– Так почему же вы не пошли на свидание?
– Потому что я вдруг получила помощь из другого источника.
– Почему же вы не написали сэру Чарльзу, чтобы объяснить ему все это?
– Я бы это сделала, если бы в следующее утро не узнала из газеты о его смерти.
История была связно рассказана, и все мои вопросы не могли сбить Лауру Ляйонс. Проверить же ее я мог только если бы узнал, что она действительно затеяла развод с мужем в то время, когда совершилась трагедия.
Невероятно, чтобы она осмелилась сказать, что не была в Баскервиль-голле, если бы она действительно там была, потому что ее должен был доставить туда экипаж, и она не могла вернуться в Кумб-Трасей ранее следующих первых утренних часов. Такая экскурсия не могла быть сохранена в тайне. Следовательно, вероятность была за то, что она говорила правду или часть правды. Я вышел сбитый с толку и смущенный. Снова очутился я у стены, которая точно вырастала на всяком пути, по которому я пытался добраться до цели моей миссии. A между тем, чем более я думал о лице Лауры Ляйонс и о ее поведении, тем более чувствовал, что от меня что-то было скрыто. Почему она так побледнела? Почему она отрицала свой поступок, пока признание не было силою вырвано у нее? Почему она молчала в то время, когда произошла трагедия? Конечно, объяснения всему этому не могли быть столь же невинными, как она хотела заставить меня думать. Пока я ничего не мог больше сделать в этом направлении и должен был приняться за другой ключ, который приходилось искать между каменными хижинами на болоте.
A это было очень неопределенное указание. Я убедился в этом, когда ехал назад и заметил, что множество холмов сохранили следы древнего народа. Единственным указанием Барримора было, что незнакомец живет в одной из этих покинутых хижин, а такие хижины разбросаны сотнями вдоль и поперек болота. Но мною руководили мои собственные сведения, так как я видел самого человека, стоявшего на вершине Бляк-тора. Эта гора и будет, следовательно, центральным пунктом моих розысков. С этого пункта я обыщу каждую хижину, пока не нападу на обитаемую. Если человек будет находиться внутри ее, то я узнаю из его собственных уст, при помощи своего револьвера, если понадобится, кто он такой и зачем он так долго выслеживает нас. Он мог ускользнуть от нас в толпе Реджент-стрита, но на пустынном болоте это окажется позамысловатее. С другой стороны, если я найду хижину, а жильца ее не будет дома, то должен остаться в ней, сколько бы ни пришлось, пока он не вернется. Холмс упустил его в Лондоне. Поистине для меня будет триумфом, если я с успехом выйду из того, что не удалось моему учителю.
В наших изысканиях счастие отвернулось от нас, но теперь, наконец, оно пришло мне навстречу в лице мистера Франкланда, который стоял за воротами своего сада, выходящими на большую дорогу, по которой я ехал.
– Здравствуйте, доктор Ватсонъ! – воскликнул он необыкновенно весело, – право, вам следует дать отдых лошадям и войти ко мне выпить стаканчик вина и поздравить меня.
После всего, что я слышал о его поступке с дочерью, мои чувства к нему были далеко не дружественными, но мне очень хотелось отправить Перкинса с экипажем домой, и для этого представлялся случай. Я вышел из экипажа, велел кучеру передать сэру Генри, что приду домой вовремя, к обеду, и последовал за Франкландом в его столовую.
– Сегодня великий для меня день, сэр, один из счастливейших в моей жизни! – воскликнул он со взрывом хохота. – Я вышел победителем из двух дел. Я намерен показать им, что закон – есть закон и что существует человек, не боящийся взывать к нему. Я установил право проезда через самую середину парка старого Мидльтона, в ста ярдах от его собственной парадной двери. Что вы думаете об этом? Мы докажем этим магнатам, чёрт их побери, что они не могут попирать прав общины! И я закрыл доступ в лес, в котором народ из Фернворта имел обыкновение устраивать пикники. Этот дьявольский народ воображает, что не существует никаких прав собственности и что он может повсюду кишеть со своими бумажками и бутылками. Оба дела решены, доктор Ватсон, и оба в мою пользу. У меня не было такого дня с тех пор, как я предал суду сэра Джона Морланда за то, что он стрелял в своем собственном заповедном лесу.
– Каким образом вы могли это сделать?
– А вот взгляните в книгу, сэр. Это стоит прочитать: Франкланд против Морланда, суд королевской скамьи. Это стоило мне 200 фунтов, но я добился вердикта в свою пользу.
– A принесло это вам что-нибудь?
– Ничего, сэр, ровно ничего. Я горжусь тем, что у меня не было никакого личного интереса в деле. Я действовал исключительно из сознания общественного долга. Я не сомневаюсь, например, что народ Фернворта предаст меня заочному сожжению сегодня ночью. В прошлый раз, когда это сделали, я сказал полиции, чтобы она остановила такие гнусные зрелища. Полиция графства обретается в позорном состоянии, и она не оказала мне защиты, на которую я имею право. Дело Франкланда против правительства обратит на это внимание общества. Я сказал им, что им придется раскаяться в своем обращении со мною, и слова мои уже оправдываются.
– Каким образом? – спросил я. Лицо старика приняло многозначительное выражение.
– Я мог бы им сообщить то, что им смертельно хочется узнать, но ничто не заставит меня прийти на помощь этим мерзавцам.
До сих пор я придумывал какой-нибудь предлог для того, чтобы уйти от его болтовни, но тут мне захотелось услышать побольше. Я достаточно был знаком с противоречивым характером старого грешника для того, чтобы сознавать, что всякое сильное изъявление интереса способно остановить его дальнейшие сообщения.
– Вероятно, какое-нибудь браконьерское дело, – произнес я равнодушным тоном.
– Ха-ха, молодой человек, нечто гораздо более важное! Что, если это касается беглого преступника на болоте?
Я вздрогнул.
– Разве вы знаете, где он находится? – спросил я.
– Я, может быть, не знаю в точности, где он находится, но я уверен, что мог бы помочь полиции наложить на него руку. Разве вам никогда не приходило в голову, что самый лучший способ поймать этого человека – это узнать, как он добывает себе пищу, и таким образом выследить его?
Без сомнения, он неприятно близко подходил к истине.
– Конечно, – сказал я, – но почем вы знаете, что человек этот находится на болоте?
– Я знаю это, потому что собственными глазами видел того, кто носит ему пищу.
Сердце у меня дрогнуло за Барримора. Была не шутка попасть в руки этого злокозненного старого хлопотуна. Но следующие его слова облегчили мне душу.
– Вы удивитесь, когда узнаете, что пищу ему носит ребенок. Я ежедневно вижу его в телескоп с крыши своего дома. Он проходит по одной и той же тропинке в один и тот же час, а к кому же он может ходить, как не к преступнику?
Тут, действительно, мне посчастливилось! A между тем я подавил в себе всякое проявление интереса. Ребенок! Барримор сказал, что нашему незнакомцу служит мальчик. Итак, Франкланд напал на его след, а не на след преступника. Если бы он сообщил мне все то, что сам знает, то это избавило бы меня от продолжительной и утомительной охоты. Но недоверие и равнодушие были самыми сильными козырями в моих руках.
– Я бы сказал, что это, вернее, сын какого-нибудь пастуха на болоте носит обед своему отцу.
Малейшее противоречие воспламеняло старого самодура. Он лукаво посмотрел на меня, и его седые усы ощетинились, как у разозлившейся кошки.
– Вы думаете, сэр! – воскликнул он, указывая на обширное пространство болота. – Видите вы там этот Бляк-тор? Видите вы низкий холм с терновыми кустами? Это самая каменистая часть на всем болоте. Неужели пастух избрал бы для себя такое место? Ваши догадки, сэр, нелепы.
Я кротко возразил, что говорил, не зная всех фактов. Моя покорность понравилась ему и заставила его больше довериться мне.
– Поверьте, сэр, что у меня всегда очень хорошие основания для вывода заключения. Я много раз видел мальчика с узелком. Каждый день, а иногда и два раза в день, я мог… но постойте, доктор Ватсон, обманывают ли меня мои глаза или что-нибудь шевелится на склоне холма?
Это было в нескольких милях от нас, но я ясно видел маленькую черную точку, выделявшуюся на монотонном сером фоне.
– Идем, идем! – воскликнул Франкланд, бросаясь на лестницу. – Вы увидите собственными глазами и сами рассудите.
Телескоп, громадный инструмент, поставленный на треножнике, стоял на плоской крыше. Франкланд приложил к нему глаз и издал возглас удовольствия.
– Скорее, доктор Ватсон, скорее, пока он не спустился за холм.
Без сомнения, я увидел его, мальчугана с узелком на плече, тихо карабкавшегося по холму. Когда мальчуган достиг вершины, то я увидел его растрепанную, странную фигуру, обрисовавшуюся на одно мгновение на холодном голубом небе. Он украдкою оглянулся, как человек, страшащийся преследования, и затем исчез за холмом.
– Ну! Не прав ли я?
– Без сомнения, это мальчик, которому поручено какое-то тайное дело.
– A в чем заключается поручение, может угадать даже здешний полицейский. Но я не скажу им ни одного слова и обязываю и вас, доктор Ватсон, сохранить тайну. Ни слова! Понимаете?
– Как вы желаете.
– Они постыдно поступили со мной, говорю вам – постыдно. Когда обнаружатся факты в деле «Франкланд против правительства», то смею думать, что вся страна содрогнется от негодования. Ничто не может заставить меня помочь полиции чем бы то ни было. Ей больше всего хотелось бы, чтобы эти негодяи сожгли меня самого вместо моего изображения. Неужели вы уходите? Помогите мне опорожнить графин в честь такого великого события.
Но я устоял против всех его просьб, и мне удалось отговорить его от высказанного им намерения проводить меня домой. Я шел по дороге, пока он видел меня, а затем бросился по болоту к каменистому холму, за которым исчез мальчик. Все было в мою пользу, и я поклялся, что если упущу этот счастливый случай, то это произойдет не от недостатка энергии и настойчивости.