Я не видал его в этот день до позднего вечера.
Лишь изредка мы получали от него извещения о месте, в котором он находится в данный момент.
Получаемые донесения от остальных агентов не отличались ничем интересным.
Когда поздним вечером Холмс возвратился домой, он казался скучным и утомленным.
Я его не расспрашивал.
Ясно было и без расспросов, что он потерпел полную неудачу, и мне не хотелось раздражать его излишним любопытством, которое, в таких случаях, бывает особенно неприятным.
На следующий день он встал рано и снова исчез на целый день.
Без него к нам заходил Нат Пинкертон.
Американец был зол и говорил, что в этом преступлении сам черт сломит ногу.
— Итак, совершенно ничего? — спросил я.
— Ах, господа! Кое-что есть, конечно, но… этих следов чересчур недостаточно, чтобы раскрыть преступление.
Он наскоро выпил чаю и ушел. В этот вечер Холмс снова вернулся ни с чем.
Из отрывочных фраз я понял, что этот день он провел в доме князя Ободолева и куда-то ездил, чтобы разыскать еще кого-то.
Говоря короче — прошло три дня.
Мы скучали, зевали и злились.
Но и у Ната Пинкертона дело шло не лучше.
Как сейчас помню, наступил четвертый вечер.
Я, Вишняков и Мясницкий сидели за чайным столом.
Вдруг дверь отворилась и в комнату быстрым шагом вошел Холмс.
— Ну-ка, Ватсон, накиньте пальто, да пойдемте со мною!
— проговорил он быстро.
— А мы? — спросили оба сыщика.
— Вы пока побудьте дома! В случае, если я вызову, то вы, Вишняков, тотчас же прискачете к нам, а вы, Мясницкий, не отходите от телефона.
Не разъясняя ничего больше, он добавил:
— Вы, Ватсон, наденьте что-нибудь старенькое.
Страшно заинтересованный, я быстро переоделся, и мы вышли на улицу.
Холмса ждал извозчик.
Лишь только мы вскочили в пролетку, Холмс крикнул:
— Назад, на Васильевский!
Я понял, что он уже был в доме князя и снова возвращается туда.
Извозчик полетел что есть духу.
На этот раз Холмс казался слегка взволнованным.
Таким бодрым он становился всегда, когда дело принимало серьезный оборот и я, зная его натуру, как свои пять пальцев, от души радовался за него.
— Я, кажется, могу вас поздравить? — сказал я, желая вызвать его на разговор.
— Да, дорогой Ватсон, — ответил он весело. — Вы можете поздравить меня с счастливым началом. Что будет потом — не знаю, но пока — дело пошло на лад.
— В чем именно?
— В том, что я, кажется, открыл тот путь, которым похищена княжна.
— Да?
— Вы знаете, меня страшно интересовал этот вопрос. Исчезновение девушки произошло необычайно странно!
— О, да!
— Ведь дом князя полон народу.
— А между тем никто ничего не видал…
— Вот именно! Как хотите, а это должно было навести меня на некоторые мысли.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сейчас узнаете! Швейцар не видал ее ухода, в кухне не видели тоже. Если бы в кухне был всего один человек, у меня еще могло бы зародиться подозрение, что этот человек подкуплен, но их было там трое. По собранным сведениям, все они — люди вполне честные и никогда не замечались ни в каких провинностях. Кроме того, они сильно ссорятся между собою и непременно выдали бы один другого.
— Ну, а швейцар?
— Признаюсь, я заподозрил было его. Но вскоре я должен был отказаться от этого подозрения. Оказалось, что этот человек, во-первых, служит у них с детства, получает хорошее жалование, успел сколотить себе порядочные деньжонки и пять лет тому назад купил себе усадьбу с землей за восемь тысяч. Деньги эти добыты самым честным путем, из получаемого жалования и чаевых от многочисленных гостей князя. Во-вторых — голос и горе этого старика так искренни, словно он, в лице княжны, сам потерял свое собственное любимое детище.
— Но тогда… — начал было я.
Но Холмс перебил меня.
— Значит, она не проходила ни через парадный, ни через черный ходы.
— Иными словами, выскочила в окно?
— Погодите! Итак, дойдя до этого вывода, я поставил два вопроса: по своей или по чужой вине исчезла княжна и как она исчезла?
— Интересно!
— Первый вопрос еще не решен, так как это финальный вопрос в этом деле. Но на второй вопрос я, кажется, уже нашел ответ. Если княжна не вышла через обе выходные двери, то она должна была исчезнуть через одно из окон. Придя к этому выводу, я осмотрел все внутренние и наружные подоконники, все карнизы, даже крышу и чердак, ища где-нибудь ее следов. Но сколько я ни бился, сколько ни старался, я не мог найти ничего. Два раза я сталкивался с Натом Пинкертоном. Он идет почти тем же путем, которым иду и я. Он обыскал всю спальню и будуар княжны, но и там не получил ничего. Тогда я сказал себе: — «княжна исчезла не через двери и не через окна!..»
— Но как же тогда? — удивленно воскликнул я. — Ведь не в пар же она превратилась!
— Вот тут-то и надо было найти разгадку! Мне пришло в голову, что в доме существует потайной ход.
— Потайной ход?
— Да.
— И вы нашли его?
— Сейчас скажу. Прежде всего я обратился с этим вопросом к самому князю. Но он категорически заявил мне, что решительно не может дать никакого ответа на этот вопрос. Этот дом был куплен его отцом, в день его свадьбы. Таким образом, он как бы достался ему в приданое двадцать два года тому назад.
— А кто им владел раньше?
— Этот-то вопрос я и задал сам себе. И лишь только этот вопрос запал мне в голову, я стал работать в этом направлении.
VI.
Холмс с минуту помолчал.
В это время мы переезжали Дворцовый мост.
«Итак, я стал искать старого хозяина. Оказалось, что домом владел раньше некий Пустоплетов, отставной военный, проживавший последнее время в Царском Селе и умерший с полгода тому назад.
Вчера утром я съездил туда. После него осталась вдова, почтенная старушка, но она ничего решительно не знает о постройке. Однако от нее я узнал, что дом этот ее покойный муж купил у ксендза Машковского.
На мой вопрос, не знает ли она чего-нибудь относительно того, что в доме существует тайный ход, она сказала мне, что действительно слышала еще от покойного мужа, что он заметил какой-то ход, но какой — ей не говорил.
Тогда я спросил ее, кто знает про существование этого хода?
Она ответила: — „единственно, кто мог бы ответить вам на эти вопросы, так это мой муж и сын. Но… муж мой умер, а сын…“
Она махнула безнадежно рукой.
Тогда я стал расспрашивать ее о сыне.
Он был у нее единственным. С раннего детства он стал обнаруживать склонность к порокам.
Отец еле-еле выручил его из нескольких скандальных историй, но затем он куда-то исчез и явился лишь тогда, когда отец умер.
Затем, получив свою долю наследства, он снова исчез и, с той поры, от него не было ни слуха, ни духа».
Шерлок Холмс немного помолчал и снова заговорил:
— Для меня теперь ясно, что княжна исчезла через потайной ход. Вопрос другой: ушла ли она по своей доброй воле или ее увели силой, но она исчезла именно этим путем.
— Конечно! — воскликнул я. — В этом не может быть никакого сомнения!
— Сейчас мы в этом убедимся! — с улыбкой произнес Холмс.
В это время извозчик остановился перед подъездом дома князя, и мы выскочили из пролетки.
Очутившись в княжеской квартире, Холмс попросил вызвать самого князя.
Через несколько минут он вышел к нам и попросил нас к себе в кабинет.
Он был красивый мужчина, лет сорока восьми, высокий, изящный, с властными, солидными манерами.
Лишь только дверь кабинета закрылась за нами, он жестом попросил нас сесть и спросил:
— Есть что-нибудь новое, мистер Холмс?
В его голосе послышались скорбные ноты.
— Да, князь, — ответил Холмс.
Лицо князя вдруг оживилось.
— Что такое? — быстро спросил он.
— Ваша дочь, князь, исчезла через потайной ход, который есть в вашем доме.
— В моем доме? Вы нашли его?
— Нет еще, но сегодня я постараюсь отыскать его и надеюсь, что это мне удастся, — проговорил Холмс. — Я пришел просить у вас позволения поискать хорошенько в вашем доме.
— О, сколько угодно! — воскликнул князь взволнованно.
— Мой дом целиком в вашем распоряжении.
— А половина княгини и княжны?
— Я только предупрежу княгиню…
— И позволите ей задать несколько вопросов?
— Она рада будет помочь вам всем, чем можно! Подождите меня одну минуту.
С этими словами князь вышел из кабинета и вскоре возвратился назад вместе с княгиней Елизаветой Николаевной.
Поздоровавшись с нами, она села в кресло, в ожидании вопросов со стороны Холмса.
Извинившись в том, что потревожил ее, Холмс приступил к делу.
— Хорошо ли вы помните все, что происходило в тот день, когда исчезла княжна? — спросил он.
— Да, — тихо ответила княгиня.
— В какой части дома могла быть княжна в пять часов дня?
— Или у себя в будуаре, или у себя в спальне.
— И больше нигде?
— Самое большее, что она могла зайти в мой будуар.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Оля ждала к себе подругу, с которой они хотели ехать кататься. У Оли что-то распоролось в шляпке и она, взяв ее, как сейчас помню, ушла в свою спальню.
— Откуда?
— От меня.
— В котором часу было это?
— В пять. Я хорошо помню это.
— Значит, вы уверены, что она все время сидела у себя?
— Положительно уверена.
— Это очень серьезно, княгиня. В вашем доме существует потайной ход и мы ищем его.
Княгиня быстро вскочила на ноги.
— Что вы говорите! — воскликнула она взволнованно.
— Да, это вне всякого сомнения. Судя по вашим словам, мы будем искать его в комнатах вашей дочери. Скажите пожалуйста: когда вы, в половине шестого, зашли в комнату княжны, — в каком виде была комната?
— То есть что именно?
— Была ли там шляпа, которую княжна переделывала?
— Да, была, и игла с ниткой висела в ней, словно дочь только что на минутку бросила работу.