Она говорила так потому, что существуют телеграфные аппараты, печатающие на ленте вместо точек и черточек сразу обыкновенные буквы. Тогда каждый может легко прочесть, что напечатано на ленте.
- Вот вам ответ! - громко сказала она и протянула за окошко сложенный листок.
Папа вышел из комнаты, стараясь ничего не задеть на ходу, и взял с полочки у окошка листок. Это был телеграфный бланк. На нем было написано:
«Обыскали весь поезд поисках случайных мальчиков точка таковых не обнаружено точка нахождении вышлем точка».
Ответ был написан непонятно. Но папа все-таки понял, что Травки в поезде нет.
«Уж не поехал ли он домой? - подумал папа. - Соскучился по маме, захотел кушать, встретил знакомого… мало ли что еще могло случиться… вот он и решил поехать домой. Ведь он у меня самостоятельный… Нужно позвонить домой по телефону».
Он просунул голову в телеграфное окошко и попросил тихим и жалобным голосом позволения поговорить по телефону. Телеграфистка видела, что папа очень расстроен, и позволила.
Папа снова вошел в комнату, взял с рычага телефонную трубку и приложил к уху. В трубке раздался гудок.
На телефонном аппарате был черный диск с отверстиями. В каждом отверстии виднелась цифра, а на самом диске стояли выпуклые буквы. Папа вставил палец в отверстие возле буквы «Д» и повернул диск. Только он вынул палец - диск сам собой повернулся обратно. Тогда папа вставил палец туда, где была цифра «4», повернул, отпустил, и диск снова встал по-старому. Так папа поворачивал диск у цифр «1», «8», «б», «8», пока не набрал номер телефона своей квартиры: Д 4-18-68.
Тогда по проводу побежал электрический ток, и вокзальный телефон соединился с телефоном папиной квартиры.
Провода всех московских телефонов подходят к автоматической телефонной станции. Здесь, на автоматической станции, люди только наблюдают за работой автоматов. А соединение происходит само собой, если только на телефонном аппарате поворачивать диск так, как нужно, то есть, как говорится, правильно «набрать» номер.
Папа услышал в трубке гудки, будто громадный шмель пожужжал-пожужжал и перестал. Потом снова принялся жужжать и опять перестал. Папа понял, что соединение произошло правильно. А эти шмелиные гудки показывали, что в их квартире раздаются звонки.
Мама взяла трубку, и между ней и папой начался разговор:
- Я слушаю.
- Скажи, пожалуйста, ты Травку уже накормила?
Мама не узнала папиного голоса. Она подумала, что говорит ее брат (Травкин дядя), и ответила:
- Травки нет дома. Он уехал с папой на дачу кататься на лыжах.
Папин голос:
- Да нет… Он решил вернуться… Встретил знакомых… Вспомнил, что ты без него скучаешь… Захотел кушать… Мало ли что могло случиться… Это говорю я - папа!
- Он не возвращался… Как же ты отпустил его одного? -прошептала мама очень испуганно и чуть не выронила трубку из рук.
Папа хотел рассказать всю правду, объяснить, что Травка потерялся нечаянно. Но мама не откликалась.
Папа еще и еще нажимал рычаг, потом начал колотить по нему так, что телеграфистка заступилась за телефонный аппарат:
- Гражжжжжданин!…
Папа присмирел, посмотрел на телеграфистку виноватыми глазами и тихонечко продолжал слушать.
В трубке раздавались какие-то шорохи и тихие стуки. Вдруг ему представилось, что как раз в это время в их квартиру в Новых домах вернулся Травка. Поэтому мама и не отвечает. А может быть, он и не сам вернулся, а его привели… или даже… принесли…
Папа быстро положил трубку на рычаг и бегом бросился из комнаты.
У железнодорожного склада стоял грузовой автомобиль. Рабочие уложили на платформу грузовика много мешков с мукой. Погрузка кончилась. Рабочие закрывали железными крюками откидной борт платформы.
Папа подбежал к рабочим. Он очень волновался. От волнения он с трудом выговаривал слова:
- Братцы! Товарищи! Вы не в Петровский парк?
- Ну да, в Петровский, - ответил один рабочий. - Муку везем на хлебозавод.
- Может быть, меня подвезете? - попросил папа. - На трамвае очень долго, от метро квартира далеко, такси, как на грех, возле вокзала нет. А у меня несчастье, видите ли…
Наверно, и впрямь было видно, что у папы случилось несчастье. Старший рабочий сказал:
- Ну, садись, что ли. Довезем.
Папа залез на мешки.
Шофер сошел со своего места, завел ручкой мотор, потом сел за руль. Рядом с ним была рукоятка с круглой черной головкой. Шофер передвинул эту рукоятку, нажал ногой педаль, и машина тронулась. Вскоре она понеслась по улице, широкой, как река. Улица до самых берегов была наполнена мчащимися автомобилями.
Через двадцать минут папа уже звонил у дверей своей квартиры. Он нажимал кнопку еще, еще и еще.
Никто не откликался.
Тогда папа своим ключом отпер дверь и вошел.
Все три комнаты были пусты.
Мамы не было нигде.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С МАМОЙ
Когда папа спрашивал по телефону про Травку и мама поняла, что Травка пропал, она очень испугалась. Она чуть не выронила трубку из рук, да так и сидела с трубкой в руке.
Потом она немного оправилась от испуга, положила трубку на место и решила, что Травка, конечно, поехал к дяде. Она часто возила его туда в гости. Особенно по воскресеньям. Там у Коли, Травкиного двоюродного брата, был очень интересный живой уголок. Коля учился уже в третьем классе, и Травка любил бывать у него в гостях. Жили они недалеко от вокзала.
И если папа с Травкой опоздал на поезд, то вполне естественно, что он должен был отправить сына к дяде. Но только почему же папа спрашивал, не вернулся ли Травка домой и покушал ли он? Неужели папа думал, что у дяди Травку не покормят?
Телефон разъединился. Откуда звонил папа - неизвестно. А у Травкиного дяди (маминого брата) телефона в квартире не было.
Она подождала, не позвонит ли папа еще раз.
Однако никто не звонил.
Вдруг снизу, со двора, донесся такой шум и треск, будто стреляли сразу из десяти пистолетов.
Мама открыла дверь на балкончик. Ключ от балкончика она всегда носила с собой, чтобы он не попал в руки Травке.
Внизу, на дворе, комсомолец Володя налаживал свой мотоцикл.
- Володя! - крикнула мама. - Подождите меня минуточку!
Она оделась и спустилась во двор.
- Ну что, работает ваш мотоцикл? - спросила мама.
- Работает! - с гордостью ответил Володя. - Вот, собираюсь его обкатать, чтобы он не застаивался.
Володя только недавно получил премию на заводе, добавил к ней свои сбережения и купил мотоцикл. Он каждую свободную минуту разбирал свою машину, чистил ее и обкатывал.
- У меня к вам просьба, Володя, - нерешительно начала мама. - Вам ведь все равно, куда ехать. Не съездите ли вы в Дорогомилово, не отвезете ли записку? Дело в том, что там, очевидно, Травка…
- Пожалуйста! - с готовностью воскликнул Володя. - Да зачем записку! Садитесь, у меня вместо багажника второе седло. Я вас с удовольствием доставлю и туда и обратно. Далеко ли здесь! Всего каких-нибудь восемь километров. А я развиваю шестьдесят. За двадцать минут обернемся.
- А ничего? - робко спросила мама.
Володя стал ее уговаривать:
- Конечно, ничего. Великолепное ощущение! Правда, это не автомобиль «Москвич», но и в мотоцикле есть своя прелесть. Главное - сидите совершенно спокойно. Можете держаться за мои плечи. Я вот получу еще премии три и обязательно куплю «Москвич». Но и это тоже машина.
Мама поудобнее уселась на «второе седло». Володя нажал педаль, начал вертеть ручки, послышались взрывы, и мотоцикл осторожно выехал со двора.
Ехать было не страшно. Маму слегка подбрасывало на мягких пружинах седла, и это было только занятно.
Но вот мотоцикл вышел на шоссе, по которому ходили троллейбусы. Володя повернул ручки. В моторе мотоцикла стали все чаще раздаваться взрывы. Мотор заработал быстрее. Володя повернул еще, и мотоцикл взревел так, что не стало слышно отдельных выстрелов и хлопков - один сплошной дикий вой.
Ветер рванулся маме в лицо. Шапку с нее сорвало, волосы растрепались; с непривычки ей стало трудно дышать. Душа ушла в пятки.
Мама забарабанила кулаком Володе в спину и барабанила до тех пор, пока Володя не остановил машину.
Мама спрыгнула с запасного седла и запросила пощады:
- Я больше не могу! Вы уж, Володя, лучше отвезите записочку.
- Как хотите, - обиделся Володя. - Правда, это не «Москвич»…
Мама написала на клочке бумаги красивым почерком, нарочно поразборчивее, чтобы мог прочесть Коля: «Нет ли у вас Травки? Ответьте немедленно».
Мама не была трусихой. Она поехала бы и дальше, разве только попросила бы Володю ехать не так быстро. Но она подумала: «Вдруг Травка сейчас уже вернулся, а квартира заперта! А вдруг его привели чужие люди… или даже… принесли…» Она сказала:
- Поезжайте, Володя, скорее. А то у меня сердце не на месте. Но только, Володя, если он там, ни за что не берите его с собой. Пусть он просит, обещает сидеть спокойно, а вы не берите. Скажите: «Мама не разрешила», и все.
- Ладно, не возьму, - успокоил ее Володя. - Хотя он у вас, кажется, не трус. Не такой, как… - Володя замялся немного, покраснел и продолжал: - Вы уж извините, что мотоцикл вам не понравился. Правда, конечно это не «Москвич», но и это тоже вполне машина…
- Помните, Володя! - перебила его мама. - Вы дали слово!
Володя только кивнул, нажал педаль; мотоцикл затарахтел, заурчал и помчался так быстро, что вскоре скрылся из глаз.
А мама быстренько пошла домой.
По дороге она подобрала свою шапку.
ТРАВКА, КАЖЕТСЯ, НАШЕЛСЯ
Бледный и взволнованный, папа встретил маму в дверях. Он был весь в муке. Он не мог выговорить ни слова. Все не знал, как начать.
Мама хотела его поругать за то, что он так неосторожно отпустил Травку одного, но увидела, что папа очень расстроен, и промолчала. Она только произнесла печальным голосом: