…Однако, как говорили древние — работа не труд, все перетрут. Главное ведь, в нашем деле, после, конечно, коррупции — что? Нет! Главное — информация. Тако что, третьего дня, все же пересеклись мы с Фальком, как и собирались ранее, в ДэО на обеде. На предмет поговорить за будущий конкурс. По поводу здешнего законодательства в сфере госзаказов, основ коррупции и главное производственных и технологических мощностей я еще первого дня тогда все у Витуса выяснил в грубых чертах. Теперь дело за военными.
Однако ж, полковник, зело смущаясь, начал речь за то, что он, конечно, сильно благодарен, однако способствовать коммерческим интересам во вред делу не намерен, бо это кардинально расходится сего жизненными принципами. А посему, учитывая немалую стоимость подарка, он…
— Фальк, дружище, об этом же и речи не идет! — как можно убедительнее ему говорю — Я даже поговорить-то хотел вовсе не об том, какие секретные требования военные выдвигают — тем более что Витус Варенг мне все и так рассказал. И содействовать тебя чему-либо вовсе не прошу. Ты вот мне изложи лучше пару простых вещей. Во-первЫх — какая винтовка по твоему, сугубо личному мнению, нужна армии сейчас. Ну, с учетом всего и всякого — понятно, что самострелка тебе, наверное, понравилась, но армии-то она не по карману. В нашем недавнем будущем, несомненно, повсеместный переход на подобные самострельные ружья неизбежен — но не сейчас. Вот исходя из реальности и изобрази мне мысль. А во-втОрых — то же самое, но с точки зрения прочих военных. Ну, кроме того что, ясное дело, военным нужна винтовка из горарсенала.
— Да? И что это тебе даст? — несколько недоверчиво спрашивает Фальк.
— Как так — что даст? Я, во-первых, лишний раз буду знать, чего хотят военные — окромь того, что в задании конкурса. А во-вторых… Если мы представим винтовку, которая, по-твоему будет лучше, и она и в прочем станет хороша — ты ведь тогда ее поддержишь? Вот, собственно и весь мой нехитрый план. А касаясь подарка братьев Варенгов — даже не думай, они, поверь мне, слишком богаты, чтобы подкупать кого-то такой ерундой. Так что — не переживай и рассказывай мне за идеальную винтовку на текущий исторический момент…
Общение с полканом прошло плодотворно, я исчеркал в старомодной рабочей тетради (досталась мне такая в наследство от покойного Торуса, со светло-коричневыми листами бумаги и твердым переплетом, да и вышла удобной) — аж несколько листов пометками, схемами и расчетами. Есть об что уточнить с братцами вечерком. Это ведь не я такой умный, это Витус все придумал. Умеет человек вести дела грамотно, чоуштам.
Попрощавшись с воодушевленным перспективами принести пользу родной армии полковником, остался я допивать чаёк. Пили мы его не абы как — пьянки и не планировалось, но чай заказали с лимончиком и по стопочке черного Рисского бальзама. Очень душевно выходит, даром, что так это можжевелово-смородинового пойло пить затруднительно, по причине мерзкого вкуса. Сижу я, наслаждаюсь и набираюсь сил духовных, и тут краем глаза цепляю что-то знакомое. Точнее даже не так — ощущение что что-то, что уже было. На фоне раздумий об всяких железках я как-то и не отвлекся поначалу, да ощущение все усиливалось и уже мешало. Только вот прийти в себя я не успел.
— Разрешите присесть? Или Вы кого-то ждете? — однако, здравствуйте…
— К-конечно… Прошу Вас! — и тут же жест старшине — мол, сюда ходи — Изволите ли что-то… выпить? Вино?
— Ах, не сейчас… — да, барышня-то манерная… Именно — барышня подошла, и довольно смело, надо сказать. Тут конечно некоторое эмансипэ имеется, однако вот так вот — на грани социальной ответственности. Впрочем — зал почти пустой, отобедав, все на службу разбежались, старшины только столы протирают, я почитай один в зале сижу. Так что именно — не переходя грань, вот если б в шумном зале ресторана, как в песне пелось — тогда однозначно трактовалось бы. А барышня хороша, красотою лепа, лицом румяна, червлена губами, бровьми союзна… То есть — симпатичная барышня. Молодая, но не соплюха какая, лет так двадцать с малым, по местным меркам самое на выданье. Но, кстати — без кольца, да-с… Но ведь хороша! Длинные чуть вьющиеся каштановые волосы, правильное личико с тонкими чертами, фигурка, насколько могу судить, тоже что надо и бюст довольно-таки выдающийся… впрочем, у женщин на этот счет хитростей-то хватает, бо известно, мужики на вымя хорошо идут. Так что правильно оголить да подтянуть, и оно у кого хошь почти смотреться будет. А у этой платье модное, с нешироким, но таки глубоким декольте, так что сиськи хорошо видать. Кстати, платье…
— Скажите, а это ведь Вы с полковником Фальком беседовали? — интересуется она — Говорят, он мрачный тип, и ни с кем не дружит…
— Именно с ним. А что ни с кем не дружит — так нам было несложно подружиться. Я сам столь же мрачный и нелюдимый тип — выдаю я, и барышня звонко смеется. Есть женщины, которые умеют смеяться так, что вызывают резонанс в пещеристом теле. Вот, например эта. Вообще, почти любая женщина, смеясь, становится привлекательнее, исключая вовсе крокодилов. Но некоторые — особенно… Подошедшему старшине меж тем говорю — Дружище, принеси-ка ты нам кофе, да с миндальным печеньем… Не против? Вот и чудно…
— Вы очень любезны…
— Йохан. Простите за варварское имя — я сам с севера…
— Ой, извините, я не представилась… Олли.
— Очень приятно… Скажите… Нет, я понимаю, что это банально, но… Не мог ли я Вас где-то видеть ранее? Отчего-то такое чувство…
— Ха! И у меня, представьте! Но, думаю, это вряд ли возможно: я лишь недавно вернулась в город. А до того я жила далеко отсюда.
— Знаете ли, так и я в городе относительно недавно — только после войны тут осел.
— Интересно, где бы мы могли с Вами видеться? Вы бывали когда-либо в Улле?
— Хм… Признаться честно — всего раз, во время войны, и то, по сути, проездом…
— Ну, тогда вряд ли… Мой отец служил в военной миссии, знаете, это для того чтобы согласовывать действия городских полков. Я как-то повздорила с матерью, и он утащил меня с собой в Улле, и там ужасно допекал своим надзором и нравоучениями! Когда же вроде все успокоилось, и я хотела было вернуться — началась война… и я проторчала там еще демон знает сколько времени! Мне там даже бунт пришлось пережить… Ну, как тут говорят — ‘волнение черни’, хотя, на самом-то деле это был самый настоящий мятеж частей городского полка…
— Хм! Неужели? — вякаю я, дабы поддержать беседу, и тут-то соображаю — Мятеж в Улле? Ну конечно…
— Это был какой-то ужас! Отца, как назло, в это время не было дома, они инспектировали что-то в Свирре. Мы со служанкой и старым привратником обложились револьверами и ружьями, благо стрелять меня отец хорошо научил, и спали не раздеваясь, дежуря у окон по очереди… К счастью, все быстро кончилось, но страху мы натерпелись…
— И что же, позвольте спросить, Вы делали после мятежа?
— О!.. — Олли хитровато улыбается, отчего становится еще привлекательнее — Так вышло, что служанка, приставленная отцом следить за мной, от нервного напряжения свалилась с мигренью… Привратник ухаживал за ней — и всем стало не до меня. Я отлично отдохнула несколько дней, пока отец не вернулся из поездки. Повеселилась на славу, тем более в заведениях было военных…
— Ну, вот собственно и отгадка. ‘Дикий Ландыш’. Я тогда изрядно перебрал, и разронял под столом пустые бутылки. А Вы были столь же обворожительны, и в этом же шикарном платье… — о, чорт, ну кто ж так делает! Ну не дурак ли, намекнуть даме, что она носит одно и то же платье! Придется прикидываться неотесанным болваном — в конце концов, некоторые именно это и любят, кто их, баб-то этих, разберет… — Мы, понимаете ли, отмечали мой первый офицерский чин, потому я так не к часу расслабился. К тому же мы там именно в подавлении мятежа и участвовали, так как-то снимали напряжение, знаете ли…
— Ах! — о-па, схватила прям меня за ладонь своими теплыми лапками, отчего давление резко скакнуло, тахикардия и все такое… — Так это вы нас спасали! Вы настоящие герои! — и смотрит, хлопая глазками, отчего думалка совсем уступает место иным органам — Слушайте, а почему же я Вас не видела тут раньше? И ни у кого в гостях?
— Так я же северный дикарь, милая Олли — эге, глазками так застенчиво хлопает, но не протестует против таких жирных подкатов — Куда мне в гости-то? Да и не по чину — офицерик я был самый мелкий, а теперь в ландмилиции служу… То есть даже служил. Теперь вовсе непонятно.
— Ну и что? Вы же вон — с Фальком знакомы, да и вообще… А Вы женаты? — и глазками так наивно-наивно хлопает.
— Нет, куда мне, я же, в общем-то, уже не в том возрасте…
— Ах, оставьте! Вполне даже в том! Вы бы видели, кто к нам в гости приходят! Нет, молодых лейтенантов тоже немало, но отец с матушкой на них так смотрят, что те и слово пикнуть боятся, не то что подойти к бедной девушке… А вот на самом деле старые хрычи так и лезут со своими глупостями…
— Ну, вот, видите — куда же мне, в гости-то, я ведь тоже непременно с глупостями полезу!
— Ну, так может у Вас глупости очень даже и интересные! — а взгляд такой, что только полный дурак не поймет… Решительная девушка, чего сказать — Приходите! Ну что Вам стоит!
— Ну, по правде сказать, я довольно занятой человек — на всякий случай чуть подмораживаюсь от такого напора — У меня, так сказать — контракты кое-какие… — ой, вот это я, кажется, совсем зря… Огонек у нее в глазах зажегся, как у хищной голодной кошки прям…
— Ну, я же понимаю — с полковниками неделовой человек беседовать не станет, тем более с Фальком… — она улыбается уж вовсе обворожительно, отчего хочется наплевать на всякую осторожность и с места пригласить ехать в нумера — Ну, мы договорились? Приходите в пятницу вечером на чай! Это, право, недолго, и люди бывают самые разные! Я Вас представлю родителям, Вы им понравитесь, точно…
— Право, я даже не знаю… Неудобно как-то…
— Ну, не будьте таким букой! — она шутливо толкает меня в плечо обеими лапками — Ну, что Вам стоит! Мне ведь там одной так скучно…