М2 и Карина синхронно моргнули. Уэнсдей подумала, затем на волосок растянула губы, изобразив то, что могла посчитать улыбкой только она сама:
– Скажите, пожалуйста, где тут можно поесть? Местной еды желательно.
Уборщик покосился на ее руку у себя на локте:
– Вы находитесь в историческом центре Санкт-Петербурга. Поесть здесь можно буквально на каждом шагу. Однако если вы желаете перекусить аутентичными яствами на скорую руку, то я рекомендовал бы отведать небезызвестных петербургских пышек. Так всего в десяти минутах ходьбы отсюда, напротив дома-музея Достоевского…
– Достоевского!!! – перебила Уэнсдей с таким пылом, что уборщик кинул на нее одобрительный взгляд. – Ведите нас!
Через четверть часа все трое сидели за круглым столиком, куда не без труда перенесли несколько бумажных тарелок с горками загадочных масляных колец, пахнущих жареным тестом. Кольца были обильно обсыпаны сахарной пудрой – впрочем, как теперь уже и голодная троица.
– Не так плохо, – констатировала Карина, жуя горячую выпечку. – Хоть и не круассан. Мне кажется, от такого очень толстеют.
В пышечной-пирожковой было ярко и шумно, пахло сладким, мучным и кофейным. М2 почувствовал, что может немного расслабиться. Всю поездку он нервничал, ожидая самого худшего. Но здесь было так по-городскому, так оживленно и безопасно, что он, пожалуй, наконец-то мог выдохнуть, откинуться на спинку стула и…
Марк вздрогнул, не донеся до рта кусок. Прикрыл лицо ладонью и шепнул:
– Кажется… За нами следят.
– Девушка с косами? У меня за спиной? – невозмутимо проговорила Уэнсдей. – Я знаю.
Карина хотела было обернуться, но Марк вытаращил глаза, и она удержалась. Вместо этого покопалась в сумочке, отыскала маленькое зеркальце и подняла к глазам, словно желая поправить макияж.
– Она уже была здесь, когда мы пришли, – продолжила Уэнсдей, тщательно облизывая каждый липкий палец по очереди. – Так что вряд ли она следит за нами.
– Но она глаз с тебя не сводит, – заметила Карина, вглядываясь в отражение в зеркальце. – Ох, ну вот вам, пожалуйста, новый… – О’Келли озабоченно попыталась поймать седой волосок, чтобы выдернуть.
– И она похожа, – сообщил Марк и умолк, как всегда, предоставляя окружающим возможность самим додумать, что он хотел сказать.
А хотел Марк Мрак сказать, что девушка за соседним столиком, которая вот уже минут десять как буравила спину Уэнсдей взглядом, очень сильно напоминает ему саму Уэнсдей. Хотя это был абсурд. Девушка не так уж смахивала на Аддамс внешне – да вообще не смахивала. Пожалуй, постарше. И у Уэнсдей две фирменные темные косы всегда заплетены аккуратно, волосок к волоску, и свисают на грудь двумя гладкими блестящими канатами. А у девушки за соседним столиком тонких русых косичек было множество, и пребывали они в полном беспорядке. В них виднелись какие-то цветные пряди, металлические кольца и даже перья.
Вот взгляд незнакомки – притом что глаза у нее были не карие, а серые – мало чем уступал взгляду Уэнсдей. То есть от него точно так же хотелось убежать и спрятаться.
В этот момент Уэнсдей, чья осанка и так была идеальна, еще немного распрямила спину.
В этот же момент незнакомка поднялась из-за столика и, сделав несколько шагов, встала позади Аддамс.
– Привет, – произнесла девушка неожиданно хриплым голосом. – Недавно в городе?
– Мм… – Поскольку Уэнсдей раскрывать рот явно не собиралась, а Марк просто во все глаза уставился на девушку, ответила О’Келли: – Да. Мы… Туристы. Сегодня приехали.
Карина непринужденно убрала зеркальце и повернулась к незнакомке. Надо сказать, одета та была крайне непривычно и выглядела диковато. На девушке было какое-то пыльно-пестрое платье, словно сшитое из кусков разной ткани, а запястья до самых локтей прикрывали всевозможные браслеты. Из глубин прически свисали нити разноцветных бусин. Ну просто никак не представить лук, меньше похожий на извечное строгое и аккуратное платьице Уэнсдей с чопорным белым воротничком.
– Уже нашли, где остановиться?
– Нет, мы только с поезда и… – Карина прикусила язык: кто-то чувствительно пнул ее голень под столом.
Судя по безмятежному виду Марка – не Марк.
Девушка с косами обошла столик и невозмутимо опустилась на единственный свободный стул рядом с М2:
– Могу посоветовать. Здесь в двух шагах хорошая мини-гостиница. В старом доме: там когда-то была большая квартира, а нынешние хозяева обустроили несколько номеров. И кухня есть. Выйдете из пышечной, повернете направо, увидите вывеску «Сонечка». Я, к слову, Ульяна.
Девушка обвела всех троих спокойным взглядом, задержалась на Уэнсдей и протянула руку… Марку. Вид у М2 сделался совсем оторопевший, но рукопожатием с новой знакомой он кое-как обменялся. Затем настала очередь О’Келли (Карина заметила, что тыльные стороны ладоней у Ульяны разрисованы хной и пестрят какими-то хитрыми символами). Когда очередь дошла до Уэнсдей, та слегка склонила голову набок:
– Ульяна, да? Ты помогаешь всем туристам, кто заходит в эту пишечную?
– Пышечную, – вежливо поправила Ульяна. – Нет, не всем. Только тем, кто выглядит навроде вашего.
– Это как?
Карина и Марк быстро переглянулись. Такой тон у Уэнсдей им доводилось слышать нечасто, но он был им знаком. Как правило, в течение пяти – десяти минут после того, как Аддамс что-то говорила таким голосом, поблизости что-нибудь взрывалось или воспламенялось.
– Вы похожи на людей, которые слишком долго торчали в глуши. Большой город может шокировать с непривычки.
Ноздри Уэнсдей дрогнули. Карина мысленно сжалась.
– По-твоему, у нас провинциальный вид? – ледяным тоном уточнила Аддамс.
– Да нет… – протянула Ульяна без особой искренности. – В Петербурге кто как хочет, так и одевается.
– Заметно. – Уэнсдей смерила взглядом лоскутное платье.
Ульяна медленно и без малейшей тени дружелюбия улыбнулась, с ответной насмешкой вперившись в Уэнсдей:
– Да, у нас многие косплеят. Горожане вежливые, пальцем тыкать не станут. Если кто желает прикидываться пай-девочкой из частного пансиона – на здоровье.
– Но мы не прикидываемся, мы и прав…
Карина опять получила пинок под столом и жалобно покосилась на подругу, а Ульяна тем временем продолжила, повернув голову почему-то к Марку:
– Я вот люблю, когда форма соответствует содержанию.
Марк Мрак пару раз мигнул и неуверенно опустил взгляд себе на грудь. Черная рубашка, заправленная в черные брюки. На голове – он, понятное дело, не видел, но помнил – отросшая шевелюра черных же волос, вечно слегка растрепанная. Ботинки, ясное дело, черные. Ну и носки. И, э-э, другое белье. И ремешок часов, конечно же, ну и циферблат. О чем она, вообще?
Карине было бы любопытно узнать, какому содержанию соответствует Ульянин наряд, но она чувствовала, что еще секунда – и Уэнсдей взорвется. Требовалось срочно что-то предпринять.
О’Келли только успела наклониться через стол и просиять широкой улыбкой, как – шухх! Над тарелками пронеслось что-то очень быстрое и очень маленькое. Сгусток воздуха, как будто кто-то метнул поверх стола маленькое злое проклятьице. Через миг Карина поняла, что ничего не «как будто»: сахарную пудру с последней одинокой пышки сдуло, и теперь колени всех присутствующих равномерно покрывала белая пыль.
У Ульяны дернулся краешек губ. Но уже через мгновение она снова улыбнулась и уперлась локтем в стол.
Щелк!
Уэнсдей поморщилась и сощурила один глаз, словно в него попала соринка.
Бац!
Ульяна сделала короткое движение двумя пальцами, будто отмахивалась от чего-то крохотного и незначительного.
Пщщ!
Уэнсдей вздрогнула и чуть привстала на стуле.
– Нам пригнуться? – тихонько спросила Карина.
Уэнсдей открыла было рот, но Ульяна подняла ладонь: мол, стоп, хватит. А потом и сама поднялась со стула:
– У меня еще дела. А вы наслаждайтесь городом. Учтите, кстати: кто не был в Эрмитаже, не был в Петербурге.
– В Эрмитаже? – переспросил М2. – Это же музей?
– Не просто. Коллекция Эрмитажа бесценна. И огромна. Если решите осмотреть каждый предмет оттуда, вам понадобится десять лет без перерывов на еду и сон. – Ульяна помедлила, задумчиво рассматривая Марка, и Карине почудилось, что косички у нее на голове слегка пошевелились сами собой. – Я, кстати, работаю там экскурсоводом. Если хотите, покажу самое интересное. Завтра. Скажем, в полдень.
В таких случаях обычно все смотрели на Уэнсдей.
Но сейчас все пошло кувырком. Потому что М2, не отрываясь от Ульяны, точно птичка, зачарованная змеей, вдруг выпалил:
– Конечно! Хотим!
Карина вытаращила глаза и быстро покосилась на Аддамс, но Уэнсдей ничего не сказала. Даже тогда, когда М2 продиктовал Ульяне номер своего телефона. Даже тогда, когда Ульяна плавным движением подцепила с тарелки последнюю пышку и лениво откусила от нее. Даже тогда, когда развернулась и прошествовала прочь, к вешалке.
Только когда Ульяна, уже надев пальто, дошла до выхода из пышечной, Уэнсдей, похоже, вновь обрела дар речи:
– Самое интересное – это, по-твоему, что?
Ульяна притормозила и обернулась через плечо. Карине вспомнилась Медуза Горгона – из-за множества косичек, наверное.
– Мертвецы, конечно.
Медуза ухмыльнулась и скрылась за дверью.
Глава № 3Экскурсия к мертвецам
Едва Ульяна их покинула, Карина попыталась как-то сгладить ситуацию:
– Странная девчонка какая-то, да?
– Необычная, – не то согласился, не то поправил М2, который продолжал глазеть на дверь кафе, хотя Ульяны уже и след простыл.
– Само собой, в эту ее гостиницу мы не пойдем.
– Само собой, пойдем, – отчеканила Уэнсдей.
– Зачем? – удивилась О’Келли. – В городе наверняка уйма других подходящих…
– Затем, что она захотела отправить нас туда. И теперь я хочу знать почему.
Карина поджала губы и тишком оглядела подругу. Уэнсдей была какой-то закаменевшей. Не знай Карина О’Келли лучше других, что Уэнсдей Аддамс никогда не проигрывает, она предположила бы…