пко спите?
«Теперь я понимаю смысл церковного догмата, что к жизни в раю нужно готовиться на земле. С непривычки тут умом тронуться можно», – думала Вера, инстинктивно шарахаясь от всех улыбчивых, невообразимо прекрасных встречных.
– Ты чего-то боишься? – наконец спросил ее Квазик. – Поверь, ни в одном высшем мире тебе нечего опасаться!
– Кроме психического расстройства личности, – проворчала Вера, откровенно вздрагивая при очередной подаренной ей солнечной, благодушной улыбке. – Они не могут просто молча и угрюмо маршировать по своим делам, не одаривая меня повышенной любезностью?! Не думала, что посещение филиала рая может так губительно влиять на психику обычного человека! Меня терзает то ощущение нереальности происходящего, то предчувствие глобального обмана и большой подставы. Смотри: несколько носорогов пасется рядом с детьми и никто не кричит «Караул!». Это нормально? А если лев на поляну выйдет?!
– Детки обрадуются, – спокойно пожал плечами Квазик. – Правда, поиграть с людьми чаще приходят очень молодые звери, у взрослых особей забот полно.
Слова демона подтверждались сведениями лингвы, но смотреть на мирное сосуществование людей с дикими зверями было откровенно страшно. Это же дикие звери! Пояснения лингвы, что в высших мирах нет понятия дикой флоры и фауны и домашних животных, поскольку разумные расы не отделяют себя от природы и не противопоставляют себя ей, успокоения не приносили.
– А я тоже могу пойти в саванну и погладить льва? – спросила Вера.
– Если хочешь стать его обедом, то вполне, – невозмутимо согласился Квазик. – Вера, тебе не стоит забывать, что в отличие от местного населения, ты – всего лишь низшая человечка.
Да-а, а совсем недавно извинялся за то, что именует ее низшей!
– Хорошо, что ты рядом! – сказала Вера.
– И чем это хорошо? – надменно поднял одну черную бровь Квазик.
– Тем, что в отличие от местного населения, ты привычный, натуральный хам! И наружность у тебя самая настоящая, приземленная. Ты возвращаешь мне ощущение реальности окружающего мира, – нахально пояснила Вера.
Квазик недовольно дернул хвостом при первой фразе, а потом поинтересовался:
– Приземленной? Разве для твоей планеты такая наружность, как у меня, является стандартной?!
– Нет. Я хотела сказать, что она не является устрашающе-прекрасной.
– Разве прекрасное может быть устрашающим?
– Может, если вызывает сильнейшее чувство неверия и страха быть обманутой. Большинство земных «проповедников» и «праведников», бродящих по улицам Москвы с такими «просветленными» и доброжелательными лицами – мошенники, обманывающие наивных людей и вымогающие у них деньги. А очень красивые лица наводят на размышления об успехах пластической хирургии и косметологии. В свете же моих новых знаний, меня терзает неуемное желание опрыскать всех встречных стеклоочистителем.
Квазик впал в задумчивость, вероятно – жалея темную низшую человечку, испуганно дрожащую от добрых улыбок. С самим хранителем миров жители городка здоровались уважительно, но суховато. Квазик отвечал тем же.
Больше всего в этом неестественно чистом, уютном поселении с домами, совершенно безопасными для экологии, и людьми, излучающими только умиротворение, приветливость и счастье, Веру поразили дети. Проходя близко от одной из площадок для детских игр, где четырех-, пятилетние на вид дети запускали в небо воздушные шары, качались на качелях, мастерили что-то из подобий конструкторов и пластилина, перекидывались сияющими шариками, похожими на маленькие солнышки, землянка услышала разговор двух малышей на универсальном:
– Чего с самого утра, как в воду опущенный, ходишь? – спросил первый мальчик.
– Клык в горы ушел. Он вырос, нашел себе самочку и ушел, – вздохнул второй. – Три года у меня жил, сандалии мои все изгрыз, спал на коврике у моей кровати, а теперь – ушел.
– Он ушел, чтобы выполнить свое предназначение, заложенное в него природой, – авторитетно заявил первый карапуз. Второй при этих словах плаксиво скривился, изо всех сил удерживая слезы, и первый утешающе обнял друга за плечи: – Если он поранится, то придет к тебе лечиться. Если будет голоден или замерзнет в трудный год – то тоже придет к тебе, в первую очередь к тебе!
– Я не хочу, чтобы он голодал, мерз или болел, – закачал головой маленький печальный мальчик. – Теперь я буду очень редко его видеть. Хотя мог бы навсегда удержать при себе…
На последних словах малыш посмотрел на свои ручки, засветившиеся голубоватым светом, и душераздирающе вздохнул.
– Всё пройдет, – прошептал его друг, – старайся не думать об этом.
Вере захотелось протереть глаза и постучать себя по ушам: действительно ли она видит и слышит верно? Это говорят маленькие дети?! Они от рождения такие философы или сие есть результат воспитания? Тогда страшно представить себе это воспитание…
Долго представлять и не пришлось: юная девушка позвала детей за стол, появившийся вдруг под цветущими деревьями на краю детской площадки. Детки беспрекословно отложили свои игры, встали рядком, протянули ручки над травой – на руки полилась вода. А Вера в полном недоумении рассматривала сервированный для них завтрак. Нет, в меню ее ничто не удивило: каша, неведомые фрукты, красная жидкость в прозрачных бокалах (компот или морс, может – сок какой). Поразили ложки: они были с неудобными длиннющими ручками. С такой ложкой и взрослому управиться сложно, а тут малыши, как-никак.
– Постой, – придержала Вера своего демона-хранителя. – Почему ложки такие нелепые?
– Не знаю, никогда не обращал внимания, – отмахнулся Квазик, но остался стоять у площадки.
Дети расселись за столом (чинно, уступая место друг другу, в ненормальной тишине), взяли ложки и принялись… кормить друг друга. Да-а… чтобы накормить соседа через стол, ручка и в самом деле должна быть длинной. Вера понимала, что стоит, глупо моргая ресницами, но никак не могла выйти из ступора.
– А, понятно, – сказал рядом Квазик, – идея в том, что если каждый накормит ближнего своего, то сыты будут все. Можно было сразу догадаться.
Он взглянул на Веру. Неизвестно, что именно он прочитал на ее лице, но поспешил объясниться:
– Для высших это нормально.
– Скажи, эти дети хоть когда-нибудь бегают, кричат, объедаются конфетами, ссорятся друг с другом? – сглотнув, спросила Вера.
Стоит признать, давеча она шибко поспешила с выводами, когда рассуждала о том, что в высшем мире человек растет добрым и прекрасным, не прикладывая к тому особых усилий. Бесплатных пряников жизнь никому не раздает. Боженьки, бедные дети!
– Я не знаю, – с легким раздражением ответил Квазик, – я не интересовался системой воспитания детей у высших. Хранители миров отнюдь не стремятся водить хлеб-соль с представителями других рас. Мы сами по себе! Высшие – неплохие ребята, но хранители миров не поддерживают с ними близких отношений. Во Вселенной каждый делает свое дело и совсем ни к чему трепетно дружить с соседями по Универсуму и вникать в их частную жизнь!
Он в самом деле излишне ожесточенно произнес эти пояснения, или ей померещилось?
Поздний завтрак в детском саду закончился. Детишки всем скопом помыли ручки и личики, выстроились ровной шеренгой и зашагали вслед за пожилым мужчиной по лугу, точнее – по луговой тропинке. Пестрые цветы могли не опасаться детей – ни одна детская ручка не протянулась сорвать их, травинки могли беззаботно трепетать на ветру – ни одна ножка не сошла с посыпанной песком тропы, бабочки и стрекозы могли летать спокойно – никто и не пытался их поймать. Взмах учительской руки – и вслед поднимаются маленькие ладошки: со всех сторон слетаются мелкие пичужки и безбоязненно садятся на них. Учитель что-то говорит, детки слушают с серьезными личиками, осторожно, одним пальчиком поглаживая довольных птичек.
– Жаль, что я до отлета в междумирье не успела очередную медкомиссию пройти, – пробормотала Вера. – Если вернусь на Землю, то у психиатра допуск к работе мне сложновато будет получить. Так что когда спросят, где справка о психическом здоровье, скажу – инопланетяне всю психику мне исковеркали и справку отобрали. Насмотрелась я на этот «город ангелов», пойдем в твое посольство.
Квазика ожидали в центральном здании, больше похожем на оранжерею, чем на посольство: длинные анфилады просторных залов, в которых стены оплетены цветущими растениями, а изящные колонны поддерживают прозрачный стеклянный купол, сквозь который щедро льется солнечный свет.
Вера посмотрела пристальней и внесла поправки в первое впечатление: стены не оплетены растениями, а из них и состоят; купол прозрачный, но не факт, что стеклянный, – стоило набежать облачку, как материал потолка сам начал излучать приятный дневной свет.
Навстречу вышел молодой мужчина, как и все аборигены этого мира – потрясающего внешнего вида: зеленоглазый блондин, брови вразлет, острые скулы и еще более острый взгляд. Это взгляд совсем не соответствовал юношескому лицу, а лингва напомнила, что высшие люди могут спокойно и до тысячи лет дожить (как библейский Мафусаил), так что внешний вид – отнюдь не показатель возраста. Ну, у Веры внешний вид тоже перестал отражать прожитые годы.
– Рад приветствовать вас в мире Таисхали, Амирелоноделисталиэль рода Атарантидесонисов, – степенно поздоровался мужчина.
Квазик ответил в том же духе, и они обменялись крепким рукопожатием. Вера уловила полный удивления взгляд искоса, брошенный человеком в ее сторону.
– Не представите меня вашей очаровательной спутнице? – без околичностей попросил высший.
– Конечно.
Квазик повернулся к Вере и не слишком-то вежливо сказал:
– Знакомьтесь, это – Ортель, глава мира Таисхали. А эта девушка – ильмира моего рода, человек с планеты Земля.
Вот так, даже имени не назвал!
– Меня зовут Вера, – смело исправила оплошность своего ильмира землянка, гордо поднимая голову. – Можно – Вера Ивановна.
Ортель изумленно мигнул, перевел вопросительный взгляд на Квазика, и тот отрицательно покачал головой. Это они о чем сейчас промолчали?!