[33] — еще одно сокровище, эту птицу тщетно пытались поселить в Европе… А павлины, которые резвятся на лужайках среди диких ананасовых зарослей!
— Павлины? Дикие?.. Неужели?
— И сколько! А еще вересковые петухи, индюки, дикие куры, дрофы, рябчики, куропатки, перепела, восхитительные на вкус, горлицы, самые разнообразные породы голубей, флориканы[34] — лучшая дичь в Индокитае, поразительные птицы-носороги, называемые также калао[35], а также осоеды[36], разноцветные попугаи и все виды колибри[37].
— Неужели есть страна, где все это водится?
— И еще много чего другого, не говоря уж о пресмыкающихся, на которых постоянно рискуешь наступить невзначай во время охоты.
— Эка невидаль! Надеваешь высокие сапоги да внимательно смотришь под ноги. И эта страна называется?..
— Бирма.
— В таком случае, да здравствует Бирма! Господин Андре…
— Милый Фрике…
— Подумать только, чего лишились ваши парижские лодыри! Они просто рехнулись. Упустить шанс попасть в такое место! Они свободны, богаты… Надо же, еще считают себя охотниками! А знаете, между нами говоря, хорошо, что они отказались, не то вам пришлось бы тащить этих лежебок на носилках.
— Наверное, ты прав, и я жалею об их отказе только потому, что умные, хотя и трусоватые люди сами себя лишили такой радости, таких сильных переживаний, таких возможностей встретиться с чудесным…
Нет нужды говорить, что последовало за этим разговором.
Итак, «Голубая антилопа» взяла курс на Рангун, столицу Английской Бирмы, расположенную под 16°45′ северной широты и 94°4′ восточной долготы.
Сделав остановку на острове Реюньон[38], а затем на Цейлоне, чтобы пополнить запасы продовольствия и угля, яхта через тридцать пять дней без всяких приключений бросила якорь в Рангуне, занимающем ключевую позицию в заливе Мартабан[39] и дельте Иравади.
В Бирму, называемую независимой, ведет только один путь, так как англичанам удалось отрезать ее от моря, округлив свои владения за счет земель, примыкающих к юго-восточной части Бенгалии[40] и простирающихся до перешейка, соединяющего малайзийский полуостров[41] и королевство Сиам[42]. Этот путь — великая бирманская река Иравади.
Хотя длина знаменитой реки достигает почти двух тысяч километров, иными словами, она в полтора раза превосходит Рейн и так же полноводна, как Ганг, течение ее, как у всех рек Индокитая, весьма неравномерно, а потому и судоходство чрезвычайно затруднительно. Только суда малого водоизмещения могут преодолеть 1200 километров, отделяющие порты Бассен и Рангун от порта Бам. Одна из английских компаний имеет несколько пароходов, регулярно осуществляющих этот рейс, а также буксиров, транспортирующих шаланды[43] с товарами.
Андре приехал в Индокитай вовсе не за тем, чтобы застрять в центре английской колонии, а потому пробыл в Рангуне ровно столько времени, сколько было необходимо для подготовки длительной экспедиции в глубь страны.
Было решено, что яхта останется на рейде Рангуна, а по реке отправится паровой шлюп с достаточным количеством продуктов, боеприпасов, одежды и снаряжения.
Когда все было готово, Андре, вручив капитану бразды правления яхтой, взял с собой механика, кочегара, носильщика-сенегальца и двух негров, которые в свое время сопровождали Фрике в экспедиции по побережью Сьерра-Леоне, — все они взошли на борт прекрасного шлюпа, который был прицеплен к нескольким шаландам, ведомым буксиром.
Буксир шел медленно: река в этом месте отличается весьма капризным нравом. Собственно, река Рангун представляет собой один из многочисленных водных потоков, образующих громадную дельту Иравади. Ниже города в нее впадают река Пегу и другие более мелкие речушки, так что она становится достаточно полноводной, но в верхнем течении сильно мелеет.
Рангун сливается с Иравади около ничем не примечательного городка Нгунгун. Буксир преодолел это расстояние за один день. Ему понадобилось почти пять дней, чтобы дотянуть свои суденышки до Мидая, где располагались английские таможни.
Мидай был, в сущности, обыкновенной деревушкой в четырех километрах от англо-бирманской границы, но приобрел благодаря расположению чрезвычайное значение для казны, ибо здесь облагались пошлиной все товары, доставляемые вверх и вниз по течению, — как европейские, так и туземные.
Мысль о таможенном досмотре заранее злила Андре. Предстояло показать, пересчитать и переписать все разнообразные предметы, находящиеся на шлюпе, заплатить довольно крупную сумму, что для богатого человека, понятно, безделица, и потерять много времени, что совсем не пустяк; наконец, снести все укусы чиновных комаров, самых несносных из всех существующих.
Начальник таможни производил досмотр лично. Андре, представившись, объяснил ему в двух словах цель своего путешествия: он-де любит охоту и приехал на своей яхте из Франции в Бирму с заходом в Сьерра-Леоне; в Бирме надеется поохотиться не хуже, чем в Африке, а торговля его совершенно не интересует.
Англичанин, фанатично любящий, как и большинство его соотечественников, все виды спорта, вежливо наклонил голову, приветствуя француза, и просто произнес: «All right!»[44]
Шлюп двинулся вниз по реке, находящейся под прицелом пушек форта и крепости, а также орудий верхнего редута[45], сооруженного, чтобы обеспечить полный контроль над нижним течением реки.
Французский флаг, почти никогда не встречающийся в этих местах, приветствовал английский юнион-джек[46], и через час шлюп уже плыл вниз по реке за пределами английских владений.
По совету капитана буксирного судна Андре нанял лоцмана[47], решив продолжать путь на собственный страх и риск.
Здесь уже начинались места, богатые разнообразной дичью, и друзья, столь надолго отлученные от любимого занятия, смогли наконец открыть второй этап охотничьего путешествия несколькими удачными выстрелами.
Среди прочих трофеев им удалось подстрелить двух гигантских аистов, которых именуют также марабу:[48] их изумительные белые перья чрезвычайно ценятся модницами.
На следующий день Андре решил двинуться в глубь бирманской территории, поднявшись по Джену, левому притоку Иравади, впадающему в нее при Магуэ.
Фрике он поручил раздобыть на берегу свежие припасы и отыскать хоть какого-нибудь переводчика, поскольку от лоцмана, знавшего только несколько английских слов, толку было мало.
Мы видели, как парижанину удалось выполнить эти два поручения, а заодно расквитаться с тигром-людоедом.
ГЛАВА 4
Триумфальное возвращение. — Знакомство. — Отец-наседка. — «Буду есть верескового петуха!» — Старый охотник-бирманец и его таинственный помощник. — Национальное оружие — дах. — Через джунгли. — Крик верескового петуха. — Первый выстрел. — Первая добыча. — Петухи. — Что было в корзине старика. — Уж вместо охотничьей собаки. — Фрике стреляет влет и мажет. — Гипноз. — Змеиный пир. — Истребитель Тигров обращен в бегство пернатым.
Андре, оставшийся в лодке с двумя матросами-европейцами и черным слугой, чрезвычайно взволновался, получив нацарапанное Фрике письмо, где тот извещал его, что отправляется в поход на тигра-людоеда.
«Чертов мальчишка! Второго такого не найдешь. Затеять подобную охоту, не предупредив меня, вернее, предупредив слишком поздно! Если бы я хоть знал, где его искать. Ему кажется, нет ничего проще покончить со старым матерым тигром; он мне сообщает об этом так, будто собрался поохотиться на безобидную зверушку. А я теперь изнывай от беспокойства — вернется он или нет!»
День прошел, не принеся никаких известий. Наступила ночь, и руководитель экспедиции встревожился уже не на шутку, но вдруг заметил, что на правом берегу движутся, приближаясь к воде, какие-то огоньки.
В то же самое время до его ушей донеслись радостные крики, барабанная дробь и громкая музыка, словно играли сразу несколько бродячих оркестров.
Широко улыбнувшись, Андре радостно воскликнул:
— Тигр убит, и бирманцы на радостях закатили кошачий концерт моему сорванцу!
Он не ошибся: вскоре показались вопящие во все горло, барабанящие и дудящие в трубы факельщики; следом два туземца несли привязанного к палке Людоеда, а за ними шел сияющий от гордости Фрике с карабином через плечо в сопровождении переводчика, черного слуги и малыша Ясы.
Завершала процессию толпа деревенских жителей, несущих припасы и расхваливающих на все лады бесстрашного Истребителя Тигров.
Нетрудно представить, с какими чувствами встречал Андре своего друга, явившегося со столь необычной свитой.
С жаром пожав руку Андре, Фрике сделал знак выйти вперед индусу Минграссами, а сам взял за руку мальчика.
— Вот вам толмач, господин Андре. Он родом из Пондишери[49] и, стало быть, наш индийский соотечественник. А вы, мэтр Минграссами, знайте, что этого джентльмена зовут Андре Бреван и все мы ему подчиняемся.
Индус, подняв сложенные лодочкой ладони над головой, увенчанной тюрбаном[50]