Действительно — почему? Очень подходящее для деревни место, однако за последние десять миль им попалась всего одна маленькая деревенька. Впрочем, вполне возможно, что на громадной равнине Эстремадура просто не хватает людей, чтобы заселить все подходящие места.
Шарп попытался не обращать внимания на беспокойство Харпера, но вспомнил свои собственные мрачные предчувствия, и эти печальные древние руины стали казаться ему зловещими. От Хогана тоже было не очень-то много проку.
— Puente de los Malditos — Мост Проклятых. — Хоган, который ехал на коне рядом, кивнул на разрушенное строение. — А это, наверное, старый монастырь. Мавры обезглавили живших здесь монахов, всех до единого. Говорят, их убили на мосту, головы сбросили в реку, а тела так и оставили гнить. Никто не хочет здесь селиться, потому что ночью на мост приходят призраки и пытаются отыскать свои головы.
Стрелки молча слушали рассказ капитана. Когда Хоган закончил, Шарп с удивлением заметил, что сержант потихоньку перекрестился; вряд ли кто-нибудь из его людей сможет спокойно заснуть сегодня ночью.
Он оказался прав. Ночь была такой темной, что даже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Поблизости не росло никаких деревьев, и стрелки не смогли развести костров, а ветер нагнал тучи, которые скрыли луну.
Отряд охранял южную часть моста и берег, где могли появиться французы. Все страшно нервничали: игра теней, странные звуки... Замерзшие часовые в конце концов уже не знали — виновато во всем их разгулявшееся воображение или они слышат шаги обезглавленных монахов, а может быть, французы выслали разведчиков?
Перед самым рассветом Шарп услышал шелест крыльев, потом закричала сова, и лейтенант некоторое время раздумывал, не сказать ли Харперу, что птицы здесь все-таки есть. Но потом решил не делать этого, вспомнив, что совы считаются предвестниками смерти и известие об их появлении может расстроить ирландца еще больше.
Однако наступил новый день, и, хотя испанцы так и не появились, — по всей видимости, офицеры еще находились в гостинице, — небо засияло ослепительной синевой, только далеко в вышине проносились редкие облака, виновники легкого ночного дождика. Со стороны моста уже слышались резкие звенящие удары — люди Хогана разбивали парапет в том месте, которое было решено взорвать. Зловещие ночные предчувствия на какое-то мгновение показались дурным сном. Стрелков сменили пехотинцы Леннокса, и, поскольку делать было совершенно нечего, Харпер разделся догола и влез в воду.
— Вот так-то лучше.. Я не мылся уже целый месяц. — Он глянул на Шарпа. — Все в порядке, сэр?
— Да вроде бы, никого не видно.
Шарп посмотрел в сторону горизонта, на юг, наверное, уже в пятидесятый раз, но никаких признаков французов не заметил. Вскоре Харпер выбрался из реки, с него ручьями стекала вода, и он встряхнулся, совсем как породистая гончая.
— Может, их здесь и нет, сэр.
— Не знаю, сержант. — Шарп покачал головой. — У меня такое чувство, что французы где-то неподалеку. — Он повернулся и стал снова вглядываться в противоположный берег реки и дорогу, по которой они пришли сюда вчера. — Испанцев тоже не видно.
Харпер вытирался рубашкой.
— Они могут и совсем не явиться, сэр. Шарпу уже приходило в голову, что испанский полк выйдет на сцену, когда работа в Вальделаказа будет выполнена, и никак не мог понять, почему же это на первый взгляд простое задание вызывает у него такое сильное беспокойство. Симмерсон вел себя сдержанно, люди Хогана работали, не покладая рук, французов нигде не было видно. Ну что может произойти?
Шарп подошел к мосту и кивнул Ленноксу:
— Есть что-нибудь новенькое? Шотландец покачал головой:
— Все спокойно. Могу поклясться, сэру Генри не удастся сегодня понюхать пороха.
— А он хотел?
— Еще как! Подозреваю, полковник рассчитывает, что сюда прибудет сам Наполеон.
— Французы где-то недалеко. Я это чувствую. — Шарп повернулся и внимательно посмотрел на дорогу.
— Вы думаете? — Леннокс бросил на него серьезный взгляд. — Мне казалось, только у нас, шотландцев, есть дар предвидения. — Он принялся вместе с Шарпом всматриваться в пустой горизонт. — Может, вы и правы. Однако они опоздали.
Шарп кивнул и прошелся по мосту. Поболтал немного с Ноулзом и Денни, а потом, направляясь к Хогану, стал раздумывать о мрачном настроении, в котором пребывали офицеры Южного Эссекского. Большинство из них были сторонниками Симмерсона — те, кто получили свои звания в ополчении, отношения между ними и офицерами регулярной армии складывались не слишком дружеские. Шарпу нравился Леннокс, нравилось с ним разговаривать, но почти все остальные офицеры считали, что шотландец слишком мягко обращается с солдатами своей роты, которые все больше и больше становятся похожими на стрелков. Лерой был неплохим человеком — американец любил свою страну, но предпочитал помалкивать, как и те немногие, кто не очень доверял военным талантам полковника Симмерсона. Шарп сочувствовал младшим офицерам, которые приобретали опыт в таких тяжелых условиях, и радовался, что, как только мост будет взорван, его стрелки перейдут из Южного Эссекского в какую-нибудь нормальную часть.
Хоган по самую шею забрался в отверстие, проделанное в мосту. Шарп заглянул внутрь и, среди обломков и мусора, разглядел две полукруглые каменные арки.
— Сколько пороха вы намерены туда заложить?
— Весь, что у нас есть! — Капитан был возбужден и счастлив, как человек, получивший наконец возможность заняться любимым делом. — Тут все совсем не просто. Римляне строили надежно. Видите эти плиты? — Хоган показал на арки. — Они обтесаны и подогнаны друг к другу. Если я положу заряд на одну из них, мост от этого может стать только крепче! Заложить порох вниз я, к сожалению, тоже не могу.
— А почему?
— Времени не хватит, Шарп, у меня мало времени. Взрыв должен получиться очень сильным. Если же подложить заряды под арки, удастся, конечно, перепугать рыбу, но не более того. Нет, я собираюсь вывернуть мост наизнанку и перевернуть вверх тормашками. — Он почти не обращал внимания на Шарпа, его голова была занята подсчетами количества пороха и длины запала.
— Наизнанку и вверх тормашками?
— Ну... так сказать. — Хоган почесал грязную щеку. — Я спущусь вот в эту опору, а потом заложу порох так, что взрыв распространится в две стороны. Если мой план сработает, Шарп, мне удастся разрушить сразу две арки.
— А у вас получится?
— Должно! — Хоган радостно ухмыльнулся. — Такой будет трах-тарарах! Уж я вам обещаю!
— Скоро?
— Мы закончим через пару часов. Может быть, раньше. — Хоган выбрался из отверстия и встал рядом с Шарпом. — Давайте принесем порох.
Он повернулся в сторону монастыря, приложил руки ко рту и замер на месте. Прибыли испанцы — впереди трубачи, флаги полощет ветер, пехота в голубых мундирах тащится где-то в конце колонны.
— Ну слава Богу! — объявил Хоган. — Теперь я смогу ночью спать спокойно.
Полк направился к монастырю, прошествовал мимо Южного Эссекского, занимавшегося строевой подготовкой, и продолжал шагать вперед. Шарп предполагал услышать команду, которая остановит испанцев, но приказ так и не прозвучал. Вместо этого трубачи степенно проехали на своих, лошадях по мосту, следом за ними проследовали полковые флаги, затем разодетые офицеры и пехота.
— Что, черт подери, они вытворяют? — возмутился Хоган.
Испанский полк миновал разрушенную часть моста и отверстие, проделанное Хоганом. Инженер принялся размахивать руками.
— Я собираюсь это взорвать! Бах! Бах!
На него никто не обращал внимания. Хоган попытался сказать то же самое по-испански, но людской поток катился мимо, словно инженера просто не существовало на свете. Даже священник и три дамы в белом осторожно прошли по мосту — опасливо поглядывая по сторонам и изо всех сил стараясь не свалиться в пробитое отверстие, — а потом дальше, на южный берег, откуда капитан Леннокс поспешно отвел своих людей, чтобы дать дорогу испанцам. За полком следовал пунцовый Симмерсон, который пытался выяснить, что происходит. Казалось, его вот-вот хватит удар.
Хоган устало покачал головой.
— Если бы на это задание послали только нас с вами, Шарп, сейчас мы уже были бы дома. — Он помахал рукой своим людям, чтобы те принесли бочонки с порохом к проделанному в мосту отверстию. — У меня возникло желание взорвать этот мост с другой стороны.
— Не забывайте, они наши союзники. Хоган вытер пот со лба.
— Как и Симмерсон. — Капитан вернулся к прерванной работе. — Я буду просто счастлив, когда все это закончится.
Прибыли бочонки с порохом, и Шарп ушел, а Хоган принялся закладывать порох на основания арок.
Лейтенант вернулся на южный берег, где его стрелки наблюдали за батальоном Санта-Мария, уходившим по бесконечной дороге к далекому горизонту. Леннокс, сидевший верхом на своей лошади, ухмыльнулся.
— Как вам это нравится, Шарп? — Он помахал рукой в сторону испанцев, уверенно шагавших вперед.
— Что все это значит?
— Они заявили полковнику, что пройти через мост — их долг! Это имеет какое-то отношение к испанской гордости. Мы прибыли сюда первыми, следовательно, они должны продвинуться вперед дальше нас. — Леннокс отсалютовал Симмерсону, который переходил мост. — Знаете, что он намерен сделать?
— Кто? Симмерсон? — Шарп посмотрел вслед полковнику, демонстративно не обращавшему на него внимания.
— Угу. Он собирается провести по мосту весь свой батальон.
— Что?
— Раз испанцы прошли по мосту, значит, и мы должны. — Леннокс рассмеялся. — Он безумен, вот что я вам скажу.
Шарп услышал крики своих стрелков и посмотрел туда, куда они показывали.
— Вы что-нибудь видите?
— Ничего. — Леннокс изо всех сил напрягал глаза.
Вспышка света.
— Вон там!
Шарп взобрался на парапет и принялся искать в своем ранце единственную ценную вещь, которой обладал, — подзорную трубу, сделанную Мэтью Бургом в Лондоне. Он не имел ни малейшего понятия, сколько стоит труба, но подозревал, что уж не меньше тридцати гиней. На футляре из орехового дерева была прикреплена медная пластина с надписью: «С благодарностью от А. У. 23 сентября, 1803». Шарпу не забыть пронзительные голубые глаза человека, вручившего ему подзорную трубу. «Помните, мистер Шарп, глаза офицера гораздо ценнее его сабли!»