руэнтностью всех трансгрессий и планетарно-мировых психо-полей в вверенном моему попечению сектору Вселенной. Понятно, низшая человечка?
– Нет! Терминология рогатых Квазиков не вносится в Земную лингву, – рявкнула разозленная донельзя Вера, забывшая о всякой философии. Сколько можно именовать ее низшей?! И что за длиннющее имя?!
Вера посмотрела на обескураженного договорного мужа и милостиво уточнила:
– Как имя твое сократить можно?
– Никак! Сокращение имени – это оскорбление рода! – взревел монстр.
– Ясно. Буду звать Квазиком. Чтобы не оскорблять рода, – постановила Вера. Посмотрела на отвисшую челюсть с мощными клыками и ехидно попросила, скорчив просительную гримаску: – Уж сделай снисхождение для темной человечки! Я ведь не сокращаю, просто по-другому звать буду. Будет у тебя такое милое, домашнее, не родовое прозвище – Квазик.
Левый глаз демона нервно дернулся. Взгляд его потяжелел, и Вера испуганно присела бы, если бы ее не парализовало снова – теперь уже от страха. Почему в моменты злости у нее полностью отключаются мозги?!
Рогатое чудище устало вздохнуло, потерло исполосованный выпуклыми черными шрамами лоб, пробормотало нечто похожее на «За что?!» и молвило:
– Зови, как хочешь. Низшие часто зовут нас демонами-хранителями или просто демонами. А тебя как звать?
– Вера.
Какая-то сказка наоборот получается: хранителями миров должны быть ангелы, а не демоны! В растерянности пребывала не только Вера – монстр тоже недоумевал:
– Вера? Вера – это не имя, это понятие. Это понятие есть в общемировой лингве.
– Ну, у меня это понятие является именем.
– Да-а? – Квазик явно поразился. – Тебе позволили в твоем мире взять в качестве собственного имени такое понятие?! Во что же ты веришь?
– В лучшее, – вздохнула Вера, чувствуя, что мозги у нее сейчас закипят от этой ненормальной беседы, в которой ни один из собеседников не понимает другого. – Я каждый день верю, что новый день будет еще лучше, чем сегодняшний.
– Еще лучше? А если текущий день совершенно отвратительный?
– Тогда я верю с удвоенной силой! – твердо ответила Вера.
Квазик завис, осмысливая информацию. Странным он был существом и Вере было совершенно непонятно, о чем он сейчас думает, и чего от нее хочет. Ну, кроме того, чтобы она стала сильфидой.
Вера фыркнула, а потом ойкнула – ее ноги что-то коснулось. Опустив глаза вниз, она увидела у своих ног милейшее существо: дымчато-серый невероятно пушистый шарик, из которого на нее смотрели ярко-золотистые круглые глазки. Шарик был размером с мяч средних размеров, он потешно подскакивал на полу вблизи ног Веры и мигал круглыми глазенками.
– Какая прелесть, – умилилась Вера и присела на корточки, желая погладить неведомую зверюшку, но та мигом закрыла глазки и откатилась в сторону Квазика. – Не бойся, я тебя не обижу, просто чуть-чуть поглажу. Как я раньше тебя не приметила?
Вера посмотрела на договорного мужа и окликнула его, выводя из задумчивого транса:
– Эй, Квазик, как зовут эту милашку?
– Мими, – ответил он, – она не милашка!
Вера пожала плечами: у них тут явно другие каноны красоты и миловидности. Лично она в жизни не встречала более страшного существа, чем Квазик, и более милого, чем Мими.
– Мими – твой домашний питомец? – спросила Вера.
– Мой домашний питомец?! – подивился Квазик. – Нет. Наоборот.
О, эта пушистая прелесть – дикий зверёк? Очень жаль. Но если она не кусачая, то можно попробовать ее приручить. Мими такая няшная, такая по-домашнему уютная, обязательно надо попробовать ее приручить!
– Она кусается? – уточнила Вера. Ей необходимо хоть одно милое и приветливое существо в этом непонятном чужом мире!
– Кусается?! Мими?!?!
Квазик закатил глаза и затряс головой, бормоча: «Низшая, темная человечка! Какой кошмар!» Его трясение головой и причитания прервал мелодичный звон: перед Квазиком сформировался из ничего и завис маленький желтый золотистый шарик. Рогатый ткнул в него когтем, шарик втянулся под этот коготь и исчез, а Квазик моргнул, посмотрел на Веру, уже привычно сморщился и сказал:
– Мне надо уйти. Договор заключен, отменить его невозможно, так что ты останешься здесь и продлишь мой род. Своим истинным обликом я тебя больше пугать не буду, он необходим только при заключении договора – все стороны договора должны знать истинное лицо друг друга. Раз ты не в курсе общемировых правил, то объясняю: по договору тебе положено любое вознаграждение, что ты только сможешь вообразить себе. Но ты сможешь унести лишь то вознаграждение, что возможно трансгрессировать, так что слишком много не воображай!
– Я уже знаю, чего хочу! – поспешно выпалила Вера, но высказать просьбу о встрече с родными не успела: Квазик пожал плечами, сказал:
– Рад за тебя. – И растаял в воздухе.
– Гад! – с чувством высказалась Вера. Осмотрелась, подняла с пола свои пакеты и улыбнулась пушистому шарику, который продолжал смотреть на нее золотыми глазками: – Пойдем, Мими, я тебя любить буду, буду вкусненьким тебя кормить! Ты человеческую речь понимаешь? Или у тебя другая лингва?
Шарик помигал глазёнками и поскользил по полу вслед за Верой, направившейся к первой двери.
– Вот и славно, – улыбнулась Вера пушистику, – будем дружить!
Глава 5. Очень странный дом
Первая дверь привела Веру в просторное прямоугольное помещение, посередине которого стоял длинный стол, за который смело можно было усадить целый класс с учителем во главе. Вдоль стен шли шкафы, похожие на кухонные: нижний ряд шкафов имел широкие выступающие столешницы, а верхний поблескивал темными стеклами, за которыми просматривались сервизы, графины, чайные пары, вазы и вазочки. Стол и шкафы были цвета светлого дерева, но на ощупь показались Вере металлическими. К столу были придвинуты два стула, а вдоль свободного от шкафов пространства стен стояла еще пара десятка стульев. Видимо, это была столовая. Удивительно чистая столовая, но жутко неуютная: шкафы были расставлены как попало, с ненужными и неудобными промежутками между ними, а в этих промежутках были вкривь и вкось напиханы стулья. Между двумя отдаленными шкафами был нелепо впихнут кран, – по всей видимости водопроводный, – но раковины под краном не было, а криво стоял очередной стул. Ручки у крана или кнопки над ним не было, но светилась тонкая синяя полоска. Потолок был высокий и с него лился приятный рассеянный свет, очень похожий на солнечный свет в облачный летний денек. Вера сообразила, что такое же освещение было и в большом зале, так как липовые окна в нем света не давали. Кстати, в этой столовой окон не было вообще, даже их иллюзорных подобий. И другой двери, кроме той, что шла из зала, тоже не было.
Раз уж Квазик подтвердил, что договор заключен и отмене не подлежит, то она в этом доме полноправная хозяйка, решила Вера. То ли шок от своего перемещения в другой мир еще не прошел, то ли нервная система Веры оказалась гораздо крепче, чем она всегда предполагала, но ни истерики, ни ощущения нереальности происходящего у Веры не было, было лишь желание разобраться, куда ее забросила судьба и как ей жить в новой реальности. Не было даже обиды за обман с рекламным красавчиком, поскольку обманутой себя Вера не ощущала – она же сразу предположила, что распрекрасные заморские принцы московских бабушек с распростертыми объятиями не ждут. (Тут и демоны брезгливо морщатся, но это мы поправим.)
Так-с, куда же нас завела извилистая тропа поиска супруга? Вера стала осматривать хозяйским взглядом содержимое всех шкафов и шкафчиков. Проведенная ревизия показала, что часть шкафов абсолютно пусты (и она с облегчением спрятала в них свои пакеты, решив, что столовая – самое подходящее место для них), а в других хранится много столовой утвари: тарелок различнейших размеров и глубины; всевозможной формы и объемов чашек, кружек, бокалов, стопок; наборы столовых приборов – вполне привычного вида. Но ни кастрюль, ни сковородок, ни чайников, ни прочих емкостей для приготовления пищи и напитков Вера не нашла, также как и того, что можно было бы приготовить: провизия в шкафах отсутствовала напрочь. Отсутствовала и плита, и холодильник, и микроволновая печь, и… да все отсутствовало, кроме стола, стульев и набитых посудой шкафов!
По закону подлости, именно в этот момент Вере страшно захотелось есть и пить. Захотелось настолько, что она рискнула подробно исследовать кран в стене и посмотреть, что из него потечет. Хм… знать бы еще, как его открыть – ни ручки, ни рычага кого на нем не было. Был только кран – просто кран…
Вытащив кружку побольше, Вера подставила ее под кран, надеясь, что он сработает автоматически. Не сработал. Вера осторожно провела ладонью над синей полоской. Полоска позеленела и кран ожил: из него полилась струя жидкости. Когда кружка наполнилась наполовину, Вера снова провела рукой над полоской, но реакции на этот раз не последовало: вода продолжала течь.
– Елки-палки, – ахнула Вера, когда жидкость перетекла через край.
Быстро поставив кружку на стол, Вера метнулась к шкафу, где стояли графины, вытащила самый большой, развернулась к крану, но замерла на полпути, увидев, как над стулом под краном замерцал серый туман, поглощающий воду. Еще миг – и полоска снова загорелась синим, вода перестала течь, а туман растворился.
В Вере проснулось извечное женское любопытство. Она отодвинула стул в сторону и снова провела рукой над полоской, готовясь в случае чего сразу подставить стул. Но «в случае чего» не случилось: серый туман просто завис в воздухе в полуметре от крана и так же спокойно стал поглощать воду. Примерно через десять секунд все опять выключилось само собой.
– Удобно, – одобрительно заметила Вера и окончательно убрала подальше стул. Кто его додумался под кран поставить?! И кто додумался сделать этот кран в таком неудобном месте – в темном узком углу, между двумя массивными шкафами до потолка?!
Задумчиво понюхав жидкость в кружке (она ничем не пахла), Вера решала важный вопрос: пить или не пить? Вода это или не вода, а если