то, что отсутствовали они недолго, дом, благодаря стараниями Иржика, совершенно преобразился. Нанятые им женщины действительно выскоблили до блеска полы, обмели все стены и потолки, вычистили слюдяные окна. В камине потрескивал огонь, в большом котле грелась натасканная чехом из уличного колодца вода, а устроенные в небольшом сарайчике позади дома лошади вкусно хрупали овес и довольно пофыркивали.
Пока мать отмывала Клару Марию и мылась сама, слуга приготовил ужин, и вечером они сели за стол как настоящая семья. Марта впервые с тех пор, как они выехали из Берлина переоделась в женское платье и, хотя купленный в лавке наряд было трудно назвать изысканным, выглядела просто и женственно. Во всяком случае, Болеслав весь вечер не сводил с неё глаз и всячески ухаживал за столом.
Шурка, против обыкновения, сумела обойтись на сей раз без своих шуточек и с довольным видом просто сидела за столом, уплетая за обе щеки кнедлики с омачкой . Пусть при дворе жизнь и сытнее, и изысканнее, но здесь она была среди своих и чувствовала себя просто замечательно. Разве что немного скучала по Карлу Густаву, маленькой Жене и даже Петеру, но завтра она вернется ко двору, где опять будут чванливые слуги и важные придворные, строгая мачеха и надоедливый митрополит, а сегодня она проведет вечер в кругу действительно близких ей людей.
Иржик первым закончил с едой и попросил разрешения удалиться. Клара Мария явно была не прочь посидеть еще, но после долгого дня глаза её слипались, и мать уложила её спать. Вернувшись к столу, она застала Болека сидящим перед камином и, со странным выражением на лице, смотрящим на мерцающие в темноте уголья.
Это вы, сударыня? вздрогнул он, услышав шуршание её платья. Да, Болеслав, негромко ответила она, и воцарилась неловкое молчание. Как странно, начал спустя несколько минут фон Гершов. Я тоже вспомнил отчий замок, хотя этот дом не так уж сильно его напоминает. Но вот угли в камине потрескивали точно так же. И матушка точно так же уводила вечером моих сестер, а мы с отцом и братьями сидели у камина и разговаривали о всякой всячине. Вы что-то хотели? Нет. То есть да, помялась Марта. Я хотела бы знать, как долго вы еще собираетесь меня избегать? Что?! Но я вовсе не избегаю вас… Бросьте мямлить, Болеслав, вы же рейтар! Неужели я хуже этой вашей Кетхен из трактира фрау Анны? Нет, что вы! Да и Кетти всего лишь… Готова была из платья выскочить при виде Вашей Милости? Нет, то есть… Я хотел сказать, что она для меня ничего не значит! А я? Вы?! Фройляйн Марта, вы для меня, как… Не знаю, как… Боже, что я несу! Я не могу! Понимаете, я очень виноват перед Иоганном Альбрехтом, отцом Клары Марии… К чёрту отца Клары Марии! негромко сказала молодая женщина и приложила палец к губам померанца. Здесь только вы и я. Возможно, завтра я пожалею об этих словах, но… Я ужасно устала от своего одиночества! Вы первый мужчина за много лет, который отнесся ко мне по-хорошему. Увидевший во мне человека, а не брошенную любовницу коронованной особы. Я не могу дать вам ни богатого приданного, ни своей невинности, но и не прошу у вас ничего взамен. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только здесь и сейчас! Прикажите мне, и я умру за вас! Приказываю. Не смейте умирать. Просто любите меня!
Говорят, что у каждого человека есть своя половинка, предназначенная Создателем только для него. И повинуясь Его воле, мужчины и женщины ищут по всему свету эту свою половинку, чтобы исполнить свое предназначение и обрести своё счастье. Одним это удается быстро, и они сразу находят друг друга. Другие тратят на это всю жизнь, и, чтобы найти свою единственную, успевают перепробовать множество других.
А в нескольких кварталах отсюда, в каморке под крышей одного из больших доходных домов, проживали два странных человека, более всего похожих на моряков, отставших от своего корабля. Целыми днями бродили они по городу, то ли что-то разыскивая, то ли вынюхивая, а вечером возвращались в свою конуру, и, залив себе в глотку дрянного вина, ложились спать, не сказав друг другу и слова. Впрочем, в этот вечер они нарушили традицию.
Мне нужна другая одежда, мрачно заявил один из них. Мне надоело выглядеть оборванцем! Это рискованно, граф. Вас могут узнать! Пусть так. Но я устал скрываться. К тому же здесь она! Кто она, принцесса? Дьявол вас раздери, Бопре, и вашу принцессу вместе с вами! Я говорю о Регине Аделаиде… А кто это? Моя невеста. Невеста? Да, чёрт возьми! Мало того, что этот проклятый Странник украл её у меня, так он еще и отдал её своему приближенному… O la la! хохотнул француз. Да он просто… Осторожнее, сударь. Мне не так уж сильно нравится ваше общество, чтобы я терпеливо переносил подобные шуточки! Нет ничего проще, заплатите мне всё что причитается, и я больше не потревожу вашу милость своим видом! Я заплачу только когда эта проклятая девчонка будет в моих руках! Она была в ваших руках, граф! И не моя вина в том, что вы и ваши люди не сумели удержать её с матерью. Удивляюсь, как они вообще не перерезали ночью всю вашу банду?
20
Люди любят героев, так уж они устроены. Им нравятся рассказы об их приключениях, им лестно думать, что рядом с ними живут или жили столь выдающиеся личности, и они искренне гордятся тем, что прикоснулись к их славе. Особенно если эти герои совершают свои подвиги, где-нибудь далеко. В самом деле, какая корысть, если поверженный дракон, находясь на последнем издыхании, дыхнул огнем и у вас овин сгорел! Или же к примеру, что за радость в поимке разбойников, если перед тем их шайка пару лет в ваших местах бесчинствовала?
В этом смысле герцог Иоганн Альбрехт был просто образцовым героем. Все свои выдающиеся деяния он совершал далеко от родных мест и его подданные не уставали благодарить Всевышнего, за то что тот, в неизбывной своей милости, услал неугомонного герцога-странника как можно дальше от тихого и спокойного Мекленбурга, и заодно молились, чтобы их господин оставался там как можно дольше.
А вот предстоящий отъезд герцогини Катарины с наследником Карлом Густавом, население скорее огорчил. Шведскую принцессу волею судьбы, ставшую их повелительницей люди искренне любили. Во-первых, она жила хотя и с приличествующей её положению и происхождению роскошью, однако же никогда не переходила грани и не требовала для себя и своих детей паче положенного. Во-вторых, своими амтами она управляла с должной рачительностью и заботой. Ну и в третьих, она была доброй и милостивой госпожой, никогда не забывавшей о простом народе и его чаяниях.
Что уж там говорить, Мекленбург процветал под её мудрым правлением, и жителям вовсе не хотелось, чтобы их герцогиня куда-то отправлялась. Но делать нечего, раз уж супруг потребовал чтобы она уехала к нему в Москву, значит так тому и быть. А то ведь он может, чего доброго, сам приехать и совершить какой-нибудь подвиг во славу своего правления, а им потом расхлебывай.
Наверное, именно поэтому Катарину перед отъездом все время осаждали депутации её подданных. Одни хотели засвидетельствовать свое почтение, другие сделать подарок, а третьи что-нибудь выпросить напоследок. Льготу там, или ещё какую милость. Страждущих было столько, что пожелай герцогиня принять их всех сразу, это заняло бы несколько дней без перерывов на сон и пищу.
Однако же когда митрополит Филарет испросил у Её Высочества аудиенцию, его приняли незамедлительно. Все-таки не последний человек в русском царстве. Вообще-то, он и так жил при дворе и постоянно виделся с государыней и мог бы все порешать келейно, но тут речь шла о важных делах, а потому и делать надо было всё официально. В присутствии высших вельмож и отцов города Ростока, которых здесь называли «Советом шетнадцати».