В следующий раз я приехал на родину через несколько недель и сразу же был опечален известием, что мой старый учитель преставился. Я сразу же подумал о том, что мое невысказанное обещание в нашу последнюю с ним встречу теперь останется грузом на моей совести. Я должен был его выполнить. Но проходили месяцы, годы. И как-то за другими неотложными делами руки не доходили – как это обычно бывает! Но вот последнее время я стал себя тревожно чувствовать, часто и беспричинно болел, гнетущие мысли стали посещать, а ночью в снах мне являлась фигура молодого эсэсовца с очень узнаваемыми чертами лица. Он смотрел на меня из полной пустоты с немым укором, как бы молчаливо напоминая: «Когда же? Ты же обещал!»
Тогда я понял, что пора. Была зима. Мы с товарищами выехали на машине и достаточно быстро нашли дорогу, так как немецкий офицер прекрасно разбирался в картографии, и, конечно, не ошибся. Вот и населенный пункт, названия которого он не знал. В настоящее время это деревня Лесное Рузского района. Мы быстро нашли этот пруд. Имения, конечно, уже не было – только остатки фундамента. Сходилось все. И даже удалось нам пообщаться с одной из местных старожилок из ближнего к пруду домика, которая подтвердила, что за полчаса до того, как в эту деревню вошли советские войска, останавливалась немецкая машина, фашисты взрывали лед и что-то затапливали. После войны в деревню практически никто и не вернулся из местных жителей. Бабушка случай не забыла, но внимания большого ему не придала, хотя и рассказывала иногда знакомым.
Со специальным глубинным прибором походив по льду, мы получили устойчивые отзывы на несколько крупных скоплений металла, ввели в JPS зафиксированные точки и стали ждать, когда прогреется вода и можно будет нырнуть и вытащить. И вот в конце мая, уже взяв оборудование для подводного поиска, мы с коллегами вернулись на этот пруд. Первой отмеченной нами точкой оказалось затопленное колесо трактора, второй – решетчатая пружинная сетка от старой железной кровати. С третьей повезло – это был «цинк» из-под патронов, тщательно запаянный и весомый. Тут же на берегу обычным консервным ножом мы его вскрыли и увидели красивую медную шкатулку с чеканным узором восточного стиля. Отковырнув ее замочек, наткнулись на другую, поменьше, из легкого светлого сплава, инкрустированную кусочками перламутра. В ней помещалась еще меньшая, обтянутая алым шелком с нанесенными черной краской по нему иероглифами. В нетерпении извлекали мы этих «матрешек»…
И вот наконец в ноздри ударил сильный и пряный запах. Это была последняя, самая маленькая и самая красивая, сделанная из ароматического дерева шкатулка. А в ней помещался сияющий, остро отточенный наконечник копья. Смотрелся он так словно только вчера сделан и наточен, – однако профессиональный глаз не обманешь! Нам сразу стало ясно, что эта древняя вещь изготовлена вручную и по каким-то давно забытым технологиям и, вероятно, уход за ней тоже был особый. Но самое главное: нам всем постоянно казалось, что, как мы ни кладем этот наконечник, острие его всегда разворачивается и показывает строго на запад.
Мои товарищи знали цель экспедиции, никто не претендовал на дележ и заработок, все мы хотели отдать долг памяти немецкому офицеру, которого причудница-судьба сделала русским учителем. В кратчайшие сроки после нашей экспедиции, выяснив через посольство Непала адрес монастыря, где могла в прежние времена храниться эта святыня, мы отправили ценную находку туда.
Прошло достаточно много времени, и в суете повседневности я готов был позабыть об этом приключении… но тут, почти через год, пришел конверт с непонятными марками, непереводимой подписью… Письмо было написано на корявом русском, но, к счастью, приложен английский дубликат. Автор – монах, имя которого я так и не смог ни усвоить, ни произнести – рассказывал о налете на монастырь экспедиции «Аненербе». Монахи готовы были отдать немцам все, кроме главной святыни – наконечника. Ведь с ним связана древнейшая легенда, гласящая: пока этот сверкающий наконечник, в котором заключены злые духи войны, находится в монастыре, его сила скована и монахи охраняют его, монастырь будет благоденствовать и процветать. Потому что миссия обители и всех живущих в ней – не выпустить в мир наконечник копья и таящиеся в нем силы зла. Все попытки уничтожить наконечник безрезультатны и лишь умножают его разрушительную силу. Таким образом, добрые монахи волей-неволей считаются хранителями зла – один из парадоксов, на которых построена восточная религия! Но, если только наконечник отберут или похитят, монастырь захиреет и прекратит свое существование.
Так и случилось после той неравной схватки и пожара. Те несколько мальчишек-послушников, в числе которых был и автор письма, от большого страха сбежали в горы. Они, конечно, пытались пробиться к семьям, но на пути одного из них укусила змея, и он умер в страшных мучениях. Остальные приняли это за повеление свыше – не трогаться с места, жить в лесах и ждать. Так и жили. Кто-то дольше, кто-то короче. Но когда автор письма остался один – последний, увидел он во сне сверкающее колесо Сансары, по его ободу золотой змейкой сбегала надпись: «Все проходит, все возвращается. Возвращайся и ты!» И он пришел обратно. И выстроил на месте монастыря жалкую хижину, стал жить и возрождать древние ритуалы и таинства.
Через несколько лет, бог весть как узнав о нем, потянулись к нему послушники. По месяцам число их росло. И вот уже все вместе, общиной, открыли они новый монастырь на месте прежнего и даже зарегистрировали. Но единственный в мире хранитель легенды о наконечнике копья знал, что без него все их усилия тщетны. И вдруг… Чудо! Им привозят ценный груз. Наконечник вернулся!!! Значит, миссия монастыря и его обитателей восстановлена – и все они будут жить. А в следующие же несколько дней объявился жертвователь – богатейший человек, взявший на себя труд восстанавливать монастырь. Закипела работа. Проложили дорогу. Восстановили все прежние постройки. И сейчас дополняют новыми. Со всех краев Непала в монастырь приходят послушники и ученики, приезжает все больше паломников со всего света. В завершении письма старый монах многоречиво и трогательно благодарил и обещал имена нашедших и возвративших святыню высечь на священном камне главного храма и вечно поминать пред Богом.
Начало
Все-таки жизнь – вещь по-своему справедливая. Сколько раз уже замечал, что добро всегда возвращается. Сделаешь что-то хорошее, и обязательно в скором времени ждет тебя удача. Впрочем, точно так же возвращается и зло. Иногда оно даже бьет не по тому, кто это зло совершил, а по его потомкам. А уж если сами потомки те еще люди – шанс получить «обратку» увеличивается.
К чему я это все? Хочу рассказать одну историю, с которой, собственно, и началась моя карьера кладоискателя. Болел-то я этим уже давно, но именно эта удача, если можно ее так назвать, дала возможность поставить дело на профессиональную основу и сделать его основным занятием. И открыть «Кладоискательскую контору Владимира Порываева».
Первая половина 90-х годов. Время смутное, но интересное. Много жизней и карьер оно унесло. Но и многие большие дела начинались именно тогда.
Так получилось, что лишь в 90-х годах я открыл для себя Крым. А если конкретнее – то город Судак. Очень он мне полюбился. Тут и отдохнуть можно прекрасно: ласковое море, песчаные пляжи. И в то же время нет того туристического ада, как в раскрученной Ялте. А если тянет на культурный досуг – милости просим, достопримечательностей здесь и в округе навалом. Место историческое. Тут и греки бывали, и генуэзцы. Хочешь – купайся, хочешь – в кафешке домашнее вино потягивай, хочешь – клад ищи.
Кстати, насчет кладов и песчаных пляжей. В Крыму я увлекся так называемым пляжным поиском и совмещал приятное с полезным. То есть отдых с приработком. Это. конечно, не то же самое, что искать клады, но чем-то похоже. Тот же азарт и та же радость находки. Ну разве что «уровнем» пониже.
А находок хватало. Откуда? Расскажу. Может, кому-то уроком будет. Я с тех пор жене золотых побрякушек не покупал. Зачем покупать, когда мне граждане их бесплатно оставляют. На любой вкус – и дешевый ширпотреб, и настоящий эксклюзив. Надо только нагнуться и подобрать. Мелкий песок Судака мне в этом только в помощь.
Существуют два типа «поставщиков» золота и других украшений на пляжный песок. Одни поумнее. Другие, скажем так, не такие умные. Но результат один.
Те, что «не очень умные» просто приходят на пляж во всех своих украшениях, лезут в них в воду, а на берег выходят уже без золота.
Те, что поумнее, понимают, что вода – идеальная смазка, в ней с пальца незаметно слетают даже плотно сидящие кольца и перстни. Но и эта категория вносит свою лепту в мое благосостояние. Чтобы не потерять кольцо в воде или не порвать цепочку во время игры в волейбол, они все ценное снимают заранее. Прячут в карман шортов, в пачку от сигарет, в покрывало. Но и такие меры предосторожности часто не помогают. Особенно если на пляже пивком зарядиться. Пробежали детишки, засыпали покрывало песком, человек встал и стряхнул его. Вместе с золотишком. Или шорты неудачно поднял и из кармана выпало. Пропажу обычно замечают уже в номере гостиницы. А если и раньше, то искать цепочку в песке не легче, чем иголку в стоге сена. Все, что потеряно на пляже, там и остается. А что потеряно в воде, штормами выносится туда же, на пляж. И становится моей добычей. Рано утром, когда на пляже никого, я брожу с металлоискателем и собираю дары беспечных разинь. Улов бывает очень даже приличный.
Отдельная тема – традиция бросать в море монетки, чтобы еще раз вернуться. Говорят, сейчас в Крыму отдыхающих стало значительно меньше. Иногда думаю, что в этом и моя заслуга. Я же столько этих монеток подобрал! На этом, может, и не озолотишься, но на обед со стаканчиком вина вполне можно насобирать.
Результативность моих поисков обеспечивал металлоискатель. Без ложной скромности скажу, что это был вообще один из первых мета