Марк включил плитку, долил в чайник воды и вынул из кармана телефон, чтобы почитать про обморожение.
– Но у нас нет машины, – параллельно своим действиям прокомментировал он.
– Такси закажем. Собственно, уже заказываю.
Антон зашел в приложение и ввел адреса: покосившегося домика в качестве точки отправления и аэропорта в Усать-Таминске в качестве конечной цели.
«Ждите», – предложило приложение, и потекли секунды.
Десять, двенадцать, минута…
– Нашел, что нужно делать! – Марк зачитал вслух: – «Давать горячее питье: чай, молоко, кофе; опустить обмороженные участки в теплую, ни в коем случае не горячую ванну…» – Он беспомощно посмотрел на Уэнсдей: – У нас есть ванна?
– Отыщем! – сверкнула глазами та. – Дальше!
Закипел чайник.
Две минуты…
– «Постепенно повышать температуру воды в этой ванне с двадцати до сорока градусов».
– Мы будем с термометром стоять? Где мы его возьмем?! – ужаснулся Антон.
– Отставить панику! – Уэнсдей не повысила голос, но всем показалось, что она кричит. – Вон в… – Слово «сени» вылетело из ее головы. – В общем, вон там таз стоит. Марк, тащи сюда. Антон, лей воду из чайника.
Парни бросились выполнять указания, не раздумывая.
Таз грохнул о табуретку. Антон медленно лил в таз кипяток, Уэнсдей разбавляла его холодной водой.
– Зачем ты локоть туда засунула? – удивился Марк.
– Локтем можно почувствовать температуру, примерно равную температуре тела. Моим локтем – примерно равную нужной нам температуре. Помоги Карине сесть поближе.
Каринины руки опустили в таз с чуть теплой водой. Марк сидел рядом и поил ее горячим чаем. Девушка с трудом делала мелкие глотки.
Пять минут.
«Извините, машина не найдена».
– Черт! – Антон стукнул кулаком по ноге и поморщился. – Машины нет – видимо, никто не хочет ехать так далеко. Что будем делать?
Уэнсдей думала не дольше пары мгновений:
– Вызывай другую.
– Но…
– До ближайшего клуба.
На короткий заказ такси нашлось очень быстро, и чай еще не успел остыть, а за воротами уже сигналила машина. «Серая „Лада Ларгус“, номер 303, водитель Марат. Наша компания желает вам приятной поездки!»
– Так, Крошка, – извиняющимся тоном бормотал Антон, покрепче привязывая собаку в сенях, – еды я тебе оставил более чем достаточно. Нам нужно поскорее доставить Карину домой, а в самолет тебя не пустят. Я вернусь через пару дней и тебя заберу, о’кей?
Он подхватил с пола рюкзак, мимоходом удивившись тяжести, накинул одну лямку на плечо и поспешил к остальным. Крошка лаял и рвался за хозяином, но Антон, не оглядываясь, бежал к машине. Ногти его крепко впивались в ладони, зубы он сжал до скрипа, в груди неприятно сдавливало: Крошку оставлять казалось невыносимым. Но выбора не было.
Нервно переглядываясь, Антон с Марком провели дрожащую Карину к автомобилю и сели вместе с ней на заднее сиденье. Уэнсдей скользнула на кресло рядом с водителем, и, когда таксист поднял взгляд, чтобы поздороваться, с губ его не слетело ни слова: он будто провалился в темную бездну, таившуюся в глазах щуплой девчонки, одетой во все черное. Несколько мгновений спустя мужчина обмяк, подбородок его безвольно опустился на грудь – то ли человек уснул, то ли потерял сознание.
Антон, пыхтя, стянул водителя с места, обхватив под мышками, а М2, помогая, потащил за ноги.
– В багажник, как в американских фильмах?
Марк кивнул. Уэнсдей открыла багажник:
– Уф, тут удочки и вещи какие-то!
– Кладем прям на них, а то я сейчас его ур-р-роню… – Антон, тяжело дыша, запихнул водителя в багажник и поспешил сесть за руль. Завел мотор и, выводя машину из проулка, посмотрел в зеркало на Уэнсдей: – Что ты с ним сделала?
Она пожала плечами:
– Небольшое чувство дезориентации, слабый гипноз, наведенный сон – надолго у меня способностей не хватает.
– Значит, тем более поторопимся.
Антон надавил на газ. А потом – резко на тормоз. Он внезапно вспомнил, что среди вещей, на которые свалили водителя, что-то поблескивало. Выбежав из машины, парень распахнул багажник и радостно вскрикнул: догадка подтвердилась – таксист возил с собой термоодеяло. Передав его друзьям, Антон помчал в аэропорт. Клуб, куда они вызывали такси, был как раз по пути, и Антон заметил, как мигает и пищит телефон водителя, предлагая новые заказы. Это раздражало. Он заметил на экране желтую кнопку «уйти с линии», нажал ее – и писк прекратился. Антон не обращал внимания на знаки ограничения скорости, несколько раз проехал на красный, чуть не спровоцировав аварию. Ему сигналили и орали из окон, опустив стекла. Легче стало, когда автомобиль наконец оказался за пределами города. Трасса в будний день была почти пустой, и Антон выжимал из машины все, на что она оказалась способна. Это было похоже на транс. Антон чувствовал, будто сам становится этим большим железным механизмом. Ощущал каждый винт и шестеренку, слышал тихое гудение мотора. Сгорал бензин – и колеса преодолевали километр за километром, чуть слышно шурша от соприкосновения с асфальтом.
– Да тьма тебе по лбу, тормози!
От удара по плечу Антон пришел в себя и осознал, что его тормошит Марк, – видимо, уже не в первый раз.
Антон нажал тормоз, и машину занесло, но ее удалось выровнять и припарковать у обочины. Посреди чиста поля, как в сказке – или дома, во Мге: снег да снег кругом – и ничего больше, насколько хватает глаз. «Зачем мы встали, тошнит, что ли, кого?» – успел подумать Антон. Он оглянулся, побледнел и выскочил из автомобиля. Карина на дрожащих ногах выбралась из машины и медленно опустилась на колени прямо на дорогу. Каждый вздох давался ей с огромным трудом, словно легкие застыли и больше не могли обеспечивать поступление в организм кислорода.
– Вставай, Карина, – слышала она как будто издалека, через мобильник, который глючит. – Здесь же холодно, нам нужно в аэропорт.
«Где – здесь? Холодно внутри. Вот тут, там, везде…» Карина слабо повела рукой, пытаясь показать, где ей холодно, но сил на осознанное движение не хватило. Ее повело назад, и она легла. «Так лучше, голова не кружится, можно сделать снежного ангела…»[2]
– Карина, Карина!
М2 – обычно спокойный и сдержанный, разговаривающий чуть ли не шепотом – сейчас кричал. И это было почти так же страшно, как видеть, как покрываются ровным морозным узором Каринины ступни, щиколотки, шея, локти…
Уэнсдей пыталась согреть подругу, накрывая ее термоодеялом, Марк, забыв все прочитанные в интернете объяснения, растирал одну ледяную ладонь, Антон грел дыханием вторую. Но ничего не помогало. Иней на ресницах, бледные, отдающие синим губы, блестящие серебристые нити в рыжих прядях волос – Карина походила на героиню сказки.
Про Снежную королеву говорили, что она была очень красивой. Карина тоже была очень красива сейчас, но любой из ее друзей отдал бы все свои сбережения или пару лет жизни за то, чтобы растопить лед. Дыхание становилось все тише, и вот уже только маленький кусочек кожи над коленом остался не покрытым снегом.
Где-то вдалеке за поворотом проехала машина, а потом вдруг послышался лай:
– Р-р-р-р-р-рав!
По заснеженной трассе, волоча за собой в очередной раз порванный, изгрызенный поводок, несся Крошка. Часть пути он проделал в чьем-то прицепе, но все равно хрипел от долгого бега. Он оттолкнул мордой Уэнсдей и прежде, чем Антон успел хоть что-то сделать, впился зубами в Каринину ногу, в этот небольшой незамерзший участок.
– Что ты делаешь?! – взревел Антон и попытался оттащить пса, чтобы не навредить Карине еще больше.
Но Крошка вцепился мертвой хваткой, и сдвинуть его с места не удалось.
– Постой! – удержала Уэнсдей Антона, когда он примерился схватить алабая за шею. – Мне кажется или…
– Не кажется… – просипел Марк, не сводя глаз с Карины.
Антон поднял голову и удивленно охнул. От челюстей Крошки медленно расходилось пространство без инея. Словно проталина в весеннем лесу, которая открывает миру свой настоящий цвет. Вот очистились ноги, порозовели щеки. Под пристальными взглядами друзей медленно-медленно таял узор на руках. Последними оттаяли ногти. Собачьи челюсти разжались, и Карина слегка дернулась, не приходя в сознание.
– Ох ты ж мой молодчина! – Антон порывисто обнял Крошку и тут же отпрянул, поскользнулся и неловко упал на землю: – Нет-нет-нет!
Крошка застыл ледяной скульптурой – холодной и неподвижной.
Уэнсдей прижалась ухом к Карининой груди, нашла пульс на шее, провела ладонями вдоль тела и медленно потянулась к собаке. Провела ладонями над Крошкой так же, как только что над Кариной, и кивнула сама себе:
– Он ухитрился перетянуть всю магию на себя. В Карине не осталось и следа от этой дряни. По крайней мере я не чувствую. Она теперь вся пульсирует в нем. – Уэнсдей грустно посмотрела на Крошку: – Через несколько минут он умрет.
– Нет… – У Антона на глазах выступили слезы. – Так нечестно! Сделай что-нибудь!
Уэнсдей с видимым усилием положила ладонь на плечо Антона:
– Прости.
Марк, молчавший все это время, вдруг стиснул кулаки и хрипло, будто с трудом выталкивая слова, сказал:
– Можем попробовать…
Антон посмотрел на него с отчаянной надеждой:
– Что?!
– Пустить его в мою тьму. Ему еще не было предписано умирать. Но раньше я никогда не экспериментировал с… живыми.
Друзья поежились, вспомнив, как тьма поглотила безглазую. С того дня, к счастью, чудовище никто больше не видел.
– Осталось не больше минуты, – предупредила Уэнсдей.
– Давай! – решился Антон.
Марк медленно поднял руки. Они мелко дрожали. У М2 больше не было иллюзий, кто сильнее – он или тьма. С того момента, как Марк пытался изгнать из себя этот портал в неизвестность, он каждую ночь видел кошмары. Но, когда прямо перед тобой умирает преданное существо, которое только что спасло твоего лучшего друга, бездействовать нельзя. Как жить-то потом? И Марк снова позвал тьму. Внезапно на поле словно опустилась ночь. Сначала тьма будто осмотрелась – у всей компании мурашки побежали по коже и похолодело в горле, как от леденцов против кашля. Потом медленно, уловив внутреннее желание Марка, тьма окутала Крошку. Алабая больше не было видно. Антон переступил с ноги на ногу и потер озябшие предплечья. Послышался громкий собачий лай.