и взяться за работу, как вдруг Том сделал круглые глаза и зашипел:
– Т-ш-ш!
– Ты чего это? – пролепетал Гек, бледнея на глазах.
– Т-ш!.. Вот оно!.. Слышишь?
– Ох да!.. Бежим скорее!
– Тихо! Не двигайся! Идут сюда…
Растянувшись на полу и глядя вниз в круглые дырки от сучков, мальчишки стали ждать, обмирая от страха.
– Кажется, остановились… Нет, опять идут… Вот они… Перестань трястись, Гек!
В нижнее помещение вошли двое мужчин, и мальчики сразу же узнали одного из них. Это был глухонемой старик испанец, который этим летом пару раз появлялся в городе. Второй оказался совершенно незнакомым им грязным и нечесаным оборванцем с отталкивающей физиономией. Испанец, несмотря на жару, кутался в долгополый плащ; у него были густые бакенбарды с проседью, а его длинные седые волосы падали на плечи из-под шляпы. Вдобавок на нем были зеленые очки. Когда эти двое вошли в дом, оборванец что-то говорил испанцу, но так тихо, что нельзя было разобрать ни слова. Оба уселись на обломках досок пола лицом к двери, и оборванец продолжил свою речь, но уже без опаски, и его слова доносились до мальчиков все отчетливее.
– Нет, – проговорил он, – не нравится мне все это. Думал я об этом деле, и вот что тебе скажу: очень уж опасно.
– Опасно! – недовольно проворчал глухонемой к изумлению Тома и Гека. – Ты просто слюнтяй!
Мальчиков бросило в дрожь: они узнали голос индейца Джо! Некоторое время до них не доносилось ни звука, а потом Джо сказал:
– Уж на что последнее дело было опасным, а ведь гляди – обошлось.
– Там другое. Выше по течению, и ни одного дома рядом. Никому и в голову не придет, что мы приложили к этому руку.
– Ну да ладно. Уж чего опаснее таскаться сюда днем. Тут всякий, кто нас увидит, сразу унюхает, что дело нечисто.
– Да знаю я! Так ведь нет тут другого места, чтобы укрыться. Мне и самому невтерпеж смыться из этого хлева. Я еще вчера хотел, только и думать нечего – проклятые мальчишки целый день вертелись прямо под носом.
«Проклятые мальчишки», стуча зубами от страха, тем временем думали: какая удача, что они вовремя вспомнили про пятницу и решили переждать этот день, играя в Робина Гуда.
Тем временем двое внизу разложили на досках какую-то провизию и начали закусывать. Покончив с едой, индеец Джо сказал:
– Вот что, парень, отправляйся-ка ты туда, откуда пришел: вверх по реке. Сиди там и жди, пока я тебе знак не подам. А я рискну еще малость побродить по городу – присмотреться надо. За то дело, что ты считаешь опасным, примемся тогда, когда я разузнаю побольше и все обмозгую. А потом – в Техас! Вместе и двинем.
Сойдясь на этом, оба вскоре начали зевать. Наконец индеец Джо сказал:
– Спать хочу – смерть! Сегодня твоя очередь караулить.
Он примял бурьян, улегся и через минуту захрапел. Приятель потряс его раз-другой за плечо, и Джо затих. Потом и часовой начал поклевывать носом; голова у него склонилась к груди, и вскоре оба храпели на все лады.
Мальчики с облегчением перевели дух. Том прошептал, едва шевеля губами:
– Пора. Идем!
На что Гек ответил так же тихо:
– Не могу! Вот тебе крест святой – я на месте помру, если они проснутся.
Сколько Том ни настаивал, Гек продолжал упираться и трястись. Тогда Том медленно и осторожно поднялся на ноги и двинулся к лестнице. Но от первого же шага иссохшие половицы так отчаянно заскрипели, что он беззвучно рухнул на пол и затаился, чуть живой от страха. Больше он и пробовать не стал. Мальчики лежали, почти не дыша и считая мучительно медленно тянувшиеся минуты, пока им не стало казаться, что время во всей вселенной остановилось, а сама вечность состарилась и поседела. Между тем солнце уже склонилось к горизонту.
Наконец индеец Джо перестал храпеть, сел, огляделся и мрачно усмехнулся, заметив, что приятель спит, уткнув лицо в колени. Джо пнул его ногой в сапоге и проговорил:
– Хорош караульщик, нечего сказать! Да уж ладно, прощается тебе – все вроде спокойно.
– Ох ты, дьявол! Никак я придремал?
– Вроде того. Давай двигать, приятель. А что будем делать с остальными деньгами?
– Думаю, оставим их здесь, как всегда. Таскать их с собой не годится, пока не подадимся на Юг. Шестьсот пятьдесят серебром – от такой тяжести и рука отсохнет.
– Ничего им тут не сделается. Вот только придется еще разок сюда наведаться.
– Да только не днем, а ночью, как раньше делали. Так спокойнее.
– Что верно, то верно. И вот еще: может, то дельце не скоро сладится – мало ли что помешает, – а место здесь не особо подходящее. Так что давай-ка их зароем как следует – поглубже да понадежнее.
– Верно говоришь, – одобрил это предложение приятель и, перейдя через комнату, поднял одну из каменных плит на том месте, где прежде стоял очаг, и вынул позвякивающий кожаный мешок.
Запустив туда руку, оборванец отсчитал долларов двадцать-тридцать для себя и столько же для индейца Джо, затем передал ему мешок. Тот опустился в углу на колени и принялся рыть землю складным ножом.
Том и Гек мигом забыли свои страхи. Горящими глазами они следили за каждым движением индейца. Шестьсот долларов! Такая куча денег, что хватит десятерым мальчишкам разбогатеть! Вот он, клад, – и незачем голову ломать, в каком месте рыть. Они то и дело подталкивали друг друга локтями, что означало: «Небось теперь рад, что мы с тобой тут оказались!»
Внезапно нож индейца Джо заскрежетал, наткнувшись на что-то твердое.
– Ох ты! – пробормотал он.
– Что там? – спросил приятель.
– Гнилая доска… да нет, ящик вроде. Ну-ка, подсоби, сейчас узнаем, что там такое. А, все, не надо – я тут дыру пробил…
Он запустил руку в яму и тут же вытащил ее обратно со словами:
– Гляди-ка, да это же золото!
Склонившись голова к голове, оба принялись разглядывать пригоршню монет. Тускло блеснуло золото. Мальчишки наверху засопели от возбуждения.
Оборванец сказал:
– Сейчас мы с этим управимся. Тут где-то валялась ржавая мотыга, я ее только что видел.
Он сбегал и вернулся с лопатой и мотыгой. Индеец Джо взял мотыгу, с подозрением осмотрел ее, покачал головой, буркнул что-то себе под нос и начал копать. Вскоре сундучок был извлечен на поверхность. Он оказался совсем небольшим, но окованным железными полосами и наверняка отличался прочностью, пока дерево не истлело от времени.
Бродяги некоторое время глядели на него в благоговейном молчании.
– Ну, приятель, – наконец обронил индеец Джо, – да тут целые тыщи долларов…
– Болтают, что как раз в этих местах одно лето околачивалась шайка Мэррела, – сказал другой.
– Это и я слыхал, – сказал индеец Джо. – Видать, их работа.
– Нечего теперь и браться за то грязное дело.
Индеец с угрозой в голосе произнес:
– Ты, должно быть, не знаешь меня, а еще меньше понимаешь в этом деле. Тут не один грабеж, а еще и месть! И мне без твоей помощи с этим не справиться. Пока что возвращайся домой к своей Нэнси и ребятам. Время придет – я тебя извещу.
– Как скажешь. А что с этим делать – опять зароем, что ли?
– Пожалуй. Да нет, что я такое говорю! Из-за этого золота я чуть было не забыл – на мотыге-то свежая земля! Откуда она тут взялась, эта мотыга, да еще и вместе с лопатой? Кто их принес и куда делись эти люди? Ты кого-нибудь видел или слышал что-нибудь подозрительное? Это что ж получается: зароем мы свои денежки, а они явятся и увидят вскопанную землю? Ну уж нет! Переправим-ка мы их в мою берлогу.
Эти размышления вслух вызвали наверху сначала полный восторг, а затем глубокое уныние.
– Тут ты прав! Что ж я сам-то не подумал? Так куда – в номер первый?
– Нет. Во второй – под крестом. Первый не годится – больно людно.
– Так и сделаем. Гляди: скоро стемнеет, пора бы нам отправляться.
Индеец Джо поднялся на ноги, подкрался к оконному проему и осторожно выглянул наружу. Потом он сказал:
– Так кто ж это приволок сюда мотыгу с лопатой? Может, они и теперь еще прячутся наверху, как по-твоему?
После этих слов Том и Гек чуть не умерли от страха. Индеец схватился за нож, секунду постоял, словно раздумывая, и двинулся к лестнице. У Тома мелькнула мысль про чулан, но он не в силах был даже пошевелиться. Под сапогами Джо заскрипели ступени. Выйдя из оцепенения, мальчики уже хотели было броситься в чулан, но тут гнилое дерево затрещало, и индеец вместе с целым пролетом лестницы рухнул вниз, взметнув облако пыли. Он поднялся из бурьяна, сквернословя и богохульствуя, а его приятель заметил:
– Ну чего тебя туда понесло? Если там кто-нибудь есть, то и черт с ними – нам-то что за беда? Коли им охота, пусть ломают ноги. Через четверть часа стемнеет – и ищи-свищи нас! Думается мне, что тот, кто принес сюда эти лопаты, принял нас с тобой за нечистых духов. Поди, и сейчас еще бежит без оглядки!
Индеец поворчал, побранился, но в конце концов согласился с приятелем, что надо убираться, пока окончательно не стемнело. Вскоре оба со всеми предосторожностями выбрались из дома и в густеющих сумерках поволокли к реке драгоценный сундук.
Том с Геком поднялись на ноги. Коленки у них все еще тряслись. Первым делом они припали к щелям, зиявшим в бревенчатых стенах. Ни одному не пришло в голову последовать за бродягами – хорошо уже, что они умудрились спуститься со второго этажа, не свернув шеи.
Покинув заброшенный дом, они направились обратно в город другой дорогой – прямо через гору. Обоим было не до болтовни: все это время они были заняты тем, что на все лады кляли себя за дурацкую мысль притащить в заброшенный дом мотыгу с лопатой. Если бы не это, Джо ничего бы не заподозрил и закопал бы свое серебро вместе с золотом в дальнем углу!
Как бы то ни было, они решили не спускать глаз с глухонемого испанца, когда тот появится в городе, и проследить за ним до «второго номера», где бы этот «номер» ни находился. Внезапно Тома пронзила ужасная догадка:
– Слушай, Гек, он ведь сказал «отомстить». А вдруг это он про нас, а?