С этими словами вдова Дуглас скрылась.
Глава 34
– Том, – угрюмо проговорил Гек, – вообще-то, отсюда можно удрать через окно, если найдется веревка. Тут не очень высоко.
– Чушь! С чего бы это нам удирать?
– Да не привык я к такой компании. Не вытерпеть мне. Ей-богу, я вниз не пойду, так и знай.
– Брось! Это пустяки. Погляди на меня – я же не боюсь. И ты не бойся, я все время буду с тобой.
Тут в дверях возник Сид.
– Ну, Том, – начал он, – тетя Полли весь день тебя дожидалась. Мэри приготовила твой парадный костюм. И вообще, все из-за тебя переволновались. Послушайте-ка, что это вы оба в глине с ног до головы?
– Ты, мистер Сид, не суй нос не в свое дело. Лучше скажи, что это тут затевается?
– Вечеринка у вдовы. В честь валлийца с сыновьями, потому что они ее спасли в ту ночь. А хочешь, я тебе еще кое-что порасскажу?
– Валяй!
– Мистер Джонс собирается нынче вечером удивить всю публику. Я сам слышал, как он рассказывал по секрету тете Полли… Да какой же это теперь секрет! Все его давно знают, и вдова тоже, хоть и делают вид, будто им невдомек. Поэтому валлиец и хотел, чтобы Гек был тут, без Гека никакого сюрприза не выйдет, понимаешь?
– Какой еще сюрприз?
– Да это насчет того, что Гек выследил бандитов. Мистер Джонс воображает, будто никто ни о чем не подозревает, а это давным-давно ни для кого не тайна…
Сид препротивно хихикнул.
– Это, значит, ты всем разболтал? – спросил Том.
– А теперь разве не все равно? Может я, может, и кто другой.
– Сид, только один человек в этом городе способен на такую подлость. Если б ты оказался на месте Гека, ты бы молчал как рыба. Ты только и годишься на то, чтобы делать пакости, а сам терпеть не можешь, когда других хвалят за что-нибудь стоящее. Ну-ка, получи! А «спасибо» можешь оставить при себе.
Наскоро отодрав Сида за уши, Том двумя пинками выдворил его за дверь.
– Ступай, жалуйся тетушке, если хватит духу, а пожалуешься – завтра получишь добавки.
Спустя несколько минут гости вдовы уже сидели за ужином. Для детей, в соответствии с обычаем тех мест и того времени, были поставлены небольшие столы вплотную к стене гостиной. Но вот пришло время, и старый валлиец поднялся и начал свою речь. Прежде всего он поблагодарил вдову за честь, которую она оказала ему и его сыновьям, а затем торжественно объявил, что есть еще один человек, чьи заслуги так же велики, как и его скромность…
Ну и все такое прочее. Мистер Джонс весьма драматично изобразил события достопамятного вечера и ночи и под конец раскрыл тайную роль Гека в спасении вдовы. Однако впечатление, произведенное им на слушателей, оказалось далеко не таким сильным, как он ожидал. Только вдова очень естественно изобразила изумление и наговорила Геку столько ласковых слов и так благодарила его, что он и думать забыл про нестерпимые мучения, которые причинял ему новый костюм.
Далее вдова заявила, что хотела бы взять Гека на воспитание, а со временем, когда найдутся деньги, помочь ему завести собственное дело.
И тут Том почувствовал, что пробил его час. Не долго думая, он брякнул:
– Гек в деньгах не нуждается. Он и без того богат.
Только памятуя о приличиях, гости смогли удержаться от смеха, сочтя слова Тома не слишком удачной шуткой. Однако возникла неловкая пауза, и Том первым ее прервал:
– У Гека достаточно денег. Вы, может, и не поверите, но денег у него побольше, чем у многих в нашем городе. Погодите минуту!
Том выскочил за дверь, а гости в недоумении принялись поглядывать то друг на друга, то на Гека, который сидел молча, словно язык проглотил.
– Сид, что это такое с Томом? – поинтересовалась тетя Полли. – Он… Вот никогда с этим мальчишкой не знаешь…
Тут в гостиную ввалился Том, сгибаясь в три погибели под тяжестью мешков, и тетя Полли так и не закончила всем известную фразу. В следующую минуту он вывалил на стол груду золота и торжествующе произнес:
– Ну, что я вам говорил?! Половина этой кучи принадлежит Геку, а вторая – моя!
У присутствующих перехватило дыхание. Гости не сводили глаз со сверкающей горы монет, и довольно долго никто не мог произнести ни слова. Потом все разом потребовали объяснений, и Том пообещал, что за этим дело не станет. Рассказ его слушали как зачарованные, и когда Том закончил, мистер Джонс сказал:
– А я-то, старый пень, думал, что приготовил замечательный сюрприз для всех! Придется признать, что по сравнению с сюрпризом мистера Тома это просто сущие пустяки.
Чуть погодя деньги пересчитали, и оказалось, что их несколько больше двенадцати тысяч долларов. Никому еще не приходилось видеть такой суммы сразу, хотя кое у кого из присутствующих имелись капиталы и повнушительней.
Глава 35
Ничего удивительного, читатель, нет в том, что находка Тома и Гека вызвала настоящее смятение в умах жителей городка. Такая сумма, да еще наличными, – это трудно было даже вообразить! Пересудам в Сент-Питерсберге не было конца: одни завидовали, другие восхищались, а были и такие, что повредились рассудком, не выдержав нездорового волнения. В городе и окрестных поселках разобрали до фундамента все заброшенные дома, и даже земля под ними была многократно перекопана в поисках кладов – и не мальчишками, а солидными и положительными людьми, отцами семейств. Куда бы ни пошли Том с Геком, за ними везде тащились любопытные. Раньше никто не прислушивался к тому, что они говорили, а теперь даже незнакомые люди подхватывали и повторяли за ними каждое слово; что бы они ни сделали, все выходило у них, по всеобщему мнению, просто замечательно. Похоже, их уже не считали простыми смертными, и словно в подтверждение этого городская газетенка опубликовала их биографии, из которых следовало, что оба – и Том, и Гек – еще в колыбели демонстрировали все признаки незаурядности и множество талантов.
Вдова Дуглас положила деньги Гека в банк под проценты, а судья Тэтчер по просьбе тети Полли сделал то же самое для Тома, и теперь у каждого из мальчиков был просто колоссальный доход – по доллару в день, а в воскресенье – полдоллара. Это равнялось содержанию местного пастора – в те времена всего за доллар с четвертью в неделю человек мог получить жилье и стол, одеваться, а вдобавок стричься и бриться.
Судья Тэтчер теперь был самого высокого мнения о Томе Сойере. Он не раз говорил в кругу приятелей, что обыкновенный мальчик не смог бы вывести его дочь из пещеры, а когда Бекки по секрету рассказала отцу, что в школе Том ради нее выдержал порку, судья был тронут до глубины души и назвал ложь, которую Том использовал для того, чтобы розги достались ему, а не Бекки, святой ложью, достойной войти в историю наравне с исключительной правдивостью Джорджа Вашингтона!
Никогда еще отец не казался Бекки таким важным и серьезным, как в тот день, когда он произнес эти слова, расхаживая взад-вперед по ковру. Поэтому она сейчас же побежала к Тому и рассказала ему все.
Кроме того, судья заявил, что надеется когда-нибудь увидеть Тома великим законодателем или прославленным полководцем, и добавил, что приложит все силы для того, чтобы Том попал в Национальную военную академию, а потом изучил бы юридические науки в лучшем университете страны и таким образом подготовился к той или другой карьере, а возможно, и к обеим сразу.
Богатство Гека Финна и то, что теперь он находился под опекой вдовы Дуглас, буквально втолкнуло его в приличное общество, и Гек страдал, как нераскаявшийся грешник в аду. Прислуга вдовы одевала его, умывала и причесывала, его ежедневно укладывали спать на омерзительно чистых простынях. Геку приходилось есть с тарелки, пользоваться ножом, вилкой и салфеткой, пить из чашки, не говоря уже о том, что нужно было учить уроки по книжкам, ходить по воскресеньям в церковь и говорить так вежливо, что потерялся всякий вкус к разговорам. Одним словом, куда ни кинь – кандалы цивилизации сковывали его по рукам и ногам, лишая свободы.
Добрых три недели он мужественно терпел все эти ужасы, но в один прекрасный день сбежал. Смертельно огорченная и встревоженная вдова двое суток разыскивала его повсюду. Она подняла на ноги весь город, даже забрасывали сети в реку в надежде выловить мертвое тело Гека.
И лишь на третий день рано утром Том Сойер догадался заглянуть в пустые бочки, валявшиеся за старой бойней, и в одной из них обнаружил беглеца. Как в старые добрые времена, Гек тут и ночевал; он уже успел стащить кое-что из съестного и позавтракал, а теперь возлежал, развалясь и покуривая трубку. Разумеется, он был немыт, нечесан, одет в те самые лохмотья, которые раньше придавали ему такой живописный вид, и совершенно счастлив. Том вытащил его из бочки, поведал, каких он всем причинил хлопот, и потребовал, чтобы приятель вернулся домой.
Лицо Гека, только что спокойное и счастливое, помрачнело. Он сказал:
– Дохлое это дело, Том. Я уже пробовал, да не выходит. Я думаю, все это мне ни к чему. Вдова добрая, не обижает, только порядки, которые она у себя завела, не по мне. Ты только прикинь: велит вставать каждое утро в одно и то же время и тут же гонит умываться, потом сама причесывает, чисто все волосы выдрала… Я уж не говорю о том, что в дровяном сарае спать не позволяет; да еще носи этот чертов костюм, а в нем просто задохнешься, и такой он, прах его побери, чистый, что ни тебе лечь, ни тебе сесть, ни на травке поваляться! В церковь ходи, парься там… А проповеди! Это ж чистая погибель: мух не лови, не разговаривай, да еще и сиди в башмаках, не снимая, полдня. Обедает вдова по звонку, спать ложится по звонку, встает по звонку – все у нее одно за другим. Где ж человеку такое вытерпеть!
– Да ведь и у других то же самое, Гек!
– Знаешь, Том, мне до этого никакого дела нет. Я не другие, мне этого не снести. Не могу я жить, точно веревками связанный. И еда уж слишком легко достается – ее и есть-то неинтересно. Рыбу ловить – спросись, купаться – спросись, да и вообще, куда ни вздумается пойти – спросись, дьявол бы их всех подрал. А уж ругаться – ни-ни, так что даже и рот открывать неохота. Приходится лазить на чердак и там отводить душу, а не то хоть вешайся. Курить запрещается, орать не дозволено, зевать тоже, ни тебе потянуться, ни почесаться, особенно при гостях… И без конца молится, чтоб ей! Я таких сроду не видывал! Только и знает, что хлопочет да заботится! Ну что это за жизнь? А вот еще школа скоро начнется, мне и туда надо было бы ходить – тут и святой взвоет. Пришлось удрать, Том, ничего не поделаешь! Вот эта одежонка как раз по мне, и бочка тоже подходящая, и теперь я с ними ни за какое золото не расстанусь. И вот что я тебе еще скажу, Том: ничего хорошего в этом богатстве нет, напрасно мы с тобой так думали. Если б не эти деньги, ни за что бы я не вляпался в эту историю с вдовой. Так что бери-ка ты мою долю себе, а мне выдавай время от времени центов по десять – только не часто, не люблю я, когда на меня деньги с неба сыплются. И еще: попробуй все-таки уговорить вдову, чтоб она на меня не серчала…