полноценный человек, даже церемонию воды прошли в мире Таисхали, нам это известно.
– Ну, церемонию я прошла случайно, по незнанию, а вот с хранителями дружу вполне осознанно, и вам бы тоже стоило относиться к ним дружелюбнее, – холодно ответила Вера. – Или боитесь запасами душевного тепла поиздержаться?
– Душевное тепло исчезает только в том случае, если им не делиться ни с кем, – покачали головами эльфы, – хранители как раз и не способны к такому душевному обмену.
– Я знакома с этой официальной версией, но для меня она звучит неубедительно. – Отвернувшись от высших, Вера обратилась к друзьям: – Я обещала Амирелоноделисталиэлю стоять здесь, идите без меня. Тут не Земля, так что мои помощь и защита вам точно не понадобятся, – пошутила она с улыбкой.
Лари, Ири, Каст и Мика солнечно улыбнулись ей в ответ, потом, гордо вздернув носы, промаршировали мимо эльфов и, исчезая за дверью ангара, помахали Вере на прощанье.
– Парадоксально… Люди в низших мирах ради выживания готовы на что угодно, они почти все поголовно – крайние эгоисты, а вы тепло относитесь к расе, из-за представителей которой сейчас умираете, – указывая на скрытое герметичным костюмом запястье Веры, сказали эльфы. – Так проявляется ваше стремление к жертвенности?
– Ни о какой жертве с моей стороны и речи нет, – потихоньку начала вскипать Вера. – Я не высшая, жертвенность – не мой конек! Я простая низшая человечка, я не способна подвергать своего ребенка жутким испытаниям, не способна предать друга ради великой цели, не способна обменять счастье моих близких на благо всего человечества, и даже соглашусь с вами, что в этом проявляется мой несомненный эгоизм. Я дружу с хранителями просто потому, что дружу, потому что они заслуживают уважения, а следовательно – и дружбы.
Вера вызывающе посмотрела на эльфов.
Высшие… улыбались. Открытыми, светлыми, добрыми, сияющими улыбками! Они смотрели на нее, как смотрит учитель на любимого ученика, давшего верный ответ на очень трудный вопрос.
Да-а… и это ей все твердят о странности! Кто точно странный – так это высшие. Она еще в Таисхали в этом убедилась.
Вот-вот должны были дать второй сигнал. Эльфы ушли, крепко пожав Вере руку и заверив, что будут с большим волнением следить за скорым заседанием Общегалактического Верховного Суда и желать ей удачи и долгих лет счастливой жизни.
Если она доживет до этого суда, то ее шансы на долгую жизнь и впрямь возрастут. Так, главное – не впадать в апатию и уныние. Сколько будет длиться этот заезд? Чем бы эмоционально разогревающим заняться?
– Вера! – окликнул ее приглушенный голос. Обернулась: в нескольких шагах от нее, у скарта Тана стоял Квазик. – Думаю, тебе нужно принять участие в гонке – тебе же так нужны сильные эмоции!
– Но я не член рода, – недоуменно напомнила Вера; у нее не было железной уверенности, что Тан удержится на трассе и их не засосет в черную дыру, откуда могут вызволить только пресловутые сильнейшие родовые заклинания, накладываемые главами в Айчерном Центре. – Стоит ли так рисковать?!
– Ты рискуешь, ничего не делая, – стоя на одном месте, резонно возразил Квазик, – Суд перенесли на два часа! А защитой я тебя и так обеспечу.
В сторону Веры понеслись яркие лучи, окутали ее с головы до ног и растаяли.
– Поспеши! С секунды на секунду дадут второй сигнал!
Квазик исчез.
Два часа? Эти наплывы уныния, желания тихо помереть и не мучиться, этот подкатывающий к горлу комок и слезы разочарования в своей жизни будут преследовать ее еще семь тысяч двести секунд?! Мамочки!
Напуганная двухчасовой задержкой, Вера метнулась к скарту Тана и застучала по капоту.
– Что случилось? – откинулся прозрачный купол, и высунулась взлохмаченная голова Тана.
– Квазик наложил защиту, я с тобой, – ответила Вера и уселась на второе сиденье. – Как тут пристегиваются?
Недоверчивый Тан, не заметивший кратковременного возвращения главы рода, поводил над головой Веры руками:
– Да, на тебе есть какое-то сильное дядино заклинание. Хм, обычно накладывают стандартные родовые, но дяде виднее, чем их заменить, раз уж ты пока не входишь официально в нашу семью.
– То есть, меня выдернет из черной дыры, если что?
– Ну, строго говоря, из самой черной дыры ничто уже не выдернет – заклинания срабатывают при критическом приближении к горизонту событий, но защитный смысл тот же: тебя перенесет на смотровую площадку до того, как щупальца черной дыры затянут навеки в ее недра.
Прозвучал второй сигнал, воронка вспыхнула ослепительно голубым светом.
– Поехали! – крикнул Тан, опуская верх болида. – Не волнуйся, ты пристегнута, а твоя масса с самого начала учтена в настройках скарта! Удачи нам!
Глава 17. Мрачное озарение
Как там говорили юные хранители: черные гонки – это круто? Вера силилась подобрать другой синоним, но, похоже, демонята выбрали самое верное слово – это было нереально круто, и никак иначе. Давным-давно Олег затащил шестнадцатилетнюю Веру на американские горки, и она надолго запомнила ощущение полета в пропасть, когда прощаешься с жизнью и мысль: «Прости меня, мама, неумную дочку», – единственная, крутящаяся в голове. К счастью, сойдя на землю живой, Вера простилась только с завтраком и съеденным перед поездкой пирожком. Позже, лет в двадцать пять, был опыт прыжка на тарзанке, когда головой вниз летишь на автостраду с высоченного моста, инстинкт самосохранения сходит с ума, в голове набатом стучит прилившая кровь, безветрие вдруг сменяется плотной стеной летящего в лицо воздушного шквала. Каждая клеточка дрожит от страха, в жилах стынет кровь, сердце замирает и, кажется, в следующий миг разорвется в стесненной груди. Рассудительная Вера, привыкшая все в своей жизни раскладывать по полочкам и свято хранившая в памяти аналог личного архива, после возвращения из полета, стоя на том треклятом мосту, записала все такие «развлечения» в графу «Большие глупости» и поставила гриф «Никогда не повторять!».
Что сказать? Гриф был стерт, а черные гонки многократно превзошли все ранее изведанное. Вся трасса – это непрерывное падение, когда нет скорой остановки и осознания: все позади, можно расслабиться до нового прыжка или ныряния вниз с горки. На орбите у черной дыры все эмоции участника растянуты во времени, как линии спектра электромагнитных волн для стороннего наблюдателя. Тело тоже будто растягивают, и защитный костюм тихо трещит, подтверждая, что это ощущение отнюдь не иллюзорно. В прозрачном куполе вдруг исчезает одна картина звездного неба, и возникает совершенно другая, с новыми светящимися точками и чернотой на месте прежних светил, тогда как на мониторе перед Таном медленно поворачивается все та же карта сектора, которую Вера видела на смотровой площадке и на постаменте в Айчерном Центре. Вопросов Вера не задает, по причине комка в горле и перехваченного дыхания. Вот где самый настоящий смертный ужас! Боженьки, за последние циклы она изучила все оттенки страха.
– Все, до финиша мы потеряны для всех миров, – весело, с дрожащими нотками азартного возбуждения, зазвучал в динамиках шлема голос Тана. – Вблизи горизонта событий и за ним действуют только те системы, что были запущены еще до перехода на трассу, теперь бесполезно что-то менять и отправлять какие бы то ни было сигналы – они дойдут до адресата так нескоро, что даже демон до этого момента не доживет. Поэтому так внимательно контролируют участников на старте. Как впечатления?
Не в силах вымолвить хоть словечко, Вера протянула перед собой трясущуюся руку в перчатке и подняла вверх большой палец.
«Да, Квазик, как и всегда, был абсолютно прав, отправляя меня прокатиться на скарте: этого запаса невероятных эмоций ужаса и восторга мне хватит и до Суда продержаться, и все время разбирательства выстоять. Ой-ей, как живот подводит и скручивает от страха! Руки и ноги холодеют, а голова горит огнем… Если бы тогда, на Земле, я услышала бы во время прыжка с моста звук лопнувшей веревки, и успела осознать, что не остановлюсь, а врежусь головой в нагретый солнцем и шинами асфальт, то мои ощущения были бы примерно такими же, как сейчас, если усилить их раз в десять. Хорошо, что мой демон – это не ненадежная веревка, а хранитель высшего уровня, его заклинания – самый прочный страховочный трос во вселенной. Скованный он был, когда разрешение на этот полет давал: опять ревновал к Тану? Не подошел ко мне, на расстоянии указания дал, лучами сверкнул – и исчез. И что-то еще мне показалось странным… Что? Свет в ангаре уже потух, сияла только голубая воронка за его спиной… За спиной… За его спиной был свет, этот свет ровным конусом ложился на пол, моих ног касалась тень от скарта, а Квазик… он НЕ ОТБРАСЫВАЛ ТЕНИ! Тень от скарта была, а от Квазика – не было! Это нормально?! Это тоже всем известно?!»
– Идем на второй виток! Мы пятые в своей группе! Держись, поднажмем! – проорал в уши срывающийся от переизбытка эмоций голос Тана.
«Черт, черт, черт! По какой причине мой демон не отбрасывал тени?! А раньше у него тень была? В какой-то сказке писалось, что черт тени не имеет… Ааа-а-а, при чем тут сказки, если вокруг – самая реальная быль?!»
– Тан, а вы, демоны, тень отбрасываете? – пискнула Вера, не в силах в состоянии ужаса и полета вспомнить такую деталь из прошлых путешествий с Квазиком.
– Ты странная, Вера, – само собой, отбрасываем, мы же материальные объекты, и если не освещены рассеянным светом со всех сторон сразу… Ай, не отвлекай!!! Правее берем, правее… Пересчитать гравитационный потенциал! Ох, зараза, что ж ты такой завышенный, а?! Правее…
Вера замерла. Частота ее сердцебиения поразила бы любого земного кардиолога. Росло ощущение подставы и понимание, что она опять во что-то сдуру вляпалась.
Тан грязно выругался. Хм, знает ли Карелонодела о развитом лексиконе ее сыночка?
– Зацепаем горизонт событий, не выправить! Ух, уже третий виток начинается, ну же, чуть-чуть…