И только теперь наша героиня вспомнила, что действительно запретила кормить уток. «А может, у меня и правда проблемы с памятью? – подумала Пулька. – Не зря же папа говорит, что она у меня девичья». Ей ничего не оставалось делать, как забрать свои слова обратно. Не могла же она оставить пернатых друзей без угощения.
– Стёпа, я снимаю тот запрет, – сказала она. – Корми уток, и пошли домой.
Тот на мгновение задумался, после чего батон исчез из рук девочки и он доложил о выполнении команды.
Она вышла из приложения, засунула гаджеты в кармашек рюкзака, накинула тот на плечи и пошагала по бульвару, прокручивая в голове весь поток информации, что вывалил на неё Стёпа. Теперь её занимала мысль о том, как избавиться от нового директора. Пулька не уживётся с ним в одной школе. Он же будет строить ей всякие козни, лишь бы осуществить свой коварный план. Нет, она совершенно не боялась, что носитель переманит её на свою сторону, но она переживала, как бы это не произошло само по себе. Наверняка Стёпа не просто так сказал, что тривиалы идут на всякие хитрости и человек даже не понимает, как попал в их сети. Пулька решила теперь держать ухо востро и не поддаваться на их уловки. А если директор станет шантажировать её – пусть шантажирует. Уж лучше она получит нагоняй от родителей и на неделю лишится интернета, чем нарушит данное Стёпе обещание. Главное, чтобы больше никто в школе не продал душу носителю.
«Не удивлюсь, если Малефисента перейдёт на их сторону. Она – злыдень ещё тот», – подумала Пулька.
Тем временем она свернула с бульвара, нырнула в паутину переулков, прошлась мимо небольшой церквушки, куда они с мамой регулярно захаживают, чтобы поставить свечки за здравие папы, и незаметно для себя оказалась возле того самого магазина, на ступенях которого пережидала ураган. Пульхерия прошла мимо входа и, дойдя до угла здания, увидела возле трансформаторной будки, которая загорелась от удара молнии, как двое пацанов лет пятнадцати мутузят какого-то мальчишку. Его лежащее на земле худенькое тело от удара кроссовок съёживалось, выгибалось и даже отлетало, особенно когда прикладывался рыжеволосый здоровяк. Она присмотрелась к ним, но никого не узнала, а значит, эти парни не из её школы.
Будучи от природы добрым и миролюбивым человеком, Пулька терпеть не могла насилие и жестокость. В чём бы ни провинился перед обидчиками мальчишка, она считала, что все недоразумения нужно решать не кулаками, а словами. Пулька почувствовала, как от злости кровь ударила в голову, и, недолго думая, направилась в их сторону.
– А вы не пробовали решить вопрос дипломатическим путём? – подойдя к ним, заявила она и, не дожидаясь ответа, потребовала тоном, не терпящим возражений: – А ну-ка быстро отпустите его.
Темноволосый хулиган на секунду остановился и окинул её презрительным взглядом, словно перед ним букашка стоит.
– Чего-о? – Его чёрные брови сошлись на переносице. – Слышь, малявка, дёргай отсюда, а то сейчас и тебе оплеух навешаем.
– Оплеуху можешь и ты получить, – дерзко ответила она.
Пульхерия вела себя так смело не потому, что в её рюкзаке лежал Стёпа. Не будь его, она всё равно заступилась бы за парнишку. Так уж воспитали её родители. Они с детства учили не проходить мимо чужой беды. Хотя, чего греха таить, не будь Стёпы в кармане, она не стала бы так дерзить хулиганам, а то, не ровён час, можно и правда оплеуху заработать. Таким отморозкам по барабану, кого лупить.
– Ты чё, глухая? – Темноволосый скривился так, будто съел лимон. – Я тебе сказал: вали отсюда.
«Стёпа, – мысленно позвала она, а после того, как из рюкзака прозвучало: «Пуле нужна моя помощь?» – продолжила: – Отправь-ка этих негодяев… – Девочка на мгновение задумалась, явно придумывая маршрут для их путешествия, а потом радостно выпалила: – В магазин. Пусть принесут по коробке мороженого и попросят у мальчишки прощения».
– Понял. – Она почувствовала в его электронном голосе воодушевлённые нотки. Сразу стало ясно, что доброму роботу пришлась по душе её команда. Не успел он доложить о её выполнении, как драчунов словно ветром сдуло.
Пострадавший наконец убрал руки от головы и, усевшись на земле, уставился на неё, как на пришельца с далёкой планеты.
– Ты кто такая? – спросил он. – Ты что, в таком авторитете, что тебя даже Леший с Фролом боятся? – Облизывая кровоточащую губу, он огляделся вокруг. – Чёт я не понял, а куда они исчезли?
Пулька стянула рюкзак, достала из него пачку влажных салфеток и протянула ему.
– Пошли в магазин за мороженым для тебя, – как ни в чём не бывало ответила она. – Мальчики решили загладить перед тобой свою вину.
– Ты прикалываешься, что ли? – Парнишка нахмурился. Он вытащил салфетку и стал вытирать кровь. – Леший с Фролом никогда ни у кого не просят прощения.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – хмыкнула Пульхерия. – За что они хоть дубасили тебя?
– Да ни за что, – ответил тот. – Попросили денег, а я сказал, что у меня их нет. Но у меня их правда нет, ну, пацаны не поверили и потащили меня за магазин.
Стерев с лица следы крови, он поднялся на ноги и вернул ей салфетки.
– Спасибо, – поблагодарил он и принялся отряхивать одежду.
– Они твои одноклассники? – поинтересовалась Пулька.
– Нет, – ответил он. – Я учусь в седьмом классе, а эти, – стиснув зубы, парнишка кивнул в сторону, предполагая, что именно в этом направлении удалились его обидчики, – в девятом.
В Пулькиной школе такие драки, когда старшеклассники лупят мелких или сильные более слабых, тоже случались довольно часто. Она не раз вспоминала, как отец рассказывал, что в его молодости такое считалось позором, и никак не могла понять, почему сейчас так происходит. Или времена здесь ни при чём, а всё дело в воспитании человека? Ведь не каждому подростку объясняют: нехорошо издеваться над слабыми. А Леший с Фролом, видимо, чувствовали себя крутыми перцами, когда избивали этого мальчишку. Вот только крутость, по мнению Пульки, заключается не в невежестве, когда нужно постоянно доказывать силой свою значимость и важность, а в отношении к другим людям, в способности делиться и помогать, в умении держать слово и, как выражается мама, жить по совести, так, чтобы тебя даже враги уважали.
– А в какой школе? – опять полюбопытствовала она.
– В двадцатке, – приглаживая растрёпанные белобрысые волосы, ответил парнишка.
В этот момент из-за угла здания вырулили его обидчики с коробками в руках. Сказать, что парнишка обалдел, когда увидел их, – это не сказать ничего.
Он так и застыл с руками в волосах и просто переводил недоумённый взгляд с них на свою спасительницу.
– Так ты это серьёзно говорила? – пролепетал он. – Да ты и правда крутая девчонка.
Надо было только видеть лица хулиганов. От тех дерзких парней не осталось и следа, теперь им навстречу шли две невинные овечки. Глядя на них, Пулька едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
Тем временем обидчики подошли к ребятам. Здоровяк протянул коробку парнишке и проблеял тонким голоском:
– Даня, извини нас, мы были неправы.
В недоумении пожимая плечами, тот глянул на Пульку, словно ждал от неё одобрения, а после того, как она кивнула, принял дары.
– Прости, не знаю, как тебя зовут, но ты нас тоже извини. – Темноволосый протянул ей другую коробку и, потупив взгляд, добавил: – Особенно меня.
– Пообещайте, что больше никогда не тронете его даже пальцем, – кивнув на нового знакомого, потребовала она.
– Обещаем! – хором воскликнули драчуны, и Пулька забрала мороженое. – Мы можем идти? – спросил рыжий.
– Да, – улыбнулась она, – вы свободны, мальчики.
Те развернулись и пошли прочь, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
– Что это было? – Глядя им вслед, Даня в неверии покачал головой, а потом посмотрел на Пульку и сказал: – Даже не знаю, как тебя благодарить.
Пульхерия представить не могла, что коробка с мороженым окажется такой тяжёлой. Держать её было не так-то просто, и она вынуждена была поставить её на землю. Даня последовал её примеру, поставив свой ларец рядом.
– Никак, – ответила Пульхерия. – Я помогла тебе не ради благодарностей.
– Слушай, но как… – запнулся он, – как ты заставила их сделать это?
– Я их загипнотизировала своим взглядом, – ответила она и выставила перед собой руки с растопыренными пальцами, словно хотела его напугать, а потом вспомнила обезумевшие лица хулиганов и громко расхохоталась. Её смех был таким заразительным, что Даня тоже рассмеялся, а когда они успокоились, спросил:
– Как тебя зовут, спасительница? И в какой школе ты учишься?
– Пуля, – ответила она. – Я из восемьдесят седьмой школы, учусь в пятом «А» классе, сижу на первой парте у окна, по национальности русская, ношу тридцать четвёртый размер обуви и тридцать шестой размер одежды. Что тебе ещё рассказать? – спросила она, и ребята снова рассмеялись.
– Впервые слышу такое имя, – сказал Даня.
– Это сокращённый вариант от Пульхерии. Просто у меня папа – ещё тот приколист, вот он и придумал мне такое имя, – поделилась она.
– А что, мне нравится, очень даже красиво звучит, – улыбнулся Даня и произнёс по слогам: – Пуль-хе-ри-я. – А потом спросил: – А что же нам теперь делать со всем этим мороженым? Я столько не съем.
– Слушай, а давай слопаем по одному, а остальное отнесём в детский сад, куда я ходила. Он находится рядом с моей школой, – предложила она. – Моя воспитательница и нянечка там по сей день работают, отдадим им, а они угостят малышню.
– Классная идея! – Даня закивал.
Ребята подхватили коробки и отправились выполнять роль Деда Мороза и Снегурочки посреди мая месяца.
Глава 12
Подойдя к подъезду, Пульхерия набрала код и только взялась за ручку двери, собираясь её открыть, как та распахнулась и на пороге выросла мама. Её волосы были собраны в высокий хвост, а в ушах висели любимые золотые кольца. На её лице не было ни грамма косметики, лишь персиковый блеск искрился на губах, а значит, она собралась по каким-то хозяйственным делам. Иначе мама ни за какие коврижки не вышла бы из дома без макияжа. Хотя Пулька считала, что он ей совершенно не нужен. Её лицо и так всегда выглядело свежим и выразительным. Но, как говорит папа: «Женщина – это сфинкс, загадку которого можно раз