Туземец спал совсем недолго. Через какие-нибудь полчаса он проснулся и выбежал из жилища во двор, где Робинзон доил козу. Снова он опустился на колени, снова пригнул голову и поставил на нее ногу Робинзона. Ничего унижающего в этом жесте не было — только благодарность и обещание стать преданным другом…
Так началась долгая совместная жизнь Робинзона Крузо и молодого туземца, которому он дал имя Пятница, потому что именно в этот день недели вырвал юношу из рук людоедов.
В первый же вечер Робинзон решил объяснить ему, что отныне будет называть его именно так — Пятница, а самого Робинзона пускай тот называет словом «хозяин». Еще он обучил его двум самым коротким словам: «да» и «нет».
Юноша ходил совсем без одежды, и Робинзон с трудом уговорил его натянуть на себя такие же, как у него самого, штаны, безрукавку из козьих шкур и шапку, которую тот, правда, почти не носил — она ему мешала. Да и к остальной одежде он привык не сразу и надевал ее лишь для того, чтобы сделать приятное своему хозяину.
Весь остаток дня они провели в ожидании атаки людоедов, но ее не последовало, а на следующее утро оба поднялись на вершину холма и увидели оттуда, что их врагов и след простыл: ни людей, ни лодок, лишь остатки ужасного пиршества; никто и не вспомнил о двух не вернувшихся воинах.
Позднее в тот же день, когда Робинзон и Пятница проходили мимо места, где были закопаны те двое, юноша-туземец с помощью жестов дал понять Робинзону, что предлагает выкопать их и съесть. В ответ Робинзон изобразил сильный гнев, а также показал, что его тошнит и может даже вырвать при одной только мысли об этом. Понял ли Пятница то, что хотел сказать ему хозяин, осталось неизвестным, но, во всяком случае, больше он не настаивал на своем предложении и послушно поплелся за Робинзоном. А тот поклялся себе, что непременно отучит этого славного парня от страшного обычая его племени.
Потом они спустились на берег, где собрали человеческие останки, развели костер и сожгли их, превратив в пепел все, что было возможно.
С каждым днем Робинзон все больше убеждался в том, что по характеру Пятница честный и преданный малый, к тому же весьма смышленый, и что своего нового хозяина он полюбил, как ребенок отца. Робинзон, в свою очередь, тоже проникся к нему симпатией и с удовольствием пытался учить юношу всему, чему можно: обращению с инструментами, с оружием, с ложкой, тарелкой, вилкой и даже английскому языку.
Пятница послушно учился и быстро овладевал никогда не знакомыми ему раньше способами и приемами существования: самостоятельно одеваться и раздеваться, есть с тарелки, мыть за собой посуду. А также умело обращаться с огнестрельным оружием. Робинзон начал видеть в нем не только преданного слугу, но и друга и совсем перестал опасаться его. Присутствие Пятницы позволило Робинзону избавиться от чувства одиночества, и, если бы не угроза нового появления людоедов, он был почти уже готов провести остаток жизни на острове.
Английский язык Пятницы улучшался с каждым днем, и вскоре он уже мог, хотя и не без труда, отвечать на многие вопросы Робинзона, который постепенно сумел выяснить, что Пятница уже неоднократно бывал со своими соплеменниками на этом острове, так что немало знает о причудах и капризах морских течений вблизи него.
Позднее Робинзон смог понять из его сбивчивых объяснений, что неподалеку от их острова проходит сильное течение, которое утром стремится в одну сторону и усиливается попутным ветром, а вечером — в другую. Еще позже Робинзон с помощью морских карт разобрался, что течение это не что иное, как продолжение могучей южно-американской реки Ориноко, которая впадает в море не слишком далеко от их острова. А та загадочная полоска земли, которую он видит в ясную погоду на западе, скорее всего, большой остров под названием Тринидад. Все эти сведения увеличивали надежду вырваться наконец из плена, в котором он находился к этому времени уже двадцать семь лет.
Удовлетворяя любопытство Робинзона, Пятница пытался поведать ему и о своем племени, тоже людоедском; о местах, где они живут, о постоянных войнах, которые ведут со своими соседями. Он говорил, что далеко-далеко, в той стране, «где садится солнце», что означало — к западу от его родных мест, живут «такие же, как ты, хозяин», светлые и бородатые люди, которые, как он слышал, убили много-много других людей, только не стали их есть. Как догадался Робинзон, он говорил, видимо, об испанцах, сто с лишним лет назад нагрянувших в Южную Америку и завоевавших ее.
Робинзон спрашивал у Пятницы: как тот думает, можно ли уплыть с их острова к тем белым бородатым людям, и юноша отвечал: — Да, если на двух лодках.
Не сразу Робинзон смог понять, что хочет сказать собеседник. Оказалось, «две лодки» означают просто один большой корабль.
Когда Пятница начал еще больше понимать по-английски — а был он, как уже сказано, способным учеником, — Робинзон поведал ему о своей собственной жизни, о том, как попал на этот остров, как жил до этого у себя в Англии и потом в Бразилии; о том, что у него и у других белых людей есть один Бог, в которого они верят.
Робинзон показал Пятнице выброшенную на берег полусгнившую спасательную шлюпку с их затонувшего корабля, на которую тот очень внимательно смотрел и наконец произнес:
— Моя видеть такая лодка, в ней много белые люди.
— Где ты видел? — воскликнул Робинзон. — И сколько было людей?
— Моя видеть на мой остров. Они тонуть, мы их спасать. Много люди.
На пальцах он показал, сколько именно: Робинзон насчитал семнадцать человек.
— И что с ними стало? — спросил Робинзон, заранее понимая, какая судьба была им уготована у людоедов.
— Они жить, — отвечал Пятница. — Жить, как мой народ. Вместе.
— Вы не убили их? Не съели?
— Мы не съесть друзья, — разъяснил он. — Только враг. Война… — И потом добавил: — Пятница война за наш новый вождь. Старый вождь хочет убивать Пятница… и его отец…. и белых люди…
Робинзон понял: те, которые захватили Пятницу и еще кого-то в плен и собирались расправиться с ними, были, очевидно, сторонниками прежнего вождя, и в племени у Пятницы, видимо, шла небольшая гражданская война, как это называется у белых. Интересно, хотел бы его новый друг вернуться к себе, если была бы такая возможность, или он готов навсегда распрощаться со своим племенем?
В ответ на вопрос хозяина Пятница с улыбкой проговорил:
— Я очень хотеть, где мой народ.
— И что бы ты стал делать там? — продолжал Робинзон расспросы. — Снова воевать и съедать врагов? Тебе не нравится моя пища? — Он кивнул в сторону недавно поджаренного на вертеле козленка, на миски с ячменной кашей и овощами, стоявшие на столе.
Пятница решительно затряс головой.
— Нет, нет! — закричал он. — Пятница не хотеть это! Пятница сказать свой народ резать козленок, есть каша, пить молоко. — Он немного подумал. — И верить один хороший Бог… — прибавил он.
— А не боишься, что тебя убьют за это?
— Они меня не убить, — сказал он уверенно.
— Что ж, тогда возвращайся, мой друг, — с нескрываемой грустью проговорил Робинзон. — Твой дом там.
Пятница опять покачал головой.
— Я не плыть так далеко.
— А если сделаем лодку?
— Пятница ехать домой только с его хозяин. Вместе.
— Но меня убьют твои сородичи! И съедят!
— Нет-нет, хозяин! Я сказать, не делать это! Сказать, ты спасать меня. И кормить. Ка-ша… Мо-ло-ко… И учить…
На другой день Робинзон повел Пятницу на другую сторону острова и показал давно пришвартованную там маленькую лодку.
— Вот… Можем мы плыть к твоим людям? И к тем белым, которые живут у вас после кораблекрушения?
Пятница печально покачал головой.
— Нет, хозяин. Лодка слишком мал для плыть далеко.
Тогда Робинзон показал ему самую первую свою лодку, большую и тяжелую, которую он так и не смог сдвинуть с места ни на дюйм, и она уже вся потрескалась и наполовину сгнила за минувшие годы.
— Она хорошо большой, — сказал Пятница. — Однако плохой для вода. Она не плыть.
— Тогда, Пятница, — торжественно произнес Робинзон, — мы с тобой должны соорудить новую большую лодку…
Они начали искать подходящее дерево недалеко от ручья и вскоре нашли его и всего за месяц сделали лодку. Еще две недели понадобились на то, чтобы постепенно, дюйм за дюймом, с помощью деревянных катков, спустить ее на воду.
После чего приладили ствол молодого кедра в качестве мачты. Робинзон сшил парус из кусков брезента, лежавших у него в кладовке, и поставил на лодку руль. Не забыл он позаботиться и о якоре, о запасном канате и, конечно, о веслах, с которыми Пятница только и умел управляться, зато весьма искусно. О руле и парусе он слыхом не слыхал, однако быстро научился под руководством Робинзона ставить паруса и управлять лодкой.
В день, когда исполнилось ровно двадцать семь лет с момента прибытия Робинзона на остров, что было видно по бесчисленным зарубкам на столбе-календаре, в этот день у него появилась твердая уверенность, что вскоре он сможет расстаться со своим многолетним прибежищем.