– Я не знаю, где была! – выпалила она под двумя испытующими взглядами.
– Что за бред?
– Это правда! Я пыталась переместиться к Марку, его не обнаружила, меня ветром чуть не сдуло, едва ноги унесла.
– Ну хоть скажи, что ты там видела, – попросил Антон.
– Снег.
– А еще?
– Еще снег.
– М-да… Это, конечно, прояснило ситуацию.
Уэнсдей пристально посмотрела на подругу:
– Ладно, в этот раз подобное объяснение сойдет. Но больше без меня не перемещайся!
– Да не больно и хотелось, – пробормотала Карина и за спиной, чтобы не видели, провела рукой по руке.
Ни намека на царапины!
На следующее утро Карина проснулась со странным ощущением, будто потеряла что-то важное. Она попыталась собраться с мыслями, но ей это не удалось.
– Марк, как ты себя чувствуешь?
– Все о’кей.
– Кровь Аддамсов – это вам не водица, – довольно констатировала Уэнсдей, заходя в комнату и глядя на Марка, как биологи смотрят на лягушку, прежде чем ее препарировать. – Карина, Марк, мы едем на концерт.
Уэнсдей не спрашивала, она сообщала: все едут на концерт. Точно так же Карина и Марк оказались во Мге. Уэнсдей решила, а мнение остальных никого не интересовало.
– Куда хоть едем? – со вздохом уточнил Марк. – И когда?
– И на чей концерт? – добавила Карина.
– «Die before dawn», в город… Новов… же… дэ… Новожутьск какой-то там, в общем, послезавтра, – ответила Уэнсдей и, не дожидаясь комментариев, пошла открывать дверь, в которую как раз постучали.
– Какое многообещающее название… – прошептала Карина.
Марк поморщился, но промолчал. Он вообще не любил лишний раз говорить о смерти.
– О, вы уже проснулись? Отлично! – Во флигель ввалился жизнерадостный Антон. – Мама звала вас завтракать, она пирогов напекла, пойдемте.
Карина с Марком медленно, стряхивая с себя остатки сна, выбирались из кроватей. Чтобы чуть их поторопить, Антон встал к вешалке. Нахмурился:
– Карин, а что с твоим пуховиком? Как ты его так порвать успела?
– Порвать? – О’Келли подошла к Антону и удивленно посмотрела на дыру на подоле длинной куртки и несколько ровных, будто от лезвия, разрезов. – Не знаю…
– Хм… Ну ладно, попросим маму, она зашьет.
– Хорошо, спасибо! – Карина поморщилась, но надела испорченный пуховик, надеясь, что мама Антона действительно умеет прилично шить. Заправила рыжие кудри под воротник, застегнула замок и полезла в карманы: – Так, подождите, а перчатки мои где? Чертовщина какая-то!
– Мне все больше и больше хочется туда, где ты вчера была… – мечтательно прошептала Уэнсдей. – Хорошее место. Поищу сама потом.
Антон покачал головой:
– Там метет, рукам будет холодно, возьми мои рукавицы!
– Ну да, подумаешь, размера на три больше… – вздохнула Карина, натягивая варежки на пальцы. – Зато, если потеряю, будет хотя бы понятно почему.
Глава № 2Егоровна
– Серый. – Марк с любопытством смотрел на поезд.
– С красным, – педантично поправила Карина, пытаясь идентифицировать загогулины на краях вагонов.
– Как кровь на грязном снегу. – Ассоциации Уэнсдей давно уже никого не удивляли.
Антон сверился с номером в окне у ближайшей двери и бодро прошагал к нужному вагону.
– А куда ты Крошку дел?
Карине нравился алабай Антона – красивый, сильный, верный. Она любила побегать с ним, бросала мячик, который Крошка всегда приносил обратно, незаметно совала под стол вкусные кусочки во время обеда.
– Маме оставил. В поезд нельзя. Да и в квартиру, которую я снял в Нововоздвиженске, с животными не пускают, и на концерт его не возьмешь…
– А это не он? – перебил вдруг здравые размышления Антона М2.
Огромный пес бежал вдалеке по перрону, обнюхивая по пути асфальт, поезд, пассажиров. Последние почему-то шарахались в стороны. На шее у него болтался ошейник с оборванным поводком.
– Вот ведь блин недожаренный! – ругнулся Антон.
Крошка, услышав знакомый голос, поднял голову, радостно оскалился, завилял хвостом и на полной скорости рванул к хозяину. Прыгнул, поставив лапы Антону на плечи, и, прежде чем тот успел как-то отреагировать, Крошка восторженно облизал ему лицо.
– И что теперь с тобой делать?
Антон тяжело вздохнул, но руки его уже трепали загривок собаки.
– Может, все же получится как-то взять его с собой? – жалобно спросила Карина, подходя ближе и протягивая Крошке пару собачьих печенек, которые остались в кармане пуховика.
– Только если с проводницей договариваться за взятку.
– Давай попробуем!
– Ну…
– Пожалуйста!
– Ладно, попытка не пытка. – Антон увидел нужный номер вагона: – Нам сюда.
Проводница стояла внизу, у дверей, и проверяла паспорт одинокого путешественника. Больше пока никого не было. Мужчина скрылся внутри поезда, и проводница повернулась к следующим пассажирам. Увидев компанию с собакой, она тут же помотала головой и замахала руками:
– Не-не, не думайте даже! Никаких животных, а уж такого монстра и вовсе не повезу! Брысь! А то и вас не пущу!
– Сейчас маме позвоню, она его заберет, – потянулся к карману Антон.
– Дай сюда. – Уэнсдей забрала у Антона обрывок поводка и подошла к проводнице, протягивая все четыре билета и паспорта.
– Я же уже сказа… – начала проводница.
И в этот момент она подняла взгляд на Аддамс. Та просто молча смотрела на нее, но уже минуту спустя друзья заходили в вагон – с пожеланием счастливого пути и Крошкой.
– Как ты это сделала?! – восхищенно присвистнул Антон.
Уэнсдей не посчитала нужным ответить.
Компания прошла по узкому проходу в плацкарт.
– Это полки для вещей? – Марк поставил свой рюкзак на нижнюю.
– Это для нас. – Антон показал на две верхние и две боковые. – Последние места урвал.
Он переставил рюкзак Марка на верхнюю боковую. Повернулся к ней лицом, полуприсел и под удивленными взглядами друзей похлопал себя по спине.
– Что ты де?.. – Карина не договорила: Крошка ловко впрыгнул на спину Антона и оттуда наверх, устроился там и положил голову на передние лапы, наблюдая за всеми с весьма довольным видом. – Ничего себе, дрессировка!
– Он просто очень умный, – гордо отозвался Антон.
– А как тут спать? – Марк смотрел на столик и два места у окна.
– Они складываются, и получается кровать.
Уэнсдей села на одно из мест с привычным непроницаемым выражением лица.
– А сколько нам ехать, напомни, пожалуйста. – Карина поежилась, хотя в поезде было тепло.
– Трое суток и пять часов.
– Сколько?! – поперхнулся Марк.
– Ну, «широка страна моя родная», что я еще могу сказать.
– А что, самолетов у вас еще не изобрели? – Карина неуверенно села напротив подруги.
– Почему же, неподалеку от Мги есть город Северный, там маленький, но аэропорт.
– И сколько бы мы летели?
– Четыре часа.
– А вместо этого будем ехать четыре дня? – возмутился М2.
– Три дня и пять часов, – педантично поправил Антон. – На самолет билеты дороже.
– Деньги не проблема. – Карина посмотрела в темноту за окном.
Хотя на часах было уже около восьми, солнца в этой части света долго еще не ожидалось.
– Уэнсдей сказала «едем», – привел Антон последний аргумент.
– А если бы она сказала «идем», мы бы пешком пошли? – Марк стукнулся о столик и скривился.
– Так веселее. – Уэнсдей потянула Марка за свитер. – Не мельтеши.
Он со вздохом осмотрелся и уточнил:
– А куда ты мне предлагаешь сесть?
– Лечь!
Широким жестом Антон обвел все три верхние полки. Над каждой была еще одна, дополнительная, с матрасами, поэтому единственным приемлемым положением действительно становился вариант лежа.
– Зашибись. А почему не сюда? – Марк приземлился на нижнюю полку и придвинулся к окну.
– Потому, милок…
Слегка постукивая палкой о пол вагона, к компании подошла старая женщина: сгорбленная, в поеденном молью пальто грязно-зеленого цвета, в цветном платке на голове. Она поставила свои сумки, явно тяжелые сумки, на стол. В них что-то звякнуло.
– Что тут сижу я! – Она перехватила палку посередине и стукнула Марка набалдашником по бедру. – А ну, брысь с моего места!
М2 подскочил, потирая ногу.
– Что ж вы сразу драться начинаете, я словами понимаю!
– Поговори мне еще! А это что за чудище? – посмотрела старуха на собаку.
– Это Крошка, он хороший! – возмутился Антон.
– Если твой хороший крошка попробует меня укусить, я укушу тебя. А у меня отличная новенькая вставная челюсть, ею кирпич можно разгрызть!
Карина скривилась, представив себе эту картину.
Старуха повернулась к Уэнсдей и совсем другим тоном вдруг спросила:
– Кушать хочешь? Чего ж ты бледная какая? Заморыш совсем. Тебя вообще не кормят в энтой вашей мракодемии?
Старушка ласково погладила Уэнсдей по косичкам, та от неожиданности не успела увернуться, а потом уже было поздно. Ее никто никогда в жизни не гладил по голове! Ну уж, по меньшей мере, с тех пор как Уэнсдей научилась отвечать на обиды и провокации. А чем еще можно посчитать несанкционированное прикосновение? Старушка отвернулась, начала шебуршать в своих сумках, и Уэнсдей, воспользовавшись моментом, бросила семейное проклятие: хорошее, отстоявшееся, на облысение.
Ее глаза широко распахнулись, когда проклятие темной кляксой сползло по поношенному пальто, шлепнулось на пол и впиталось в затоптанный линолеум.
– Зря стараешься, девонька. – Старуха даже не обернулась. В голосе ее слышалась усмешка. – К моему возрасту у нас уже все к проклятиям устойчивые. Вот походишь по поликлиникам с мое, посидишь в очередях – и сама проклинать получше научишься, и тебя уже никто не достанет.
Она сняла пальто и повесила на специальный крючок для верхней одежды. Все, не сговариваясь, стянули с себя куртки, про которые успели забыть, и тоже повесили.
– Поликлиника – это какой-то местный филиал магической академии?