вазику должно быть от восьмидесяти до ста лет. Это для демона-хранителя детский возраст должен быть, всего пятая или шестая часть жизни, соответствующая земным пятнадцати – восемнадцати годам (если считать, что люди живут до девяноста лет). Хм… либо хранители развиваются относительно быстрее людей, либо Вере опять не хватает уровня закачки лингвы.
– Семь минут – полет нормальный, – откинула Вера бесполезные сейчас размышления, – переходим к полевым испытаниям способностей низшей человечки. Опыт первый.
Начала Вера с дороги к дому, под напев одноименной песенки в исполнении Михаила Боярского:
Дорога к дому, дорога к дому…
Ты улетай, улетай, улетай, улетай, как птица,
Ты улетай, улетай, чтоб возвратиться…
Вера пела и представляла себе утомленного погонями за монстрами Квазика, который устало бредет сквозь серую мглу к светящимся окнам своего дома и его встречает зеленая поляна, цветущие ромашки, беседка под плакучею березкой, настоящие бабочки и птицы.
Постойте, она что – жалеет этого бездушного монстра? Монстра, который спасает миры от злобных порождений косоруких творцов? Монстра, которого никто не любит и к которому даже искренней симпатии никто не испытывает? Монстра, который после спасения всех и вся возвращается в свой пустой и неуютный дом? Дом, находящийся в серой зоне отчуждения, куда без специального приглашения, просто так, никто не заглянет на огонек?
Эх, русские женщины, как легко пробраться в ваше широкое сердце – одинокий, печальный благородный рыцарь просто обречен на вашу благосклонность. Даже если у него внешность чудовища, рога и хвост. Даже если иногда к нему залетают равнодушные самовлюбленные сильфиды.
Воображение Веры работало вовсю. Серая муть заколыхалась, расступилась в стороны и зазеленела под ногами Веры, уплотнилась и… полянка действительно возникла, а главное – появилась нормальная гравитация, позволявшая твердо стоять на невысокой траве с ромашками и васильками. Хорошо утоптанная тропинка вела вдоль этой полянки к… окну. Вера вздохнула и представила себе вместо псевдо-окна дверь. Получилось.
– Ой, Мими, надеюсь, Квазик не заругается. И зачем ему столько окон в пустом огромном зале? А теперь будут настоящие окна с видом на настоящую (уж не знаю, в какой степени настоящую) поляну. Зал, кстати говоря, тоже надо как-то обжить – похоже, Квазик сам интерьером занимался, а вернее сказать не занимался, а создал, что требуется постоянно, распихал по углам, как попало, и ладно. Что же его подружки с высокоразвитым художественным вкусом ничего нормального ему не вообразили, а, Мими?
Мими насмешливо замигала глазками.
– Что, они только себе новые формы воображали? – Вера выпятила грудь колесом, поясняя свой вопрос, и Мими ответила утвердительно. – Тогда понятно – заняты были дамы, им не до интерьеров было. Пошли, Мими, вокруг дома – у меня фантазия еще не истощилась. С этих двух сторон сосновый бор изобразим, а с последней стороны попробуем цветник вообразить и деревья фруктовые. Интересно, как это все приживется? Ой, и поливать, наверное, надо? А земля-то у меня нормальная вообразилась, растения не погибнут?
Мими слетела с Вериной ладони вниз, покаталась по земле и отморгала ответ: «Нет», в смысле, что растения не погибнут.
– А птички и бабочки почему не создались, знаешь?
«Да».
– Эх, жаль, что ты не можешь объяснить – почему. Попробуем угадать: животных только создатели миров правильно вообразить могут?
«Да».
– Тоже жаль, но переживем. По-моему, и так красиво получилось.
«Да».
К тому моменту, как способность к воображению у Веры опять истощилась и страшно разболелась голова, успели сформироваться и зажить автономной жизнью: земля с травой вокруг всего дома, редкие ромашки на ней, несколько деревьев соснового бора и пара цветущих яблонь. Беседку с березкой, цветник и увеличение числа деревьев в боре и саду пришлось отложить на будущее, так же как и попытку вообразить синее небо над головой: пока вокруг всего созданного колыхалась серая муть, из которой сверху на поляну лился такой же рассеянный свет, как с потолка в доме.
– Теперь хоть из дома спокойно выйти можно будет, клаустрофобия не замучает, – пояснила свои действия Вера, обращаясь к Мими, которая весело прыгала в молодой траве, старательно придавливая к земле бело-желтые головки ромашек. Ромашки оказались на редкость жизнестойкими: стоило Мими отлететь к следующей «жертве», как зеленые стебельки распрямлялись и лепестки расправлялись. – С облагораживанием территории на сегодня всё, пойдем иллюзии с окон снимем и обедом займемся.
Глава 14. Универсальный язык и демоническое хамство
Первым пунктом меню Вера назначила воображенный кофе в кружке с действующим заклинанием – у нее болела голова и кроме навязчивого видения любимого кофеиносодержащего напитка ничего другого в мыслях не крутилось. Пока Мими показательно скакала по пустой сковородке, донося до Веры простую мысль, что на обед должны быть только блины и ничто иное, землянка наслаждалась вкусом капучино, не акцентируясь на отсутствии знакомого аромата у этого напитка. Хотя, честно говоря, без аромата кофе не так хорош… не так…
Головная боль немного отпустила, но воображение было вялым и замедленным, так что с огромным трудом Вере удалось сотворить яйца и молоко. Порадовавшись, что все прочие продукты она вчера вообразила в килограммовых пакетах (а масло – в литровой бутыли), Вера принялась жарить блины, по-честному раскладывая их в три стопки: себе, Мими и Квазику, так как иначе сытой осталась бы только Мими. Понятно, что заговоренная посуда создаст тебе почти что угодно даже при минимальном уровне воображения и бесконечно усталой голове, но блинчиков с таким настоящим ароматом она не создаст.
Закончив с главным блюдом обеда, Вера присела отдохнуть и глянуть в синий шар на родных. Убедившись, что их единственной бедой остается ее собственное исчезновение, Вера решила одним глазком глянуть на Квазика: надо же выяснить, сколько тарелок к обеду на стол выставлять, верно? А если что неприличное увидит, так сразу сеанс просмотра прервет и… ну, и выводы тоже сделает.
Квазик обнаружился на созданной ею полянке – он стоял и обозревал изменения, настигшие пространство перед его домом.
– Ой! – Вера вскочила, сунула шар в шкаф, кинула на стол еще одну тарелку с кружкой и выскочила на порог дома, который тоже появился с этого дня. – Привет, Квазик!
Демон-хранитель молча кивнул и пошел вокруг дома. Вера посеменила следом, искренне надеясь, что ее не выпорют за нецелевое использование драгоценной изначальной материи. Не ко времени вспомнились сведения из лингвы, что создателям миров нужно долго обучаться, получить множество дипломов и ученых степеней, долго доказывать свою вменяемость, миролюбие и благие намерения, прежде чем их допустят до работ с изначальной материей. А она тут без всяких разрешений и высших санкций такой объем в свои фантазии перевоплотила.
Не выдержав гнетущего молчания Квазика, Вера робко спросила:
– Тебе не нравится или такое самоуправство наказуемо?
– Очень нравится, – кивнул рогатой головой Квазик, – и почему это должно быть наказуемо? Ты сейчас живешь в моем доме и вправе менять его по своему вкусу, я только свою лабораторию от изменений защитил, но это в целях общемировой безопасности. Ты потратила колоссальное количество энергии, в том числе и душевной энергии, душевной теплоты на сотворение всего этого – у тебя большой потенциал воображения для низшей. Наверное, это нужно стабилизировать? Или ты завтра хочешь все полностью переделать?
– Стабилизировать? – удивилась Вера и безрезультатно напрягла лингву.
– Это значит – предотвратить развоплощение в изначальную материю. В доме стабилизация происходит автоматически, дом опутан сеткой соответствующих заклинаний, которые фиксируют все изменения, но снаружи все рассеется к утру, если не стабилизировать.
– Стабилизируй, пожалуйста! Я завтра только добавить кое-что хочу, а заново мне все не осилить – я сегодня исчерпала свой резерв и голова болит. Неизвестно, восстановлюсь ли утром. – Хорошо, что Квазик заговорил об этом, Вера завтра страшно расстроилась бы, если бы все плоды ее трудов «развоплотились». С горящими глазами Вера уставилась на Квазика: – Расскажешь, как надо стабилизировать?
– Это просто: нужно активировать это заклинание (демон ткнул пальцем в полоску на правом предплечье) и щелкнуть хвостом.
Это щелканье Квазик и проделал.
– А если нет хвоста?!
– Не стабилизируешь, – флегматично ответил Квазик.
А вот хвост спокойствия своего владельца не разделял: под вожделеющим взглядом землянки хвост метнулся в противоположную от Веры сторону, свился узлом и спрятался за мощное бедро хозяина.
«Ой, вот никогда бы не подумала, что демонические хвосты такие нервные!» – тихо фыркнула Вера. Можно подумать, она вчера над ним издевалась – она же просто погладила и потискала чуток.
– А что значит – потратила душевную энергию? Это мне чем-то грозит? – Вполне логичный вопрос, по мнению Веры: вдруг душа не бесконечна?
Квазик утомленно вздохнул, явно недовольный кучей вопросов, ответы на которые совершенно очевидны и «всем известны».
– Ничем не грозит, просто необычно, что ты так щедро вложила тепло своей души в простую траву и деревья. Ты и вчера щедро поделилась душевностью с домом, переделывая столовую – теперь, сидя в ней, ощущаешь тепло, уют и покой.
– Так и должно быть: кухня – душа дома! – изрекла Вера и неуверенно добавила: – Это же хорошо, что тепло и уютно – разве нет?
– Хорошо, – согласился Квазик, но смотрел на нее нахмурившись, как на неведомый общемировой науке экземпляр неясного генезиса.
«Мне не дано понять, что душу демона тревожит, – усмехнулась Вера, – особенно, если этой души предположительно нет».
– Пойдем обедать, пока Мими на нашу порцию блинов не покусилась.
– Мими действительно ест твои блины? – шагая к дому, недоверчиво переспросил Квазик.