– Это ты-то плохо себя ведешь? – Гекльберри тоже мало-помалу начинал сопеть. – Да ты, Том Сойер, по сравнению со мной ангел. Праведный Боже, да мне бы стать хоть вполовину таким хорошим, как ты!
Том вдруг перестал всхлипывать и прошептал:
– Гляди, Гек, гляди! Она же к нам задом сидит!
Гек взглянул.
– Ей-богу, задом! – обрадовался он. – А раньше как сидела?
– И раньше тоже. А я-то, дурень! Тогда на кого же это она воет?
Собака умолкла, и Том насторожился.
– Тихо! – шепнул он. – Это еще что такое?
– Вроде… Похоже, будто свинья хрюкает… Или нет – кто-то храпит.
– Точно – храпит. А где это, Гек?
– По-моему, вон там, в дальнем конце. Точно. Бывало, отец там ночевал вместе со свиньями; только, храни Господь, он так храпит, что того и гляди крышу снесет. Да его и в городе-то нет, он говорил, что не собирается возвращаться.
Страсть к приключениям вновь проснулась в них.
– Пойдем глянем. Или боишься?
– Что-то не тянет, Том. А вдруг это индеец Джо?
Тут Том струхнул. Однако скоро любопытство взяло верх, и они решились-таки поглядеть, заранее сговорившись задать стрекача, если храп прервется. Ступая на цыпочках, оба стали подкрадываться к спящему. Том шел впереди, а Гек малость приотстал. Оставалось еще шагов пять, когда Том наступил в темноте на какую-то палку, и та с треском сломалась. Человек застонал, перевернулся на спину, и луч луны упал на его лицо. Это был Мэф Поттер. Поначалу, когда он зашевелился, сердце у мальчиков упало, но тут все их страхи мигом испарились.
Все так же на цыпочках они выбрались за полуразрушенную ограду и остановились, чтобы обменяться на прощание несколькими словами. И тут снова раздался леденящий душу вой. Оглянувшись, они увидели, что какая-то собака стоит всего в нескольких шагах от того места, где храпел Мэф Поттер, и воет, задрав голову.
– О Господи! Так это она на него! – в один голос произнесли оба.
– Слышь, Том, говорят, бродячая собака вот так же в полночь выла у дома Джонни Миллера недели две назад и в тот же вечер козодой сел на крыльце и запел. А ведь у них до сих пор все живы.
– Да знаю я. И что с того, что живы? А помнишь, как Грэйси Миллер в ближайшую субботу оступилась, упала в очаг на кухне и жутко обожглась?
– Но ведь не померла! Говорят, даже пошла на поправку.
– Это мы еще посмотрим. Ее песенка все равно спета, рано или поздно помрет, и Мэф Поттер тоже. Уж если негры так говорят, Гек, я верю, они в этих делах разбираются.
На этом они и разошлись, крепко призадумавшись.
Когда Том влез в окно спальни, на востоке уже светлело. Бесшумно раздевшись, он забрался в постель и моментально уснул, успев поздравить себя с тем, что никто не пронюхал о его ночной вылазке. Откуда ему было знать, что вроде бы мирно похрапывающий Сид не спит уже больше часа.
К тому моменту, когда Том проснулся, Сида уже не было в комнате. По тому, как ярко светило солнце и как прогрелся воздух, чувствовалось, что уже не рано. Том удивился. С какой это стати его не будили и не приставали к нему, как обычно? Эта мысль породила в его душе самые мрачные предчувствия. Он оделся и сошел вниз, чувствуя себя разбитым и сонным. Вся семья сидела за столом, но с завтраком уже было покончено. Ни единого упрека, однако все почему-то избегали смотреть на него, и от этого уклончивого молчания у преступника похолодела спина. Он уселся на свое место как ни в чем не бывало, стараясь казаться веселым, но из этого ничего не вышло – ни единого приветливого слова, ни одной улыбки, и вскоре язык у Тома прилип к нёбу, а сердце упало и заколотилось где-то в желудке.
Когда он поел, тетушка поманила его к себе, и Том обрадовался, решив, что дело кончится обычной поркой, но он ошибся. Тетя Полли расплакалась и начала с вопроса, до каких пор он будет так сокрушать ее старое сердце, а закончила советом и дальше продолжать в том же духе – пусть погубит свою душу, а старуху, то есть ее, загонит в могилу. Еще она добавила: раз его уже не исправить, нечего и последние силы на это тратить. Порка по сравнению с этим казалась детской забавой. Душа у Тома заныла, и в конце концов он и сам разревелся и стал просить прощения, клялся исправиться, а когда был отпущен на волю, ясно сознавал, что прощения не получил и веры ему нет ни на грош.
Он ушел от тетушки таким несчастным, что ему и думать не хотелось о мести Сиду, поэтому поспешное отступление этого начинающего Иуды через заднюю калитку оказалось совершенно ни к чему. В школу Том явился в мрачном и угрюмом расположении духа, тут же был наказан вместе с Джо Харпером за то, что накануне сбежал с уроков, и вынес порку с видом человека, сраженного семейным несчастьем и совершенно равнодушного к мелким неприятностям. Затем он вернулся на свое место, уселся за парту и, положив подбородок на сцепленные руки, уткнулся взглядом в стену. При этом на лице у него было каменное выражение мученика, страдания которого достигли последнего предела. Так он и сидел, пока не почувствовал под локтем что-то твердое.
Прошло немало времени, прежде чем Том медленно и со вздохом передвинул локоть и взглянул на досадную помеху. Это был небольшой предмет, завернутый в бумажку. Том развернул ее. За этим последовал еще один невыносимо долгий вздох – и сердце его окончательно разбилось. Там была медная шишечка от треножника. Та самая.
Соломинка сломала спину верблюда.
Глава 11
Примерно в полдень по городку пронеслась страшная новость, ошеломившая всех жителей. Слух вихрем перелетал из улицы в улицу, из дома в дом, из одних уст в другие, от одной кучки зевак к другой. Учитель отпустил школьников с половины уроков – всем показалось бы странным, если б он поступил по-другому.
Рядом с убитым был обнаружен окровавленный складной нож, и уже поговаривали, что кто-то признал в нем собственность Мэфа Поттера. Рассказывали также, что один припозднившийся горожанин видел, как Мэф умывался у ручья во втором часу ночи, а заслышав чужие шаги, бросился бежать. Все это казалось подозрительным, в особенности ночное мытье, не имевшее к привычкам Поттера ни малейшего отношения. Говорили также, что в городке обыскали все закоулки, но убийцы нигде не нашли. Мэф уже был заочно обвинен и осужден – наши горожане не любят пустой возни с уликами и доказательствами, поэтому приговор выносят сразу и без колебаний. Во всех направлениях были разосланы конные помощники шерифа, а сам шериф выразил уверенность, что преступник будет схвачен еще до наступления темноты.
Все, что было способно передвигаться, устремилось на кладбище. Даже Том забыл о своем разбитом сердце и присоединился к шествию – и вовсе не из любопытства. Он в сто раз охотнее пошел бы в любое другое место, но кладбище притягивало его сильно и безотчетно. Оказавшись у могилы старого Уильямса, он протолкался сквозь толпу – и перед ним открылось мрачное зрелище. На мгновение ему показалось, что прошло не меньше ста лет с тех пор, как он был здесь последний раз, но именно в этот момент кто-то ущипнул его за руку. Он круто повернулся и встретился взглядом с Гекльберри. Оба разом отвели глаза, тревожась, не заметил ли кто, как они переглядываются. Однако толпе было не до них – люди не отрывали глаз от страшной картины и обменивались впечатлениями.
– Эх, бедняга! Несчастный молодой человек!
– Будет теперь наука тем, кто грабит могилы!
– Мэфа Поттера вздернут, если поймают!
В целом, все мнения сходились на этом, а пастор добавил:
– Вот он, промысел Божий, сразу видна десница Господа!
Внезапно Тома пробрала дрожь: взгляд его наткнулся на невозмутимое лицо индейца Джо, стоявшего в толпе. В эту минуту ряды горожан заколыхались, началась давка и раздались отдельные голоса:
– Вот он! Это он! Он сам сюда идет!
– Кто? Кто? – хором вопросила дюжина голосов.
– Мэф Поттер!
– Эй, эй, он остановился! Смотри – поворачивает! Не упустить бы его!
Те, кто сидел на ветвях деревьев над головой Тома, тут же оповестили, что Мэф и не помышляет смыться, только уж очень растерялся.
– Сатанинская наглость! – проговорил кто-то. – Решил полюбоваться на дело рук своих, да видно не ожидал, что тут народ.
В следующую минуту толпа расступилась, и через образовавшийся проход проследовал торжествующий шериф, ведя Поттера за руку. Лицо пьянчуги осунулось и посерело, глаза бегали, и по всему было видно, что он вне себя от страха. Когда его поставили перед телом молодого доктора, Мэф задергался, как припадочный, спрятал лицо в ладонях и зарыдал.
– Не делал я этого, парни, – произнес он, давясь рыданиями, – честью клянусь, не делал.
– А кто сказал, что делал? – выкрикнул кто-то.
Выстрел угодил в десятку. Поттер убрал руки от лица и стал озираться. В его потухших глазах не было ничего, кроме полной безнадежности. Внезапно, заметив в толпе индейца Джо, он отчаянно вскричал:
– Джо, Джо, ты же обещал, что никогда…
– Это ваш нож? – Шериф ткнул ему под нос складной нож.
У Поттера подкосились колени, и он рухнул бы ничком, если б его вовремя не подхватили и не опустили на землю. Уже лежа, он пробормотал:
– Ох, говорило мне сердце, что если не вернусь и не отыщу… – Он вздрогнул, потом вяло махнул рукой, словно окончательно сдаваясь, и продолжил в полный голос: – Скажи им, Джо, скажи прямо! Что толку молчать?
И тут Гек и Том, окоченев от страха и выпучив глаза, услышали, как этот закоренелый лжец преспокойно поведал всему городу о том, что якобы видел. Оба были совершенно уверены, что сию минуту грянет гром и гнев Господень обрушится на голову индейца, и только дивились, отчего справедливое возмездие запаздывает. Когда же Джо, по-прежнему целый и невредимый, умолк, смутное желание нарушить страшную клятву и спасти жизнь бедолаги, оговоренного индейцем, исчезло без следа. Ясное дело, этот негодяй продал душу дьяволу, а соваться в дела нечистого – значит самим пропасть бесповоротно.
– Чего ж ты не сбежал? Зачем сюда притащился? – поинтересовался кто-то.