Девочка только улыбнулась.
— Как же мне разыскать пропавших божьих коровок? — спросил Саламура.
— Не волнуйся. Я пошлю за ними светлячков — они непременно найдут. Светлячки очень добрые: они помогают заблудившимся в ночи, освещают им путь.
И она разослала светлячков во все четыре стороны света.
Беседа Саламуры с Байей. Песня ночи
Байя и Саламура сидели на опушке леса. Улетевшие на поиски божьих коровок светлячки ещё не вернулись.
— Как прекрасна ночь! — сказал Саламура. — Я и не знал. Всегда засыпал и просыпался со своими жучками, поэтому никогда не видел ночи.
— А я засыпаю и просыпаюсь одновременно со светлячками, поэтому не знаю, что такое день.
— Ты не видела дня? — удивился Саламура. — И солнца не видела?
— Как же я могла его видеть?
— Разве можно не видеть солнца!
— Днём я сплю, иначе не смогу пасти светлячков. — Байя чуть не плакала, уж очень захотелось ей хоть разок взглянуть на солнце.
— Ты обязательно должна увидеть восход.
— Но как?
— Я завтра попасу за тебя светлячков, а ты будешь спать. Я рано утром разбужу тебя, и мы вместе посмотрим восход солнца.
— Но ты ведь не выспишься? Кто же тогда будет пасти божьих коровок?
— Давай спать по очереди.
— Хорошо, — согласилась Байя.
— Значит, договорились.
— Саламура, сыграй мне на свирели, — попросила девочка.
— Что?
— Что хочешь.
— Сейчас ночь, а я умею играть только песню утренней зари, песню восхода солнца, песню полдня и песню вечера. Песню ночи я не знаю.
— А ты сыграй песню восхода.
— Что ты, Байя, где это слыхано, чтобы ночью играли песню восхода.
— Мне так хочется послушать тебя.
— Хорошо, я сыграю песню ночи.
— Но ты ведь сказал, что не знаешь её.
— Я слышал твою песню, пусть она и будет песней ночи.
Саламура играл на дудке из тростника, а Байя дивилась: как хорошо этот мальчик запомнил мотив её песни.
Свирель воспевала Сияющую над лесом луну, мерцающие звёзды, ночной ветерок…
— Спасибо, — сказала Байя, когда Саламура отложил дудку. — Никогда не забуду этой ночи.
— Спасибо и тебе, — ответил пастушок, — ты научила меня новой песне.
Байя увидала возвращающихся светлячков.
Посланцы принесли добрую весть: божьи коровки целы и невредимы, сейчас они спят на развилке дороги дня и дороги ночи.
Саламура в благодарность ещё раз сыграл песню Байи.
Небо начало линять. Луна скрылась, звёзды сомкнули глаза.
— Уже поздно, — вдруг заторопилась Байя. — Видишь, как угасают светлячки, им пора спать.
— До свидания, Байя!
— До свидания, Саламура!
— Байя, так ты хочешь встретить восход солнца?
— Очень хочу!
— Значит, завтра я приду, и мы будем по очереди пасти светлячков.
— Я буду ждать тебя, Саламура.
— Обязательно приду.
— До свидания, Саламура!
— До свидания, Байя!
Так расстались пастух божьих коровок и повелительница светлячков. Байя увела своих питомцев в глубь леса, а Саламура пошёл за букашками, которые спали на развилке дорог дня и ночи.
Вновь страна Сноготок. Поражение известного футболиста
Пока Саламура ищет своих божьих коровок, давайте вернёмся в страну Сноготок и посмотрим, как ведёт себя Бутуз, который видел во сне прекрасную царицу светлячков.
Вы ведь помните, он целый день после этого сна не ел, не пил?
Однако на второе утро к принцу всё же вернулся аппетит. Но его мама считала, что голодовка пагубно отразилась на здоровье наследника престола. Заусеница была в большом горе. А ко всему ещё принц не переставал хныкать и требовал немедленно привести к нему девочку из царства светлячков.
Король и его супруга потеряли покой.
Не зная, что предпринять, его величество Ноготок XV созвал совет мудрецов. Пока они судили да рядили, Заусеница сама нашла выход.
«Надо чем-то развлечь Бутузика», — решила она.
— Может, тебе хочется посмотреть футбол? — спросила мать опечаленного сына.
— Футбол — это замечательная игра! — вставил словечко первый министр.
— А почему бы и не посмотреть футбол, — согласился королевич.
Ноготок XV тут же послал скорохода за известным футболистом Подножкой. В государстве Сноготок не было своей футбольной команды, и Подножка считался единственным мастером кожаного мяча. В дни большого футбола он выходил на поле и гонял мяч от одних ворот к другим. Болельщики яростно аплодировали. Жители страны Сноготок — надо отдать им должное — были на редкость строгими и требовательными знатоками этой замечательной игры. Они умели не только подбодрить своего любимца, но и в случае неудачи освистать его. «Подножку на мыло», — гремел стадион, если футболист промахивался.
Ну, а как он мог не промахиваться, когда правая нога у Подножки была кривая. После его удара мяч редко попадал в сетку ворот.
И всё же население страны Сноготок гордилось прославленным футболистом.
Во дворце все с нетерпением ждали Подножку. Наконец он явился. Славный футболист установил мяч на одиннадцатиметровую отметку и отступил для разгона.
Король Ноготок XV, его супруга, принц Бутуз и первый министр наблюдали за игрой из окон своих покоев.
Виртуоз Подножка с разбегу сделал свой коронный удар. Но, как мы уже говорили, правая нога у него была кривая, — мяч описал дугу и попал в то самое окно, у которого стоял Бородавка.
Стёкла со звоном разлетелись во все стороны. Первый министр схватился за нос. Острый осколок впился ему прямо в бородавку.
Врачи немедленно оказали первому министру скорую помощь — выдернули осколок, но тут Бородавка расчихался. Стены и окна дворца дрожали, словно от землетрясения.
— Не хочу смотреть футбол, — заревел принц.
Известного футболиста Подножку за разбитое окно и оскорбление личности первого министра Бородавки бросили в темницу.
— Это не футболист, а разбойник с большой дороги, — сказал первый министр и, почесав указательным пальцем свою бородавку, ещё раз громко чихнул.
Как были уничтожены двадцать три стихотворения, написанные за одну ночь
Когда придворный поэт Хиларио Буэра узнал о дивном сне принца, он в ту же ночь написал двадцать три стихотворения, посвящённые прекрасной царице светлячков.
Буэра — вымышленная фамилия поэта. Если вас интересует настоящая его фамилия, могу сообщить. И его прадед, и дед, я отец носили фамилию Цомизелия, что значит тестодел. В самом деле они были знатными пекарями. Отец Буэры мечтал и сына видеть мастером пекарного дела. Однако мечтам его не суждено было сбыться. Сын предпочёл печь не хлеба́, а стихи.
Но какой поэт согласится носить фамилию Тестодел?
— У настоящего поэта должна быть вымышленная фамилия — псевдоним, — говорил Хиларио Буэра.
Правда, наш поэт и сам не знал, что это значит — Буэра и почему пишется через «э», однако звучность псевдонима ласкала его слух.
— Что вы скажете, не правда ли здорово — Бу-э-ра? — спрашивал он каждого.
— Удивительно! Великолепно! — соглашались в один голос друзья.
И только один простачок наивно заметил:
— По-моему, это бессмыслица, абракадабра какая-то!
С этого дня поэт перестал здороваться с этим простачком. А в государстве Сноготок считалось большим позором, если с тобой не раскланивается поэт.
Хиларио Буэра был выдающимся талантом.
В ту ночь, когда поэт в один присест написал двадцать три стихотворения, на него воистину снизошло вдохновение. Ах, что это была за ночь!
Правда, создавая последний, двадцать третий сонет, он стал клевать носом, но скоро проснулся и поставил точку.
Буэра был несказанно доволен плодами бессонной ночи. Он тут же направился в покои принца с кипой свежеиспечённых стихов.
Хиларио читал свои сонеты дремлющему королевичу.
Лишь на тринадцатом стихотворении Бутуз проснулся, прислушался к голосу поэта, протёр глаза и… захныкал. Хиларио вдохновенно читал стихи, а принц ревел в три ручья.
Действительно, только каменное сердце не тронули бы такие строки:
Неужто я не увижу тебя,
Царица возлюбленная моя!
Но, оказывается, поэта слушал не только принц.
У первого министра была волшебная миска. Если ему хотелось знать, о чём говорят в соседней комнате, оп прикладывал эту миску к стене и отлично всё слышал.
Так поступил Бородавка и в то утро. Взял он волшебную миску и приложил её к стене. Голос Хиларио Буэры доносился так отчётливо, как если бы кто-нибудь из ныне здравствующих поэтов читал свои стихи по радио.
Довольный собой, Буэра поклонился принцу и вышел из спальни.
Но тут кто-то сильно сжал его локоть. Буэра испуганно обернулся и расплылся в улыбке.
— О, это вы, господин министр! Доброе утро!
— Что ты читал принцу? — угрожающе сверкнул глазами первый министр.
— Ничего особенного. Стихи ночью написал… о прекрасной повелительнице светлячков.
— О ком?..
— О светля…
— Но разве ты не знаешь, что об этой уродине не только стихи писать — и заикаться нельзя.
— Извините, не знал, простите…
— Подумать только: за одну ночь двадцать четыре стихотворения. Эти поэты просто с ума сошли.
— Двадцать три, — осторожно поправил его Буэра.
— Пусть двадцать три. Разве двадцать три мало?!
Поэт ничего не ответил.
— Где эти стихи? — спросил первый министр.
— При мне они, господин министр, в кармане.
— Сейчас же сожги их, мазилка!
Рядом горел камин. Поэт покорно достал из кармана стихи и швырнул в огонь. Потом тряхнул головой, откинул со лба волосы.
Так миновала придворного поэта кара первого министра. А человечество навсегда лишилось двадцати трёх стихотворений, написанных за одну ночь.
Совет в королевском замке. Мудрый Акти-Лу
Король, его величество Ноготок XV, велел созвать совет.