– Это он просто по рассеянности, – заступилась за Тома Мэри. – Вечно он торопится, все на бегу, поэтому никогда ни о чем не помнит.
– Очень жаль. А вот Сид – тот бы вспомнил. Уж он бы переправился сюда и сказал бы мне: я, мол, жив, тетушка. Смотри, Том, вспомнишь когда-нибудь об этом и пожалеешь, да уж поздно будет!
– Тетушка, ведь вы же сами знаете, как я вас люблю.
– Может, и знала бы, да доказательств никаких.
– Я и теперь жалею, что не подумал об этом. – Голос Тома был полон раскаяния. – Зато я видел вас во сне. Тоже ведь что-то значит, правда?
– Не бог весть что – сны и кошки видят. Что же тебе снилось?
– В среду ночью мне приснилось, будто вы сидите вот тут, возле кровати, Сид около ящика для дров, а Мэри с ним рядом.
– Верно, так мы и сидели. Мы всегда вечером так сидим. Слава Богу, что ты хоть во сне о нас вспомнил.
– А еще мать Джо Харпера была с вами.
– Верно, она и была! А еще что тебе снилось?
– Да всякое разное. Как-то у меня все это перепуталось…
– Ну постарайся, – может быть, вспомнишь?
– Потом будто бы ветер… Будто бы ветер задул… он задул…
– Вспоминай, Том! Что такое ветер задул? Ну?
Том приставил палец к виску, изображая мучительное напряжение, и минуту спустя сообщил:
– Вспомнил! Ветер задул свечу!
– Господи помилуй! А дальше-то, Том, дальше что?
– А вы потом сказали: «Что-то мне кажется, будто дверь…»
– Говори, Том!
– Дайте подумать минутку… Ах да! Вы сказали, что вам чудится, будто дверь отворилась.
– Истинная правда! Говорила я это, Мэри, верно? Дальше!
– А потом… а потом… точно не помню, но, кажется, вы позвали Сида и велели…
– Ну! Ну же! Что я ему велела, Том? Что?
– Велели ему… А, ну да! Вы велели ему закрыть дверь.
– В жизни ничего подобного не слыхивала! Вот и говори после этого, что сны ничего не значат. Нужно сейчас же рассказать об этом Сирини Харпер. Пусть и дальше думает что хочет насчет предрассудков, только теперь ей не отвертеться. Продолжай, Том!
– Я как раз все дочиста припомнил. Потом вы сказали, что я вовсе не такой уж плохой, а просто озорник и рассеянный и спрашивать с меня все равно что… уж не помню, с жеребенка, кажется.
– Ах, Боже милостивый! Дальше, Том!
– После этого вы заплакали.
– Ох, верно. Заплакала. И не в первый раз. А потом…
– Потом и миссис Харпер тоже заплакала и сказала, что Джо у нее тоже хороший и она теперь жалеет, что отлупила его за сливки, которые сама же и выплеснула…
– Том! Дух Святой снизошел на тебя! Ты видел провидческий сон – вот что это было! Ну, а дальше-то?
– А потом Сид сказал… он сказал…
– Я вроде ничего такого не говорил, – вставил Сид.
– Нет, говорил! – возразила Мэри.
– Да замолчите вы, дайте Тому сказать! Так что там Сид?
– Он сказал… кажется, он сказал, что наверняка мне на том свете гораздо лучше, чем здесь, но если бы я вел себя по-другому…
– Нет, вы слышите? Это же те самые слова!
– А вы велели ему умолкнуть.
– Ну да! Должно быть, ангел Божий был с нами в тот час! Непременно, где-нибудь тут был ангел!
– А еще миссис Харпер рассказала, как Джо напугал ее пистоном, а вы рассказали про разбитую сахарницу и про «болеутолитель»…
– Истинная правда!
– Потом был разговор насчет того, что нас хотят искать в реке, а заупокойная служба состоится в воскресенье, после чего вы с миссис Харпер обнялись и опять заплакали, а потом она ушла.
– Так оно и было! Так и было! Это так же верно, как то, что я здесь сижу. Ты, Том, не смог бы рассказать лучше, даже если бы видел все собственными глазами! А дальше-то что?
– Дальше вы стали молиться за мою душу – я ясно видел во сне, как вы молились, и слышал каждое слово. А потом вы легли спать, а мне стало вас жалко, и я написал на куске коры: «Мы не утонули, а сделались пиратами» и положил кору на стол рядом со свечкой; а потом вы вроде бы уснули, и лицо у вас было во сне такое доброе и измученное, что я подошел, наклонился и поцеловал вас.
– Да неужели, Том? Я бы тебе за это все простила! – И она схватила мальчика и изо всех сил прижала к себе, отчего тот вдруг почувствовал себя законченным негодяем.
– Вообще-то, это был всего-навсего сон, – заметил Сид как бы про себя, но довольно громко.
– Молчи, Сид! Между прочим, тебе известно, что во сне человек ведет себя точно так же, как вел бы и наяву? Вот тебе самое большое яблоко, Том, я его берегла на всякий случай. А теперь беги в школу. Слава Господу Богу, отцу нашему небесному, за то, что он вернул мне тебя, слава его долготерпению и милосердию ко всем, кто в него верит и чтит его заповеди, и ко мне тоже, хоть я и недостойна. Но если бы одни достойные пользовались его милостями и помощью в трудную минуту, мало кому довелось бы узнать, что такое радость на земле и вечный покой на небесах… А теперь убирайтесь отсюда все – и ты, Сид, и Мэри, и Том, – да поживей. У меня дел полным-полно!
Как только дети ушли в школу, пожилая леди отправилась навестить миссис Харпер с единственной целью – поразить ее воображение удивительным сном Тома. Сид же, выходя из дома, уже собрался было высказать вслух одну мысль, которая вертелась у него в голове, но поостерегся. «Как-то уж очень чудно, – думал он, – чтобы Том запомнил такой длиннющий сон и ни разу ни в чем не ошибся!»
Но каким героем чувствовал себя Том! Он не носился и не прыгал, как прежде, а вышагивал неторопливо и с достоинством, как и подобает пирату, который знает, что на него устремлены все взгляды. Да так оно и было: на него глазели все без исключения. Он старался показать, что не замечает всех этих взглядов и не слышит, что о нем говорят, но в душе упивался своей славой. Малыши бежали за ним хвостом, словно он был чем-то вроде слона во главе бродячего зверинца, въезжающего в город. Его сверстники делали вид, что ничего не случилось, и тем не менее их точила зависть. Они отдали бы все на свете за его бронзовый загар и лучезарную славу, а Том не расстался бы ни с тем, ни с другим, даже если бы взамен ему предложили стать владельцем цирка шапито.
В школе на него и Джо Харпера все смотрели с таким восхищением, что оба пирата вскоре окончательно заважничали. Их приятели сгорали от любопытства, и они принялись рассказывать о своих приключениях, но едва успели начать – потому что эта история была не из тех, которые скоро заканчиваются, – как буйная фантазия подбрасывала им все новый и новый материал. Когда же Том и Джо в укромном углу извлекли из карманов трубки и принялись как ни в чем не бывало попыхивать табачком, их слава достигла заоблачных высот.
Теперь-то, решил Том, он может не обращать на Бекки Тэтчер ни малейшего внимания. Что ему до нее – вполне достаточно и одной славы. Конечно, Бекки может захотеть помириться с ним. Что ж, пусть попробует и убедится, что он тоже может быть жестоким, как некоторые другие.
Едва Бекки появилась в школьном дворе, Том сделал вид, что вовсе не замечает ее. Он завел разговор с мальчишками и девчонками, собравшимися в кучку. Тем временем Бекки, раскрасневшись и блестя глазами, принялась весело бегать по двору, притворяясь, что гоняется за подругами. Том, однако, заметил, что если ей и случалось кого-либо поймать, то это всякий раз происходило вблизи от него, и при этом Бекки украдкой поглядывала в его сторону. Это подлило масла в огонь его тщеславия, но вместо того, чтобы пойти на мировую, Том заупрямился. Понимая, чего хочется Бекки, он решил не уступать ни в какую.
Вскоре девочка прекратила беготню и стала рассеянно прохаживаться неподалеку, с грустью поглядывая на Тома, и пару раз даже вздохнула. Но тут она заметила, что Том обращается к Эмми Лоуренс чаще, чем к другим девочкам, и в груди у нее что-то заныло. Она, может, и хотела бы отойти подальше, но ноги сами вели ее к той кучке сверстников, среди которых находился Том. В конце концов она заговорила с одной из девочек, стоявших рядом с ним:
– Ах, Мэри Остин! Почему это я не видела тебя вчера в воскресной школе?
– Я была! Ты просто меня не заметила.
– Где же ты сидела?
– В классе мисс Питерс – там же, где и всегда.
– Неужели? Странно. А мне так хотелось поговорить с тобой о пикнике.
– Как славно! А кто его устраивает?
– Моя мама.
– Вот мило! А меня пригласят?
– Конечно! Ведь пикник этот для меня. Она позовет всех, кого я назову.
– Как я рада! А когда он состоится?
– Как только начнутся каникулы.
– Вот будет весело! Ты пригласишь всех-всех мальчиков и девочек?
– По крайней мере, всех моих друзей… или тех, кто не прочь со мной дружить. – Тут она снова украдкой взглянула на Тома, но он в эту минуту увлеченно рассказывал Эмми Лоуренс о грозе на острове и о том, как молния разбила в щепки большой платан именно тогда, когда Том стоял всего в трех шагах от него.
– А мне можно будет поехать? – спросила Грэйси Миллер.
– Да.
– А мне? – подала голос Салли Роджерс.
– Да.
– И мне тоже? – спросила Сьюзи Харпер. – И Джо?
– Конечно!
Один за другим все, кроме Тома и Эмми, получили приглашение, после чего Том невозмутимо повернулся к Бекки спиной и, не прерывая беседы, увел с собой Эмми Лоуренс. Слезы навернулись на глаза Бекки, но она постаралась скрыть их, изображая веселье, и продолжала болтать с подругами, хотя пикник потерял для нее всю свою привлекательность, а заодно и все остальное на свете. Затем она отправилась в класс и дала волю слезам.
Выплакавшись, Бекки просидела в одиночестве до самого звонка, не желая, чтобы кто-нибудь заметил, как страдает ее гордость. Потом она встала, тряхнула своими золотистыми косами и, сверкая глазами, сказала себе, что знает, что ей теперь делать.
Во время перемены Том продолжал вертеться вокруг Эмми, весьма довольный собой. При этом он не переставал искать взглядом Бекки, чтобы, улучив момент, нанести ей сокрушительный удар. Однако, как только он ее обнаружил, его настроение стремительно ухудшилось. Бекки устроилась в укромном уголке – на скамье позади здания школы – вместе с Альфредом Темплом. Оба увлеченно разглядывали картинки в книжке, склоняясь над страницей так, что их головы соприкасались. Они так увлеклись, что, казалось, совершенно не замечают, что творится вокруг. Пламя ревности мгновенно вспыхнуло в сердце Тома. Первым делом он об