— А что еще мне оставалось? После того как в его палатке нашли краденое?
— Но, может быть, краденое потому и нашли, что вы показали, где искать?
— Нет! Неправда! — запротестовал Торранс. — Зачем мне это? Какая выгода?
Джама немного помолчал, потом кивнул в сторону молчаливого силача.
— Его зовут Притвираж. Однажды я видел, как он оскопил человека голыми руками. — Брат Наига с улыбкой показал, как именно это происходило. — Вы удивитесь, когда увидите, как сильно растягивается кожа, прежде чем лопнуть.
— Ради бога! Перестаньте! — Торранс побледнел. — Повторяю, я ни при чем!
— Тогда назовите того, кто виноват в смерти моего брата.
— Его зовут Шарп. Прапорщик Шарп.
Джама подошел к столу, открыл «Размышления о Послании апостола Павла ефесянам», перевернул пару страниц.
— Прапорщик Шарп… А разве прапорщик не должен выполнять приказы капитана?
— Он мне не подчиняется!
Джама пожал плечами.
— Мой брат вел себя неосмотрительно, — признал он, — излишне самоуверенно. Полагал, что дружба с британским капитаном защитит его от любого расследования.
— Мы занимались делом. Никакой дружбы не было, — возразил британский капитан. — И я не раз говорил вашему брату, чтобы спрятал оружие получше.
— Да, — согласился индиец. — Я говорил ему то же самое. И все же, капитан, мы не из простой семьи. Мы — гордые люди. И я не могу сидеть сложа руки, когда брата убивают у меня на глазах. — Он снова помахал бумажками. — Я верну их вам, когда вы доставите мне прапорщика Шарпа. Живого! Я хочу, чтобы Притвираж отомстил за Наига. Вы меня понимаете?
Торранс уже все понял.
— Шарп — офицер британской армии. Если его убьют, расследования не избежать. Настоящего расследования. И тогда полетит много голов.
— А вот это уже ваша проблема, капитан. Сами придумайте, как объяснить его исчезновение. И не забывайте о долгах. — Джама улыбнулся и сунул бумажки за пояс. — Доставьте мне Шарпа, или я пришлю к вам Притвиража. Однажды ночью и без предупреждения. А пока не забывайте о нашем заведении. Приходите почаще.
— Ублюдок, — проворчал Торранс, но Джама и его спутник-силач уже ушли. Капитан поднял «Размышления о Послании апостола Павла ефесянам» и швырнул книгой в мошку. — Ублюдок! — С другой стороны, пострадает в конце концов не он, а Шарп, что совсем не важно. Кто он такой, этот Шарп? Никто, пустое место. Выскочка. Если он исчезнет, его никто и не хватится. Одним прапорщиком больше, одним меньше… Торранс убил еще одну мошку. Открыл дверь в кухню.
— Иди сюда, Брик.
— Нет, сэр! Не надо! Пожалуйста…
— Заткнись! И иди сюда. Перебьешь мошкару, пока я выпью.
Не выпью, подумал он, а упьюсь. Капитану было страшно. Он испугался еще тогда, когда Шарп сорвал тент с палатки, в которой лежало краденое. Спастись удалось только ценой жизни Наига. И вот теперь ценой сохранения жизни стала смерть Шарпа. Отдать прапорщика Джаме — и о проблемах можно забыть. Зная, как ненавидит Брик спиртное, он заставил ее выпить арака. Потом принялся пить сам. К черту Шарпа. К черту выскочку. К черту глупца, сующего свой нос в чужие дела. В любом случае для таких, как Шарп, дорога одна — в ад. Вот пусть туда и отправляется. Ради спасения и будущего процветания капитана Торранса.
Прощайте, мистер Шарп.
Глава четвертая
Шарп не знал точно, далеко ли до Деогаума, но рассчитывал миль на двадцать, а это означало по меньшей мере семь часов пути. Солнце еще не взошло, когда он разбудил спавшего у потухшего костра Ахмеда. По дороге Шарп попытался обучить мальчишку английскому.
— Звезды. — Он указал на небо.
— Звезды, — прилежно повторил Ахмед.
— Луна, — сказал «учитель».
— Луна, — эхом отозвался ученик.
— Небо.
— Луна? — спросил Ахмед, удивляясь тому, что господин указывает на небо, но называет его по-другому.
— Небо, дурачок.
Ахмед попытался повторить, но получилось плохо.
— Ладно, не важно, — махнул рукой Шарп.
В животе урчало от голода, и он позабыл спросить у капитана Торранса, где они стоят на довольствии. Путь на север лежал, однако, мимо деревни Аргаум, где после недавней битвы расположились несколько батальонов. Тут и там лежали непогребенные тела, между которыми шныряли одичавшие собаки, а запах стоял такой, что Шарп и Ахмед поспешили пройти мимо. У деревни их окликнул пикет, и Шарп спросил, где им найти кавалеристов. Он, конечно, и не думал вести Ахмеда в офицерскую компанию, но сержант Элай Локхарт мог оказать большее радушие.
Ко времени, когда они достигли оврага, горны уже протрубили побудку, и у остывших костров хлопотали заспанные солдаты. Локхарт, увидев появившегося из утренних сумерек незнакомца, сначала нахмурился, но потом узнал Шарпа и расплылся в улыбке.
— Должно быть, дело к бою, парни, — объявил он, — раз появилась пехота. Доброе утро, сэр. Снова требуется помощь?
— Раньше требуется завтрак, — ответил Шарп.
— Для начала, сэр, выпейте чаю. Смизерс! Подай отбивные! Дэвис! Где тот хлеб, что ты прячешь от меня? Ищи, да поживей! — Сержант повернулся к гостю. — Только не спрашивайте, сэр, из чего отбивные. Не вынуждайте врать. — Он плюнул в оловянную кружку, вытер ее краем одеяла и налил чаю. — Берите, сэр, угощайтесь. А мальчонка что-нибудь будет? Поди сюда, парень. — Локхарт и сам взял кружку, после чего пригласил Шарпа прогуляться до пасущихся на лужайке лошадей. Подойдя к одной, он поднял ей заднюю ногу и продемонстрировал новую подкову. — Видите, сэр? Мой командир перед вами в долгу. После завтрака я вас ему представлю.
Шарп подумал, что речь идет о каком-то лейтенанте, но после того как отбивные и хлеб перекочевали в живот, сержант провел его через линии пикетов индийской кавалерии к палатке командира 7-го полка, под началом которого, как выяснилось, состояла вся кавалерия армии.
— Его зовут Хаддлстоун, — объяснил по пути Локхарт. — Приличный мужик. Может, и завтраком угостит.
И действительно, полковник Хаддлстоун настоял на том, чтобы прапорщик и сержант присоединились к нему за завтраком, состоявшим из риса и яиц. Что Локхарт парень надежный, пользующийся уважением и доверием офицеров, Шарп понял, когда полковник, тепло встретив сержанта, завел разговор о местных лошадях, купить которых предлагали для полка, но в надежности которых он сомневался. Локхарт же считал, что несколько запасных не помешают.
— Так это вы вывели Наига на чистую воду? — спросил через некоторое время Хаддлстоун.
— Особенно и стараться не пришлось, сэр.
— Ну, не скромничайте! До вас это никому не удавалось! Должен сказать, я чертовски вам признателен.
— Без сержанта Локхарта, сэр, у меня бы ничего не получилось.
— Хотите сказать, что без Локхарта эта чертова армия остановится как вкопанная? — хмыкнул полковник, и сержант, рот которого оказался в этот момент забит рисом, только ухмыльнулся. Хаддлстоун повернулся к Шарпу. — Так вас, значит, сослали к Торрансу?
— Так точно, сэр.
— Тот еще лодырь, — зло бросил полковник. Столь откровенная критика офицера в присутствии младших по званию удивила Шарпа, но он промолчал. — Один из моих, — продолжал Хаддлстоун, — и должен признаться, я нисколько не пожалел, когда он попросил перевести его в обозную команду.
— Сам попросил? — удивился Шарп. Надо же, офицер добивается перевода из боевой части в службу тылового обеспечения!
— У Торранса есть дядя, который готовит племянничка к карьере в компании, — объяснил полковник. — Дядя с Леденхолл-стрит. Знаете, что это такое?
— Знаю, что там находятся конторы компании, сэр.
— Вот именно. Дядя выплачивает ему содержание и хочет, чтобы Торранс набрался опыта, научился работать с бхинджари. У него все распланировано на годы вперед. Несколько лет в армии компании, потом торговля специями, возвращение домой и — пожалуйте вступить в наследство и занять место в совете директоров. Попомните мое слово, придет день, и мы еще будем тянуть лямку на этого бездельника. Впрочем, раз уж ему так хочется служить в обозе, пусть служит — мы только рады. Кому хочется командовать быками да считать ящики с подковами? Думается только, что всю работу он на вас свалит. — Хаддлстоун нахмурился. — Поверите ли, притащил с собой в Индию трех слуг-англичан! Неслыханное дело! Как будто их здесь трудно сыскать. Так нет же, ему подавай белых! Двое уже померли от лихорадки, так у него хватило наглости заявить, что один бедолага не возместил стоимость проезда! Оставил при себе вдову и заставляет несчастную женщину отрабатывать долг! — Полковник покачал головой и жестом попросил слуху налить еще чаю. — Итак, что вас к нам привело, прапорщик?
— Направляюсь в Деогаум, сэр.
— Вообще-то, сэр, он заявился ради завтрака, — вставил Локхарт.
— Не сомневаюсь, что сержант вам уже что-нибудь предложил, а ко мне вы оба притащились за добавкой, а? — усмехнулся Хаддлстоун. — Вам повезло, прапорщик. Мы тоже направляемся в Деогаум. Так что можете ехать с нами.
Шарп покраснел.
— У меня нет коня, сэр.
— Нет коня? — Полковник повернулся к сержанту. — Элай, что скажешь?
— Что-нибудь найду, сэр.
— Вот и хорошо. — Хаддлстоун подул на чай. — Добро пожаловать в кавалерию, прапорщик.
Локхарт и впрямь отыскал двух смирных на вид лошадок местной породы, одну для Шарпа и другую для Ахмеда. Наблюдая, как прапорщик неуклюже вскарабкивается в седло, кавалерист с трудом скрывал усмешку. Что касается Ахмеда, то он продемонстрировал чудеса ловкости: вспрыгнул, пришпорил своего скакуна голыми пятками и с радостным гиканьем пронесся по кругу.
Вскоре весь полк выступил маршем на север. Шли неспешно, чтобы не утомлять без нужды лошадей. Через некоторое время Шарп поймал себя на том, что думает о Клер Уолл, и в душе его шевельнулось чувство вины перед Симоной Жубер, молодой вдовой-француженкой, оставшейся в Серингапатаме. Он отправил ее на юг с конвоем, снабдив письмом к своему другу, майору Стоксу. Они уговорились, что Симона будет ждать Шарпа в Серингапатаме до окончания войны с маратхами. И вот теперь ему следовало как-то предупредить молодую женщину о своем скором возвращении в Англию. Захочет ли она поехать туда с ним? И захочет ли он сам брать ее с собой? Четкого ответа ни на один из этих вопросов у Шарпа не было, однако прапорщик чувствовал свою ответственность за судьбу француженки. Конечно, можно было бы просто поставить женщину перед выбором, но в том-то и дело, что, столкнувшись с необходимостью что-то решать, Симона обычно терялась, раскисала и ждала, когда решение примет кто-то другой. Так или иначе, но предупредить ее следовало. Может быть, она и не пожелает ехать в Англию? С другой стороны, что еще ей остается? Родственников в Индии у нее не было, а ближайшее французское поселение находилось далеко от Серингапатама.