Вдруг он услышал шум шагов. По спине острым холодом пробежала дрожь. Он насторожился и с таким напряжением вслушивался в тишину, что слышал биение собственного сердца. Наконец он заметил невдалеке неясные очертания человеческой фигуры. Человек бесшумно приближался к нему. Поначалу лорду трудно было разглядеть его в темноте, но мало-помалу он стал различать черты лица и даже все подробности костюма. Это был сэр Рамблер в дорожном плаще, вице-президент Клуба чудаков. На одном боку у него болтался бинокль на длинном ремне, на другом – большая бутылка в кожаном футляре.
– Зачем ты пожаловал сюда, мой друг? – едва шевеля языком, промолвил лорд Кэдоган. – Ты жив, скажи мне, или это тень твоя?
– Зачем ты убегал от нас? – ровным, глухим голосом спросил сэр Рамблер.
Лорд жадно посмотрел на бутылку.
– Что это?
– Виски.
– Давай! Я умираю от жажды! – воскликнул лорд и быстро протянул руку к бутылке, но в ту же минуту его окутала какая-то непроницаемая, черная пелена, голова его свесилась на грудь, ноги подкосились, и он без чувств упал на землю.
В то же самое время в другой части подземелья отдаленные удары кирок о камни вывели из оцепенения профессора Браннича. Сердце неудержимо забилось в его груди. Он с восторгом вслушивался в звяканье кирок, казавшееся ему милей самой лучшей музыки, какую ему приходилось слышать на своем веку, и двинулся ощупью в направлении доносящихся звуков. На ближайшем повороте он совершенно неожиданно увидел при желтом, мерцающем свете фонариков несколько маленьких, но чрезвычайно крепких и плотных человечков с длинными седыми бородами. Они с остервенением копали землю, и чем дольше геолог всматривался в их подвижные, энергичные лица, тем труднее ему было их сосчитать. С каждой минутой число их увеличивалось. Скоро собралась огромная толпа, и звяканье кирок да грохот падающих обломков буквально оглушали профессора. Гномы работали, не переводя дух. Один из них, обративший на себя особое внимание ученого, прервал работу, обернулся к нему и взял его за руку.
– Я король подземного царства, – проговорил он. – Пойдем, я отведу тебя в мой дворец.
Профессор почувствовал, как волосы у него на голове поднимаются дыбом.
– Не пугайся, – продолжал карлик. – Доверься мне, и ты узришь чудеса, неведомые роду человеческому. Перед тобой у меня нет тайн.
Лоб профессора покрылся крупными каплями холодного пота.
– Какому же счастливому обстоятельству я обязан такой милостью? – спросил он, стараясь победить объявший его страх.
– Смерти! – спокойно ответил карлик.
– Смерти?! Но ведь я жив еще!
– Да, ты жив еще, – сокрушенно сказал старик. – Но блаженный миг твоего спасения уже близок. Ты останешься здесь, пока не удовлетворишь своего любопытства и любознательности. Ты всю жизнь свою старался проникнуть в тайны земли, лишал себя сна, радостей жизни, покоя во имя науки, и ничего не узнал. Когда ты мнил себя у цели исследований своих, ты был от нее еще очень, очень далек. Теперь ты убедишься, как мало ты знал о земле, на которой ты родился. В моих архивах ты найдешь историю земли, но далеко не такую, какая создалась в твоем воображении: более полную, просторную и правдивую. Ты увидишь и род человеческий, каким он был когда-то. Тебя интересует последовательное развитие животного царства, начиная от первой амебы, – я и с этим познакомлю тебя.
– Но я не хочу умирать! – воскликнул Браннич, рванулся вперед, вырвал свою руку из руки гнома, зашатался, упал и со всего размаху ударился виском об острый край камня. У него потемнело в глазах. Исчезли гномы, затихли кирки, и средь мертвой тишины он слышал опять лишь удары собственного сердца, бьющегося в груди, как испуганная птичка в клетке.
«Не думал я, что так тяжко умирать! А может быть… может быть, еще удастся спастись…»
И несчастный пополз на четвереньках вперед. Вдруг ему показалось, что непроницаемая мгла редеет. Вдали замелькало, словно вестник света, небольшое сероватое пятно. Браннич собрал свои угасающие силы и пополз быстрее. Серый туман рассеялся, мрак остался далеко позади. Луч надежды проник в сердце геолога. Наконец он почувствовал легкое дуновение ветерка, в то же время на сероватом фоне запестрели светлые пятна. Это был свет.
Сомнений больше быть не могло! Профессор едва не обезумел от радости. Он пополз дальше с удвоенной энергией. Еще один поворот, другой, и вдруг… дневной свет рассеял мрак пещеры. По-видимому, из подземелья был еще один выход. Хватило бы только сил добраться до него. В то же время обостренный слух геолога уловил шум воды, и запах влаги приятно защекотал его ноздри. Он быстро вскочил на ноги и нетвердыми шагами поспешил к выходу. Через несколько минут он вышел из туннеля в открытое пространство, залитое ослепительным светом. Он жадно, всей грудью вдыхал в себя влажный воздух. Еще несколько шагов, еще две минуты, долгих как вечность, и ноги его потонули в песке, а на ослабевшее тело полились обильные крупные капли настоящего дождя.
– Я спасен! Я спасен! – повторял он, жадно глотая стекающую по лицу воду. Он подставлял дрожащие руки, собирал полные горсти воды и пил, пил без конца.
Наконец он глубоко вздохнул и огляделся кругом. Насколько надвинувшиеся тучи, туман и дождь позволяли разглядеть предметы, ему удалось заметить с одной стороны отвесную скалу, с другой же взгляд тонул в безбрежном водном пространстве.
– Где я нахожусь? Здесь душно, жарко… – проговорил сам с собой геолог и направился к берегу. Маленькие волны ласкали желтоватую массу песка. Геолог зачерпнул воду рукой и попробовал. Вода была соленая. Он тщетно пытался угадать, что это за озеро. Около часу блуждал он вдоль озера в надежде найти какое-нибудь указание, какое-нибудь разъяснение о местности, где он находился. Но побережье было настоящей пустыней; он тщетно искал следы хоть какого-нибудь живого существа. Он скоро перестал бродить, – духота и слабость во всем теле пригвоздили его к месту, – и теперь лишь заметил кучу странных существ, неподвижно лежащих у берега и по внешнему виду напоминающих гигантских мокриц.
– Трилобиты! – испуганно воскликнул он, – или я сплю? Живые кембрийские трилобиты!
Никогда еще не изведанный им панический страх обуял его, когда он вспомнил о своих товарищах. Ему казалось, что он теряет сознание. Придя немного в себя, он подумал, что надо спешить им на помощь, и начал искать отверстие, через которое он вышел. Но, увы! Дождь размыл следы его шагов на песке, и он не мог попасть в подземный туннель.
Он начал звать, кричать изо всех сил, пока совершенно не охрип и силы не оставили его. Тогда он в отчаянии опустился на землю и вскоре впал в беспамятство.
Глава 10
Иногда геологу казалось, что он пробуждается и при слабом сиянии месяца видит склоненную над собой фигуру Станислава. Ему казалось, что его принуждают проглотить что-то, и он не в силах был сообразить, во сне это или наяву. Наконец знакомые голоса вывели его из оцепенения. Он приподнял голову и оглянулся. Вокруг было пусто; через минуту, однако, он заметил с той стороны, откуда доносились голоса, тяжелой поступью приближающихся к нему лорда Кэдогана и Станислава.
«Ах, они живы значит», – подумал он, с трудом припоминая приключения вчерашнего дня.
– Здравствуйте, друзья! – радостно вскрикнул он. – Как вы себя чувствуете?
– Скверно. Голова у меня словно свинцом налита, – ответил англичанин.
– А мне воздуха не хватает, – усталым голосом прибавил Станислав.
– Как же вы попали сюда? – спросил профессор.
– Не знаю, – отозвался лорд Кэдоган, – спросите об том у вашего молодца. Это он вытащил меня из проклятого туннеля… Вы, верно, голодны, профессор? – добавил он, немного помолчав.
Действительно, помимо изнуряющей духоты, геолога мучило еще несносное ощущение пустоты в желудке. Организм его настойчиво требовал подкрепления. Товарищи угадали это, и лорд подал ему какую-то раковину.
– Возьмите, профессор, подкрепитесь, и уйдем скорей из этого места… Здесь душно, жарко, пустынно! Ничего лучше этих раковин мы найти не смогли.
Геолог взглянул на предложенную ему закуску и остолбенел.
– Откуда… это… взялось? – с трудом выговорил он.
– На берегу моря: я нашел ее в маленькой ямке, наполненной водой прилива, – ответил лорд Кэдоган. – Их там много.
– Невероятно! Непостижимо! – шептал геолог.
– Вас, видать, очень поражает вид этой дряни, – усмехнулся Станислав. – И мы над этим задумались, так как ничего такого раньше не видывали. Но голод не тетка, и мы ею преисправно закусили.
– Но ведь это типичнейший силурийский трилобит! – воскликнул геолог.
– Не понимаю, что в этом удивительного, – сказал Станислав – мало ли в море всяких тварей.
– Как ты счастлив, что ничего не понимаешь, – ответил профессор, потирая рукой пылающий лоб. – Если бы ты был палеонтологом, у тебя бы мозги повернулись под черепом. Да стоит ли, впрочем, с тобой разговаривать, – ведь для тебя живой силурийский трилобит то же, что первая попавшаяся раковина…
– Этого я не говорил, – возразил Станислав. – Он не так уж вкусен, этот трилобит, но за неимением лучшего…
– О, Боже мой! Как он понял меня! – прервал его выведенный из терпения геолог. – Я теряюсь в догадках, откуда мог взяться здесь миллионы лет тому назад выродившийся тип, а этого обжору занимает вкус его. Послушай же! Быть может, мне удастся объяснить тебе: вопрос идет о вещи первостепенной важности. Что бы ты сказал, если бы увидел сейчас перед собой живого пра-пра-прадеда своего?
Станислав подумал минуту, усмехнулся и решительно заявил, что, во-первых, он не допускает, чтобы это могло случиться, а, во-вторых, если бы он и увидел своего пра-пра-прадеда, то он никоим образом не догадался бы, кого видит.
– Как же я мог бы догадаться, что вижу перед собой пра-пра-прадеда? Ведь я никогда его не видел, а портретов своих он потомству оставить не догадался.