ражения их лиц и скартов, звучали мотивы разных миров и рас. Оглушенная и ошеломленная Вера замерла в восхищении на смотровой площадке у входа в Айчерный Центр в толпе таких же восторженных зрителей.
Это невозможно было передать словами, это можно было только услышать и увидеть. Замирающие последние искорки финального фейерверка, выстроившиеся в ряд скарты первого заезда, оглушительный и ослепительный взрыв, возвестивший начало гонок (любят эти высшие и нейтральные расы громкие звоночки), нырнувшие в жемчужный диск светящиеся точки, спешащие набрать энергию и скорость, приблизившись к максимальному пределу. Эти точки летели по кругу, то приближаясь к черной дыре, то отлетая от нее, то вытягиваясь в овал, то возвращая себе круглую форму. Постепенно они скрылись из виду, обогнув черный шар, и теперь следить за ними можно было только на экране, транслировавшим вид с обратной стороны черной дыры.
Большинство болельщиков с тихими хлопками исчезли, переместившись на противоположную сторону смотрового периметра, чтобы продолжить прямое наблюдение за участниками. Кто-то переместился в бары, где собирались в группы поклонники разных скартистов, заключая пари, чей кумир придет первым. Пространство вокруг обезлюдело, участников первого заезда Вера не знала, а «болеть» за случайную точку на экране было как-то глупо, она и на Земле не была заядлой поклонницей спортивных соревнований и завсегдатаем стадионов. Ни Тана, ни друзей его Вера не видела, они наверняка готовились к собственным заездам или горячо «болели» на другой стороне смотрового периметра. Величественная картина сколлапсировавшей звезды вдруг вызвала слезы на глазах, как Тадж-Махал, который при всем своем великолепии является в первую очередь мавзолеем и сердце его – две гробницы. Возбуждение схлынуло, и как прилив неумолимо сменяется отливом, так и радужное настроение Веры стало быстро окрашиваться в серые тона.
«Это невозможно! – простонала про себя Вера. – Моя нервная система не привыкла к таким глобальным колебаниям эмоционального фона, мое настроение всегда было ровным, комфортным для меня самой и окружающих, меня не бросало из крайности в крайность. Повеселилась, понервничала чуток – и снова все спокойно, а теперь чертова печать насильно уводит меня далеко за грань уравновешенности! Чувствую себя так, будто меня затягивают в море накатывающие волны, и вариант бездействия приведет к тому, что они меня утащат в бездну, а выход только один – всеми силами уползать от них, двигаясь вперед, выбрасывая себя из трясины рывками сильных эмоций. А где их взять – сильные эмоции?! Адреналин весь вышел, собственный организм наотрез отказывается его вырабатывать, а внешний мир безысходно доброжелателен и надежен, ни одного кадавра в поле видимости, готового встряхнуть унылую землянку. Слишком хорошо хранители стерегут периметр, тут никакой опасности для жизни нет, в черную дыру и то не бросишься – охранные заклинания все смотровые площадки прикрывают, мне это сразу Квазик сказал, чтоб не волновалась. А я вот переживаю по прямо противоположному поводу! Непредусмотрительно я повела себя сегодня, недооценила размер собственных проблем, в итоге и водку всю на демониц израсходовала, и сатаниста для себя не припасла. А так было бы сейчас весело: убийце-садисту – нож, мне – глоточек для задора, и бегали бы тут, места-то много! Элистэль же прямо сказал, инстинкт самосохранения – мой лучший помощник в деле выживания. Интересно, дал бы мне майор Соболев одного маньяка для личных нужд? В качестве налаживания связей со всекосмической общественностью? Эх, порой это полезнейшая вещь – маньяки! И редкая: отсюда до ближайшего низшего мирка с такими экземплярами лететь и лететь. Пойду к Квазику, у него друзья колоритные, дай им Бог здоровья, может, шуганут меня до смерти своими экспериментами. Депрессия, господа, – это когда сам сдаешься демонам на опыты».
Глава 15. Внеплановые учения для демонов
В штабе служб безопасности коллеги Квазика наличествовали в полном составе, а вот его самого не было.
– Где? – подняла брови Вера и ее поняли с полуслова.
– Его по поводу Общегалактического Верховного Суда срочно вызвали. Вероятно, для дачи показаний.
– Разве свидетельские показания озвучиваются не во время суда? – немного удивилась Вера, припоминая отечественные фильмы и западный сериал про Перри Мейсона.
– Нет, конечно, что за нелепая идея? – пожали плечами хранители. – Эдак Суд очень долго тянуться будет.
– А-а-а, – безразлично протянула Вера, не имея ни малейшего желания расспрашивать о том, как именно ведутся расследования и проходят заседания суда у высших рас. Не до того ей сейчас было!
Горло Веры перехватывало судорожными спазмами, ощущение неотвратимой беды наваливалось на плечи, как стотонный мешок, и завязывалось в животе ледяным узлом. «Тяжелые предчувствия теснили грудь», как любили писать в сентиментальных романах земные литераторы. Впервые Вера в полной мере прочувствовала это теснение, вызывающее беспричинные слезы, порыв срочно куда-то бежать и спасаться, сменяющийся еще более опасным желанием сесть и смириться. Складывалось впечатление, что все ее эмоции просто выключают, щелкая невидимыми тумблерочками, оставляя лишь самые пассивные: тоску и удрученность.
Попросить хранителей связать ее с Квазиком? Зачем?
Присесть на освободившееся седьмое кресло? Зачем, если можно сползти на пол по стеночке прямо у двери? Так трудно сделать даже шаг, а до кресла еще… сколько шагов до кресла? А зачем считать? Это так утомительно и сложно…
– Что с вами? – раздался над ухом Веры незнакомый бас, она подняла голову и с воплем рванула в сторону от страшного монстра с клыками, рогами и жуткими черными шрамами через все лицо.
Сердце забилось, получив жизненно необходимую дозу сильных эмоций, а разум на миг прояснился, позволив осознать всю смертельную опасность своего состояния. К сожалению, тот же разум напомнил, что хранители совершенно безопасны, и успокоенный инстинкт самосохранения опять отправился на покой. Ну, нет, его срочно нужно взбодрить!
– А говорили, что демонов в истинном виде не боится, – разочарованно рыкнул склонившийся над Верой хранитель, отошел в сторону и пренебрежительно бросил: – Извините, что напугал.
Вера несколько растерялась: что делать? Сказать: это очень хорошо, что напугали, давайте так и будете попугивать через каждые пять минут? Я тут тихонько посижу, мешать не буду, только стращайте меня почаще и, желательно, поизобретательней? Вера нервно хихикнула, припомнив подруг Карелоноделы и их способность запугать кого угодно, продемонстрированную ей перед экскурсией на Землю, а ведь у них уровень всего лишь дел! Представив, какие американские горки ей могли бы устроить эти хранители, Вера еще разок нервно хихикнула. На нее покосились с опаской полосатые лица, и веселость Веры возросла. Кстати, а чего она зациклилась на страхе? Радость – тоже яркая эмоция, и гораздо более приятная в применении. Попробуем не напугаться, а развеселиться! Для начала отлепляемся от стенки, делаем шаг, еще шаг, отгоняем прочь навязанную извне тоску и делаем еще шаг!
На пяти шагах до кресла Веру осенила спасительная мысль: что, если можно бороться не с самим унынием, а с его проявлениями? Ушло желание двигаться – двигайся наперекор, напала неодолимая лень – срочно займись делом! Решив проверить эту рабочую гипотезу, Вера четко замаршировала обратно: от кресла к двери. Развернулась и опять пошла назад. О, бодрость тела и впрямь приводит к бодрости духа! Помнится, на плакате фитнесс клуба, который несколько лет посещала Вера, было написано, что физические упражнения приносят чувство радости и помогают в борьбе с депрессией лучше всяких стимуляторов, водки и шоколада. Не на тех сайтах демоницы совета спрашивали, ох, не на тех! Так, помашем руками, помашем ногами, наклоны вправо-влево и вперед-назад…
Вспомнился прочитанный в далеком детстве рассказ то ли про лису, то ли про койота, который съел подброшенное людьми отравленное мясо, слег на землю и умер бы, если б на него не выскочили охотничьи собаки. Испуганный зверь, ведомый инстинктом, бросился бежать из последних сил, подволакивая онемевшие задние лапы. Он бежал и бежал, и все легче и легче был его бег. Заработали все лапы, ровно забилось сердце, организм преодолел действие яда, и зверь остался жив. Жив благодаря движению…
Так, машем выше и интенсивней!!!
Хранители уровня эль скучковались у противоположной стены, все опасливей и настороженней посматривая на Веру. До нее доносились обрывки фраз:
«Неосознанная активность… низший разум… эти судороги конечностей – инстинктивная реакция на сильный испуг?… Может, эта темная человечка не знает, как выйти, ей надо дверь открыть, и она привлекает жестами наше внимание к своей проблеме?… Ты видел стереотрансляции с ее участием? Вот и я не видел, только слышал, что Амирелоноделисталиэль о расторжении договора хлопочет… А кто из нас видел? Жаль, что никто не видел – мало данных для выводов… А если самим протестировать?»
То ли физические упражнения себя оправдали, то ли рассуждения умнейших хранителей так позабавили, но к приседаниям Вера перешла, давясь от смеха. Группа великих ученых нейтральной расы смотрела на нее с неутоленной жаждой к познанию неизвестного, сдерживаемая только одним:
– Эх, с Амирелоноделисталиэлем связываться не охота! А можно было бы исследовать ее реакции на кластрен и ассимиряцию, ей это не повредило бы никоим образом.
– Вот и мне с ним ссориться не охота. Он за свою человечку три шкуры с нас спустит, и неважно – повредили мы ее или нет.
И демоны уровня эль смотрели на приседающую Веру, чуть ли не облизываясь на нее, как коты на хозяйскую сметану, которую на столе оставили, но есть строго-настрого запретили. Вере становилось все смешнее и смешнее. Один из хранителей, Боррелоноделисталиэль, окрещенный Верой просто Бором (не видела она смысла самой себе все его звания каждый раз проговаривать), заговорил в черную пластинку: