– Конечно, тетя. То есть это я так думаю.
– Ты думаешь?
– Да, тетя.
Пожилая леди наклонилась, а Том наблюдал за ее действиями с любопытством и с некоторой тревогой. Однако намерения тетушки он разгадал слишком поздно. Из-под кровати предательски торчала ручка ложки. Тетя Полли подняла ее и предъявила виновнику. Том отвел глаза, а тетушка ловко схватила его за ухо и пребольно стукнула по макушке наперстком.
– Ну-с, сударь, зачем это вам понадобилось мучить безответное животное?
– Я не мучил! Мне его жалко стало – ведь у него нет тети.
– Тети! Дуралей, при чем тут тетя?
– Как это при чем? Да если б у Питера была тетя, она бы ему сама все нутро выжгла. Уж она ему кишки припекла бы, не поглядела бы, что он кот, а не мальчик!
Внезапно тетя Полли почувствовала угрызения совести. События представились ей в совершенно ином свете: что было жестоко по отношению к коту, могло оказаться не меньшей жестокостью по отношению к ребенку. Ее глаза наполнились слезами, и, положив ладонь на Томовы вихры, она мягко проговорила:
– Я только добра тебе желала, Том. Это же полезно для здоровья.
Том поднял глаза, в которых прыгала добрая дюжина бесенят.
– Я знаю, тетя Полли. Я и сам хотел только добра Питеру. И по-моему, ему пошло на пользу. В жизни не видел, чтобы он так веселился.
– Поди прочь, Том, не то опять рассержусь. И постарайся хотя бы какое-то время вести себя как следует! Никакие лекарства тебе больше не нужны.
В школу Том явился задолго до звонка. Одноклассники уже заметили, что в последнее время это невероятное явление повторяется чуть ли не ежедневно. И теперь, вместо того чтобы поиграть с приятелями, он околачивался у школьных ворот. На все недоуменные вопросы Том отвечал, что болен. Он и в самом деле выглядел неважно.
Усевшись на камень ограды, Том делал вид, что глазеет куда угодно, только не туда, куда смотрел в самом деле, то есть на дорогу. Но когда на дороге наконец-то показался Джеф Тэтчер, лицо Тома просияло. С минуту он пожирал его глазами, но потом огорченно отвернулся.
Чуть попозже, когда Джеф появился на школьном дворе, Том направился к нему и издалека, с оговорками и намеками, завел разговор о Бекки, но этот олух ничего не понял, и толку от этого все равно не было никакого. Так что Том вернулся к своему занятию, вспыхивая надеждой всякий раз, как на дороге показывалось пестрое платьице, и начиная тихо ненавидеть его владелицу, когда выяснялось, что это не Бекки.
Наконец дорога окончательно опустела, и Том пал духом. Он вошел в пустую школу и уселся, чтобы безмолвно страдать в одиночестве. Но вот еще одно платье – розовое – мелькнуло в воротах, и сердце Тома заплясало от радости, чуть ли не выскакивая из груди. В следующее мгновение он уже был в толпе одноклассников и бесновался, как захмелевший краснокожий: вопил, хохотал, гонялся за мальчишками, балансировал на верху ограды, рискуя свернуть себе шею, ходил на руках, кувыркался – словом, пустился во все тяжкие, и при этом исподтишка бросал взгляды на Бекки Тэтчер: заметила она его или нет.
Однако Бекки даже не взглянула в его сторону. Или она не заметила, что он здесь?
Том переместился вместе со своими подвигами поближе: вопя, он принялся носиться вокруг нее, стащил с одного мальчишки шляпу, забросил ее на крышу, а затем ринулся в толпу школьников, растолкал их, отчаянно работая локтями, и растянулся на земле у самых ног Бекки. Но и эти усилия не принесли плодов. Бекки отвернулась, задрав носик, и он услышал, как она произнесла:
– Фу! Некоторые только и умеют, что ломаться. Думают, что это кому-нибудь может понравиться!
Щеки Тома полыхнули. Он вскочил с земли и побрел прочь, уничтоженный окончательно и бесповоротно.
Глава 13
Настроение у Тома было хуже некуда. Ну что это за жизнь? Друзей у него нет, никто его не любит, никому он не нужен. Ничего, они еще поймут, до чего довели несчастного ребенка, тогда, может, и спохватятся, да поздно будет. Видит Бог, он честно пытался быть хорошим, из кожи вон лез – так нет же, все против него. Ну и пусть все только и думают, как бы избавиться от него поскорее! И прекрасно – он готов на все! Разве брошенное и всеми позабытое дитя станет жаловаться? И кому? А раз так, ничего не остается, кроме как вести преступный образ жизни. Тут и выбора никакого нет.
Он как раз добрался до средины Мэдоу-лейн, когда до него донеслось еле различимое звяканье школьного колокола, возвещавшего конец перемены. Подумав о том, что ему больше никогда не доведется услышать этот звук, Том засопел и в носу у него защипало. Тяжело, конечно, но что поделаешь: если все вокруг гонят его скитаться по белу свету, придется уйти. Зла он ни на кого не держит и всем все прощает. Тут он всхлипнул, но сразу же спохватился.
Навстречу плелся его закадычный друг Джо Харпер – и тоже с заплаканными глазами. Судя по виду Джо, и он в эту минуту был готов на все. Когда «две души, живущие одной думой», сошлись на мостовой, Том, размазывая рукавом слезы, поведал, что как раз собрался бежать из дому, потому что его терпение лопнуло. Все с ним скверно обращаются, никто его не любит, так что уж лучше отправиться бродяжничать и никогда больше не возвращаться в этот город. В заключение он выразил надежду, что Джо хоть изредка будет о нем вспоминать.
Тут-то и выяснилось, что Джо как раз собирался просить своего друга о том же. Он и разыскивать его отправился именно с этой целью. Часом раньше мать выдрала его за то, что он якобы выпил какие-то сливки, а он их не только не пил, но и в глаза не видел. Яснее ясного: он ей надоел и она только и мечтает, чтобы от него отделаться. А коли так, придется уйти, ничего другого не остается. Наверняка без Джо ей будет лучше, и вряд ли она пожалеет о том, что собственной рукой толкнула злосчастного сына скитаться среди чужих людей, терпеть голод и холод и в конце концов умереть.
Дальше они двинулись вместе, делясь горестями, и по дороге заключили новый договор: быть во всем как братья и не расставаться до самой могилы, которая положит конец всем их мучениям. Затем дело дошло до планов. Джо собирался стать отшельником, поселиться в пещере, питаться кореньями и диким медом и в конце концов скончаться от горя, болезней и нужды. Однако, когда Том изложил свои соображения, ему пришлось согласиться, что в преступной жизни есть преимущества, и немалые. Поэтому было решено сделаться пиратами.
Тремя милями ниже Сент-Питерсберга, там, где русло Миссисипи достигает в ширину чуть более мили, лежит длинный, поросший кустарником и мелким лесом остров Джексона. Его верхняя часть оканчивается большой песчаной отмелью. Там они и решили поселиться. Остров лежал совсем близко к противоположному берегу реки, как раз напротив густого и сумрачного леса, и был совершенно необитаем. Вопрос о том, кого они там будут грабить, даже не возникал. Приняв решение, мальчишки разыскали Гекльберри Финна, и тот не раздумывая к ним присоединился – прежде всего потому, что ему было все равно, чем заниматься. Сговорившись встретиться в укромном месте на берегу реки повыше городка в условленный час, а именно в полночь, приятели разошлись. Каждый должен захватить с собой рыболовные крючки, удилища и все, что попадется под руку из съестного, причем похитить это надлежало самым загадочным и замысловатым способом, как и подобает пиратам. Между тем еще до наступления темноты они успели распустить среди знакомых и одноклассников слух, что очень скоро о них «услышат кое-что интересное». Вдобавок все, кому был сделан этот намек, получили суровое предупреждение «держать язык на привязи».
Около полуночи на условленное место в двух милях от городка явился Том с копченым окороком под мышкой и еще кое-какой провизией. Засев в густом кустарнике на горке, чуть повыше места встречи, он принялся ждать. Ночь была тихая, небо расчистилось, высыпали звезды. Могучая река лежала перед ним, как океан при полном безветрии. Том прислушался – ни один звук не нарушал величественной тишины. Помедлив немного, он негромко и протяжно свистнул. Снизу ответили тем же. Том посвистел еще дважды – и на эти сигналы ответили свистом. Потом чей-то голос осторожно спросил:
– Кто идет?
– Том Сойер Черный Мститель Вест-Индии. А ваши имена?
– Гек Финн Кровавая Рука и Джо Харпер Ужас Океанов. – Том вычитал эти пышные прозвища из любимых книжек.
– Допустим. А пароль?
В полной темноте два голоса сиплым шепотом произнесли одно и то же слово:
– Кровь!
Тогда Том скатил с горки окорок и сам съехал следом, причем пострадали не только его штаны, но и кожа. Внизу вдоль берега шла широкая тропа, но она не устраивала пиратов, столь высоко ценящих препятствия и опасности. Ужас Океанов едва донес до места встречи здоровенный кус свиной грудинки, Финн Кровавая Рука где-то стащил котелок, связку недосушенного листового табака и захватил несколько маисовых стеблей, чтобы сделать из них трубки. Тут следует оговориться, что, кроме него самого, ни один из пиратов не курил и не жевал табак.
Глядя на это, Черный Мститель Вест-Индии заметил, что не годится отправляться в путь, не запасшись огнем. Мысль была глубокая: спички в те времена еще были редкостью. В ста шагах выше по течению мальчики заметили костер, догорающий на большом плоту, и решили подобраться к нему, чтобы стащить головню. Вышло целое приключение: они крались под покровом ночи, то внезапно останавливаясь, то прикладывая палец к губам, то хватаясь за воображаемую рукоять палаша, то отдавая зловещим шепотом приказания насчет того, что, если враг поднимет тревогу, «без промедления всадить кинжал ему в грудь, ибо мертвые умеют хранить тайны». Всем троим было отлично известно, что плотовщики сейчас в городе, шатаются по лавкам или пьянствуют, но мальчишкам не было бы никакого оправдания, если бы они вели себя иначе, чем предписывают пиратам известного рода книжки.
Вскоре они отчалили. Гек встал к кормовому веслу, Джо – на носу, а Том, взявший на себя командование, утвердился посреди плота, скрестив руки на груди и хмурясь. Он отдавал приказания суровым шепотом: