я найти его и девочку Тэтчеров. Да и сил на поиски ни у кого уже не осталось!»
Глава 31
А теперь пора вернуться к Тому и Бекки.
Поначалу они вместе со всей компанией двигались по темным галереям, осматривая всевозможные достопримечательности пещеры, носившие пышные названия – «Гостиная», «Собор», «Дворец Аладдина». Это были просторные залы со стенами, покрытыми причудливыми известковыми натеками. Вскоре началась игра в прятки, и Том с Бекки увлеклись ею и играли до тех пор, пока не устали. Затем они, взявшись за руки и держа свечи над головой, начали спускаться по какой-то извилистой галерее, вглядываясь в путаную вязь имен, дат, девизов и пожеланий, выведенных копотью на стенах. Так они шли все дальше и дальше, увлеченно болтая, пока не заметили, что находятся в той части пещеры, где на стенах не было уже никаких надписей. На всякий случай они вывели копотью от свечи свои имена на выступе стены и продолжали двигаться вперед.
Вскоре они оказались в таком месте, где крохотный ручеек, падая с уступа стены, в течение столетий образовал полупрозрачную кружевную завесу из блестящего и прочного камня – осажденной извести. Том протиснулся за нее и, чтобы доставить Бекки удовольствие, осветил окаменевший водопад изнутри и тут же обнаружил, что позади него находится отверстие, ведущее на созданную самой природой лестницу, уходящую глубоко вниз.
Тома мгновенно охватила страсть к открытиям. Он окликнул Бекки, и, оставив копотью на стене знак, чтобы не заблудиться, они двинулись на разведку. Мальчик и девочка долго шли по ступенчатому коридору, который сворачивал то вправо, то влево, забираясь все глубже и глубже в тайники пещеры. Затем, сделав еще одну отметку на стене, они свернули в боковую галерею. Их влекло желание отыскать что-нибудь новое и неизведанное, о чем можно было бы рассказать приятелям, и в конце концов они набрели на огромный зал, где с потолка свисало великое множество сталактитов, длинных и толстых, как человеческая нога. Том и Бекки обошли зал, восторгаясь и ахая, и покинули его через одну из множества боковых галерей.
По этой галерее они вскоре попали к родниковому озерцу, дно которого было выложено сверкающими, словно иней, кристаллами, а сам родник находился в центре пещеры, стены которой поддерживало множество могучих колонн из сталактитов и сталагмитов, которые росли навстречу друг другу в течение тысячелетий и наконец слились. Наверху, под самым сводом, словно гирлянды, висели тысячи летучих мышей; потревоженные светом, некоторые из них отрывались от спящих сородичей и с яростным писком бросались вниз, стремительно кружа вокруг пламени свечей.
Зная повадки летучих мышей, Том представлял, насколько они могут быть опасны. Поэтому он схватил Бекки за руку и потащил в первый попавшийся коридор – и вовремя, потому что как раз в это мгновение летучая мышь загасила крылом свечу Бекки. Спасаясь от этих тварей, они долго бежали по коридорам и галереям, то и дело сворачивая, и наконец избавились от погони. А вскоре очередной проход внезапно оборвался, и перед Томом и Бекки открылось подземное озеро с совершенно черной водой. Тускло поблескивая, оно уходило куда-то вдаль, так что невозможно было различить противоположный берег. Прежде чем обследовать берега озера, они с Бекки уселись на выступ стены – и впервые гнетущее безмолвие пещеры коснулось их своей ледяной рукой.
– Ох, Том, тебе не кажется, что как-то уж очень давно не слышно ничьих голосов? – сказала Бекки.
– Еще бы! – отозвался Том. – Подумай сама, ведь мы сейчас находимся намного ниже тех коридоров, по которым спускались все остальные, и к тому же гораздо дальше к северу или к востоку. Отсюда нам их ни за что не услышать.
Бекки встревожилась.
– А как ты думаешь, сколько мы пробыли внизу, Том? Может, пора возвращаться?
– Да, пожалуй, уже пора.
– А ты найдешь дорогу, Том? У меня все эти галереи в голове перепутались, и я ничегошеньки не помню.
– Да я бы нашел, если б не эти чертовы летучие мыши. Если они нам потушат обе свечки – тогда просто беда. Давай поищем какой-нибудь другой проход, лишь бы не возвращаться к мышам.
– Как скажешь. Только бы мы не заблудились! – Девочка вздрогнула, представив себе, что может случиться, если они и в самом деле заблудятся.
Свернув в первый попавшийся проход, они долго шли по нему, с надеждой заглядывая в каждую боковую галерею – не покажется ли она знакомой. Всякий раз, когда Том принимался осматривать новый ход, Бекки не сводила с него глаз и ему приходилось бодро твердить:
– Все в порядке. Это еще не тот, но скоро мы доберемся и до того, который нам нужен!
Однако с каждой новой неудачей Том все больше падал духом, а вскоре уже сворачивал куда попало в надежде случайно наткнуться именно на ту галерею, которая вела бы к выходу. Он еще продолжал повторять, что все идет нормально, но страх свинцовой плитой давил на его сердце. Бекки прижалась к Тому, охваченная непреодолимым ужасом, из глаз ее текли слезы, как она ни старалась их сдержать. Наконец девочка сказала:
– Пусть там летучие мыши, но давай все-таки попробуем вернуться старой дорогой! Так нам никогда отсюда не выбраться.
Том остановился и сказал:
– Слушай хорошо!
В подземелье царила мертвая тишина, которую нарушали только звуки их дыхания. Том крикнул, и ему отозвалось пещерное эхо. Оно прокатилось по пустым галереям и, уже затихая вдали, превратилось в странный гул, напоминающий насмешливый хохот.
– Ой, не надо, Том, уж очень жутко! – прошептала Бекки.
– Хоть и жутко, а придется кричать, Бекки. Может быть, кто-нибудь нас услышит. – И он снова крикнул.
От того, что Том произнес «может быть», Бекки стало еще страшней, чем от призрачного хохота эхо, – это означало, что надежды больше нет. Они еще долго стояли, вслушиваясь в тишину, но ниоткуда не доносилось ни звука.
Том круто развернулся и двинулся обратно. Но уже через пару сотен шагов его походка стала далеко не такой решительной. Теперь он не мог найти и коридор, ведущий к подземному озеру!
– Ах, Том, ну почему ты не оставлял по пути знаки!
– Бекки, я свалял жуткого дурака! Мне и в голову не пришло, что нам, может быть, придется возвращаться той же дорогой. Нет, ничего не выходит, совсем запутался…
– Том, Том, мы заблудились! Мы заблудились!.. Теперь нам никогда не выбраться из этой страшной пещеры! Ах, и зачем только мы отбились от остальных!..
Она опустилась на землю и так горько расплакалась, что Том испугался, что Бекки сейчас умрет. Он опустился рядом и обнял девочку, а она спрятала лицо у него на груди и крепко прижалась к нему. Том уговаривал ее собраться с силами и не терять надежды, а она отвечала, что ничего не может поделать с собой. Тогда он принялся бранить себя за то, что навлек на нее такую беду, и неожиданно это помогло. Бекки вдруг заявила, что сейчас же успокоится, встанет и пойдет за ним куда угодно, лишь бы он перестал себя упрекать и бранить. В том, что случилось, он виноват ничуть не больше, чем она сама.
Вскоре они пошли дальше, но теперь уже куда глаза глядят, просто наудачу. Им больше ничего не оставалось, только идти без остановки, пока не кончатся силы. Надежда снова ожила в их сердцах – и вовсе не потому, что было на что надеяться, а потому, что когда человек молод, он с трудом способен поверить, что на него свалилось несчастье.
Вскоре Том взял у Бекки свечу и погасил ее. Никаких объяснений не понадобилось: Бекки сразу поняла, что означает такая бережливость, и опять впала в уныние. Она знала, что у Тома в кармане есть еще одна свеча, совсем целая, и три или четыре огарка, и, тем не менее, их приходилось беречь.
Прошло еще некоторое время, и дала себя знать усталость, но оба не хотели ей поддаваться. Страшно было даже подумать о том, чтобы остановиться. Движение вперед в конце концов могло привести к спасению, а остановиться и сесть было равносильно полной капитуляции, когда ничего не остается, кроме ожидания конца.
Но все-таки наступил момент, когда ножки Бекки отказались ей служить. Она присела отдохнуть, Том устроился рядом, и оба стали вспоминать родных и друзей, удобные постели, а главное – солнечный свет! Бекки снова заплакала, и Том попробовал придумать что-нибудь утешительное, но все россказни о том, как они выберутся отсюда, теперь звучали как насмешка. Измученная Бекки вскоре задремала, а потом крепко уснула. Том сидел, глядя на ее осунувшееся от усталости и тревоги личико, и видел, как от мирных снов оно становилось спокойным – таким, как всегда. Вскоре на губах спящей девочки заиграла улыбка, и эта улыбка неожиданно успокоила Тома и помогла ему собраться с духом.
Так он просидел довольно долго, как вдруг Бекки негромко рассмеялась и тут же проснулась. Смех замер на ее губах, сменившись жалобным стоном.
– Как же это я могла уснуть! О-о, я вовсе не хотела бы просыпаться!.. – произнесла она, но тут же спохватилась: – Нет, нет! Не смотри на меня так, Том! Я больше не буду говорить что-либо подобное!
– Я рад, что тебе удалось поспать, Бекки. Теперь ты отдохнула, и мы очень скоро найдем дорогу к выходу.
– Будем пытаться, Том… Знаешь, я только что видела во сне такую прекрасную страну! Мне кажется, мы с тобой скоро будем там.
– Уж и не знаю, Бекки. А пока давай искать выход.
Мальчик и девочка встали и пошли дальше, взявшись за руки и, в общем-то, уже ни на что не надеясь. Они не знали, как давно находятся в пещере, – им казалось, что прошла не одна неделя. Это, однако, было не так – ведь свечи еще не сгорели. Спустя некоторое время Том пошел медленнее и начал прислушиваться, не капает ли где вода, – обоим хотелось пить и нужно было найти источник. Вскоре источник нашелся, и Том сказал, что нужно снова передохнуть. Они смертельно устали, однако Бекки мужественно заявила, что готова пройти еще немного, но Том не согласился.
Когда они уселись, прислонившись к холодной стене, и Том комком сырой глины прилепил свечу к стене, наступило долгое молчание. Бекки заговорила первой: