лей государства… И сам не знаю, как вышли из моего сердца эти жестокие и горькие слова. И сердце разрывалось от того, что они, увы, истинны!..
Старший встал и сверкнул очами:
– Не верим мы тебе! Не может быть такого на земле Русской! Иначе за что ж мы сейчас кровь свою проливаем?! За что ратуем?! Собираем землицу, защищаем Веру Православную…
– Чтоб стояла святая Русь и Вера Православная во веки веков, – важно закончил ратник и размашисто перекрестился навстречу рассвету.
А юноша добавил запальчиво:
– Лжешь ты! Не сгибла Русь! – вздохнул и тоже перекрестился на рассвет. – И не сгибнет…
Я замолчал. Я был в шоке и только теперь понял, что не стоило всего этого рассказывать… но ведь сами попросили предки!..
Туман над рекой начинал потихонечку рассеиваться.
Я предложил соорудить из подручного материала носилки и вынести раненого на дорогу, чтобы, поймав «самодвижущуюся тележку» (этот термин я вдохновенно изобрел, чтобы как-то объяснить им принцип современного транспорта), отвезти его в больницу Серпухова. На что старший ответил решительным отказом.
– У вас нет выбора. Ваш товарищ нуждается в помощи, – сказал я. – Взгляните: вон огни горят – это линия электропередачи, это дорога современных людей, ее освещают лампы. Она ведет в современный город Серпухов. Прислушайтесь! Этот шум издают проезжающие машины. Вы сейчас в двадцатом веке. Я не знаю, как это получилось, но вы попали в наше время… Вам все равно придется привыкать к нашей жизни и этим нравам!
Старший тихо спросил что-то у юноши. Тот помедлил, а затем отрицательно помотал головой. Тогда ратник проговорил весомо, почти торжественно:
– Нет, друже, не хотим мы тут быть и видеть, что стало с землей Русской.
Помолчав сурово, он дал мне наставление, которое очень запало в душу и которому с тех пор стараюсь по возможности следовать. Дословно не помню, но суть была в том, что накопленное и собранное нашими великими предками нам, современным людям, не принадлежит (не мы собирали – не нам и распоряжаться!), а уж коли не можем приумножить – то хотя бы сохранить должны и передать грядущим поколениям.
Воцарилась тишина. Я первый нарушил ее:
– Но стоит переплыть обратно – и вас ждет неминуемая гибель от татарских сабель! – воскликнул я. – Судя по всему, на моем берегу – настоящее, на вашем – прошлое… И… и – да, конечно! – молнией озарила мозг догадка: – Это будет только до рассвета! – я коснулся плеча ратника – холодок пластин оплечья явственно ощущался под рукой: нет, они не были призраками!
Оба молчали. Я повторил:
– Вы понимаете, что ждет вас на том берегу?
– Да, – единым выдохом ответили они. – Но лучше погибнуть там, чем остаться здесь и жить по вашим законам.
Как я ни пытался воспрепятствовать их общему решению, они были непреклонны. Я предложил им что-нибудь из своей амуниции в помощь. Осмотрев и прикинув в ладони, ратник выбрал мой топор. Оба поклонились мне на прощание. И я им тоже. Погрузив раненого, который, казалось, чувствовал себя несколько лучше, на лошадь, они вошли в воду и поплыли на ту сторону Оки. Скоро клочья тумана скрыли их из виду. А через несколько минут на том берегу послышались вскрики, глухие удары, всхрапы и дикое ржание – словом, шум небольшой вооруженной стычки. Если я правильно понял, в течение пяти-семи минут все было кончено…
Потрясенный всем услышанным и увиденным, я перекрестился, залез в палатку и просто отключился. Встав наутро, я решил, что видел потрясающий сон… Хотел уже вскипятить воду, как вдруг в своем котелке увидал наконечник стрелы. Он был намертво изъеден ржавчиной. Но я-то явственно помнил, что ночью, когда ратник, обломал стрелу и вытащил ее из раны, наконечник блестел и был покрыт кровью… именно таким я и бросил его в котелок. Теперь же он выглядел так, как будто долго пролежал в земле и лишь недавно извлечен из нее… Растерянно озираясь, я заметил, что в бревно, на котором я сидел, воткнут ржавый, как будто выкопанный из земли, нож, который ратник оставил мне взамен моего топора. Надо ли говорить, что своего топора я так и не нашел?..
Следующим летом, попав на другую сторону Оки, – ровно напротив моей тогдашней стоянки – включив металлоискатель, я достаточно быстро нашел несколько наконечников татарских стрел, пластины от русских кожаных оплечий, знакомый мне кривой нож и… утерянный мною при загадочных обстоятельствах год назад топор – в состоянии, как будто он пролежал в земле несколько столетий.
Монастырская казна
История эта началась достаточно давно, когда только зарождалась кладоискательская контора, формировался коллектив, а я был молод, горяч и относился к поиску порой бесшабашно. Разумеется, как и в каждой субкультуре, как у альпинистов есть, например, истории про черного альпиниста; у спелеологов – про белый призрак заблудившегося в пещерах; я тоже слышал немало мистических случаев, произошедших среди кладоискателей, но не обращал особого внимания, поскольку сам еще не попадал в такие ситуации. Вот как произошла моя первая встреча с непознанным…
Все мои знакомые знают, что я занимаюсь кладоискательством, проявляю особый интерес к старинным вещам, что я коллекционер, и потому при каждой возможности тащат мне всякое барахло. Кто-то хочет продать, кто-то откровенно впарить, кто-то просто проконсультироваться. Нередко заявляют – «у нас есть уникальная вещь!», а на поверку оказывается ничего особенного. Но ведь каждому приятно думать, что у него дома сокровище! Многие даже обижаются, не верят, что бережно хранимая потертая медная монетка или какая-нибудь расколотая старинная чашка– на деле не представляет никакой ценности, являясь лишь семейной реликвией.
По такому же случаю однажды раздался звонок на мой мобильный. Приятный голос пожилого мужчины поведал, что в семье у них есть богослужебная книга, они знают, что она очень дорого стоит, хотят продать, но везде сталкиваются с обманом. Куда ни обращаются, никто не хочет дать за сокровище более 200 рублей. Но они-то знают, что реальная стоимость вещи, как минимум, – 200 тысяч долларов. Жизнь так повернулась, что квартиру надо купить новую сыну с семьей, им с женой хотелось бы век доживать на дачке где-нибудь в недалеком Подмосковье, которая по нынешним временам тоже обойдется недешево, а внучке желательно получить образование на Западе, вот потому-то они решились расстаться со своей святыней, которая после революции осела в их семье и долго уже хранится.
На тот момент я как-то не придал особого значения, почему они пользуются моим личным номером и откуда вообще его знают, не будучи со мной знакомы. Клиенты обычно звонят на офисный. Но я назначил им встречу в офисе на следующий день. Приехала семья средней руки, более-менее воспитаны-образованы, но все же видно, что недалеко ушли от деревенских корней своих. Девушка лет восемнадцати, достаточно молодые ее родители и старшее поколение – пожилая пара.
Секретарь налил им кофе, они чинно расселись. Я предложил приступить сразу к делу, потому что приехал специально для них в офис в свой выходной, когда в принципе и контора-то не работала, и приготовился взглянуть на сокровище, которое способно решить квартирный вопрос, помочь приобрести дачу да еще дать образование на Западе. Они бережно открыли деревянный ящик, в котором помещалась коробка из плотного картона, в ней – сверток, аккуратно обернутый газетами. Когда газеты сняли, под ними обнаружился старый темно-синий бархат – в него-то и было упаковано сокровище. Это действительно была богослужебная книга, причем весьма потрепанная.
Полистав бережно, чтоб не спугнуть потенциальных клиентов, я понял, что это обычный требник, что 250 рублей за него отдать уже будет жалко и что истинная его цена – те самые 200 рублей, и никто их нигде не обманывал! Но они меня так уверяли, что их ко мне направили наши общие знакомые и что они не сомневаются никоим образом в моей честности, поэтому они приехали именно ко мне и только мне отдадут свое богатство…
Конечно, я оказался в щекотливом положении: было весьма неудобно их разочаровывать. Вздохнув, начал объяснять: показал сохранившуюся отметку о тираже, обратил внимание на то, что требник активно употреблялся и потому изрядно пострадал – из него даже странички сыпались! – что исторической ценности не представляет, потому что принадлежал он, скорее всего, какому-нибудь батюшке сельскому, который требы выполнял в соответствии с этой книгой. Выпущен требник в XIX веке, причем самой поздней его части, в общем эта книга бывшая в употреблении и мало кому интересная – тем более там почти совсем нет картинок!..
Повисла длительная пауза. У посетителей моих – чуть ли не слезы на глазах. Минут через десять, справившись с разочарованием, дедушка мудро изрек, что предыдущий хозяин, когда расставался с этой книгой, сказал примерно так: «Не держитесь за нее, придет время – она сама найдет своего хозяина!»
Вспомнив, что у нашей сельской церкви скоро престольный праздник, я подумал, что это будет отличный подарок, учитывающий связь времен: как бы по наследству от неведомого дореволюционного священника богослужебная книга перейдет к нашему батюшке, – поэтому, заплатив 250 рублей, я стал обладателем этого требника. На том мы и расстались. Огорченная и расстроенная семья уехала восвояси.
Прошло достаточно долгое время, прежде чем я вспомнил, что книгу пора бы уже и подарить. Отыскал ее на полке, просмотрел, прикидывая, стоит ли ее упаковать покрасивее, и заметил, что из нее сильно лезут страницы. То есть сначала надо бы расставить странички по местам, где-то подклеить… и вдруг, когда я ее перелистывал, выпал листочек бумаги. Он был очень дешевый – даже не желтый, а какой-то серый. Исписан с двух сторон каллиграфическим почерком – уверенным, красивым, с «ятями», которые подтвердили мое предположение, что требник был выпущен в конце XIX века. Сначала я не обратил внимания, отложил его отдельно, а сам принялся расставлять и подклеивать странички, что заняло достаточно много времени. Кое-как упаковав книгу, я в конце концов ее все-таки батюшке презентовал, чему он весьма обрадовался. А тот листочек остался у меня дома. И как-то зимой, разбираясь в своих архивах… а чем еще заниматься кладоискателю зимой? Копать нельзя. Остаются чердаки, остаются реставрация и оформление коллекций, остаются оценка и реализация найденного за предыдущий сезон, работа в архивах, остается мечтать и намечать планы на следующий сезон…