– Ей еще нет восемнадцати.
– Я думаю, вы могли бы написать мне какую-нибудь бумажку.
– Что вы хотите, чтобы я написала?
– Ну хотя бы так: «К сведению всех, кого это касается. Настоящим одобряю брак моей дочери Джиль, рожденной тогда-то и тогда-то, там-то и там-то, с Весли Джексоном, рожденным в Сан-Франциско 25 сентября 1924 года». И ваша подпись.
Она подошла к столу, достала семейную Библию, пачку линованной писчей бумаги, бутылочку чернил и перо. Открыла страницу Библии, где она записывала даты рождения и смерти членов своей семьи, написала нужную бумажку и подала мне.
К сведению всех, кого это касается. Настоящим одобряю брак моей дочери Джиль, рожденной 11 сентября 1926 года в Глостере, Англия, с Весли Джексоном, рожденном в Сан-Франциско, Америка. Моя девичья фамилия – Скотт, место рождения – Данди. Мой муж Майкл был ирландец, но пресвитерианского вероисповедания. Он был рыбак, погиб в море шесть лет тому назад. Пэг Мур. Глостер, 17 марта 1944 г.
После этого она протянула руки к своей дочери, и Джиль с плачем бросилась к ней, они расцеловались, мать слегка похныкала и высморкала нос, потом обняла меня, и мы с ней тоже нежно поцеловались. Потом Джиль поцеловала брата, который был в отпуске, и по очереди расцеловалась с двумя младшими сестрами и двумя младшими братьями, и тут мы с ними простились.
На обратном пути к вокзалу я в первый раз обнял свою невесту, и на глазах у меня выступили слезы, оттого что я увидел слезы на глазах у нее. Я поцеловал ее в глаза и в губы и понял, что нашел наконец свою девушку, потому что певец моей песни запел в моем сердце, запел во весь голос «Валенсию». Сердце мое взыграло, и я благодарил Бога за жену, за ее мать, и братьев, и сестер, и за ее отца, погибшего в море: особенно за него благодарил я Бога, за Майкла Мура, которого я не знал, ибо я был полон любви, обнимающей даже мертвых.
Глава 54Джо Фоксхол из Бейкерсфилда совершает брачный обряд над Весли Джексоном из Сан-Франциско и Джиль Мур из Глостера, а Виктор Тоска и писатель присутствуют как свидетели
Сидя в поезде на обратном пути в Лондон, я чувствовал себя уже женатым, я знал, что у меня есть жена и будет когда-нибудь сын, потому что в кармане у меня лежала бумажка от матери моей невесты, а сама она сидела бок о бок со мной – о радость, о счастье! – мой собственный ангел бок о бок со мной. Я наслаждался ее прикосновением, ее запахом, ее нежностью и кротостью. Я был так счастлив, что почти благодарил Бога за то, что идет война, что меня призвали, перевезли через океан по воле Его и высадили в Лондоне; за то, что я пошел на площадь Пикадилли поглядеть на людей, – ведь если бы этого не случилось, я бы не встретил своей любимой.
Я молил Бога простить мне, что я прежде ненавидел тех людей в Америке. Я не мог их больше ненавидеть, ибо они послали меня в Лондон, где я нашел свою жену.
Скоро мы были уже дома. Писатель сидел в гостиной и читал мой рассказ, написанный по его заданию. Я протянул ему бумажку, которую получил от матери своей невесты. Когда он ее прочел, я сказал:
– Мы хотим пожениться сегодня же вечером.
– Правильно, – сказал писатель.
Тут как раз зашел Джо Фоксхол, и ему я тоже показал бумажку, а писатель спросил:
– Джо, вы понимаете что-нибудь в брачных обрядах?
– А что тут понимать? – говорит Джо.
– Ну вот и хорошо, – сказал писатель. – Надо устроить Джиль и Весли самый что ни на есть лучший обряд.
Джиль знала, как обстоит дело в армии, – обо всей э т ой волынке с получением разрешения от начальника гарнизона и прочей канцелярщине, – и поэтому мы решили совершить обряд по-своему. Библии у нас под рукой не оказалось, и Джо позвонил прислуге и попросил одолжить нам их Библию. Старый Дэн, который обслуживал весь дом, принес нам Библию, и Джо стал ее просматривать в поисках чего-нибудь подходящего к случаю. Потом пришел Виктор Тоска, ему я тоже показал свою бумажку – словом, все уже было готово для предстоящей церемонии. Кольцо я купил еще утром, оно лежало у меня в кармане. Я весь дрожал от волнения, это был самый важный день в моей жизни – день, о котором я так мечтал, – и вот наконец я стою рядом с моей прекрасной Джиль, а она, бледная, с широко раскрытыми глазами, ждет, когда ей нужно будет сыграть свою роль в брачном обряде.
Виктор был в восторге, он попросил нас чуточку обождать и выбежал. Минут через десять он возвратился с двумя бутылками шампанского. Старый Дэн внес за ним ведро со льдом и пять бокалов. Он увидел Джиль в первый раз и поклонился ей. Я спросил у него, не найдется ли в доме свободной квартиры для меня и моей молодой жены. Он нас поздравил и сказал, что есть небольшая квартирка, которую он может нам сдать на недельку, а после придется ее передать тем людям, которые закрепили ее за собой. Тут я дал ему три фунта и попросил достать немного цветов и поставить их в этой квартирке – алых роз, сказал я.
Словом, я обалдел. Я не знал, смеяться мне или плакать, все в голове перемешалось. Но вот Джо сказал, что он готов, и тут уж я совсем разволновался. Джо поставил писателя рядом со мной, Виктора – рядом с Джиль, а сам встал напротив нас и приступил к выполнению обряда. Это была самая прекрасная церемония, какую я когда-либо видел. Не знаю, что тут было из Библии, а что Джо сам придумал, но он, по-моему, говорил как раз то, что нужно. Я не мог удержаться от слез, ибо найти свою девушку и жениться на ней – это самое трудное и прекрасное в жизни, а я ее нашел и женился.
Наступила минута, когда я должен был надеть обручальное кольцо на пальчик моей невесты, и я это сделал, а Джо сказал:
– Перед Богом и друг перед другом ты, Весли Джексон из Сан-Франциско, и ты, Джиль Мур из Глостера, отныне и вовеки – муж и жена, а в грядущем – отец и мать.
Джо закрыл Библию, а я обнял Джиль и поцеловал. После этого писатель, Джо и Виктор поцеловали ее тоже один за другим, и Джиль заплакала, а за нею и я. Но наши друзья были так за нас счастливы и веселы, что, глядя на них, и мы рассмеялись сквозь слезы. Виктор откупорил шампанское и наполнил бокалы, и все выпили за Джиль и за меня. Я тоже выпил за каждого – за долгую и счастливую жизнь Виктора Тоски, Джо Фоксхола и писателя. Потом я выпил за свою молодую жену, а она за меня. Пили мы до тех пор, пока не выпили все, что было.
Потом пришел старый Дэн с ключом от моей квартиры, и друзья велели мне отвести жену домой и перенести ее через порог на руках.
Глава 55Весли и Джиль становятся мужем и женой, чтобы иметь сына, если будет на то Божья воля
Я взял Джиль за руку, и мы вышли. Но мы не пошли сразу домой. Мне хотелось сначала побродить с молодой женой по улицам Лондона. Мы прошли по Риджент-стрит на площадь Пикадилли, где мы первый раз встретились. Мы постояли на том самом месте, где стояли в тот вечер. Мы прошли в Сент-Джеймс-парк и посидели на той скамейке, где сидели тогда и разговаривали. Потом прошли к дому, где жила та женщина, и я позвонил. Когда она открыла дверь, я сказал:
– Мы теперь женаты, и я пришел поблагодарить вас за участие к моей жене, когда она была одна во всем городе.
Мне хотелось подарить этой женщине что-нибудь за ее доброту, но у меня с собой ничего не было, кроме денег, а денег в такую торжественную минуту я дать не мог. Женщина молча уставилась на меня, и я не совсем уверен, поняла ли она, о чем я ей говорил.
Мы пошли обратно к площади Пикадилли, по Хей-маркет, а там, на тротуаре, сидел на табуретке старик и играл на старом разбитом пианино. Я подошел к нему и, когда он кончил играть, попросил:
– Не можете ли вы сыграть для меня песню, которая называется «Валенсия»?
И старик сыграл «Валенсию», а я, счастливый, крепко обнял свою жену и сказал ей:
– Это наша песня – песня нашей с тобой жизни.
Я дал старику горсть монет и опять пошел бродить по Лондону со своей подругой, восхищаясь городом и всеми встречными.
Когда мы подошли к дверям нашего жилища, я поднял свою Джиль на руки и перенес ее через порог. Итак, теперь мы муж и жена навеки.
У нас был свой угол, повсюду алели розы. А на столе две бутылки вина – от Виктора, Джо и писателя. Я откупорил бутылку и налил жене и себе по бокалу, и тут пришел старый Дэн, чтобы узнать, что мы хотим на ужин. Я был слишком взволнован, чтобы есть, но Джиль поесть было нужно – ей много нужно было теперь есть, – и поэтому мы заказали всякой всячины, и старый Дэн стал подавать нам блюдо за блюдом, а мы с женой сидели за столом, и ели, и смотрели друг на друга.
Я все ел да ел и глядел на мою милую Джиль.
Всю эту ночь я продержал ее в объятиях, до самого утра. Утром мы встали, отдернули светомаскировочные шторы и стали смотреть на незнакомый нам мир, и он показался нам прекрасным. Потом я отослал Джиль обратно в постель. Когда она снова уснула, я подошел к ней, и залюбовался ее милым спящим лицом, и поцеловал ее в губы. Так было и в следующую ночь и еще в следующую – так было много ночей подряд, пока я не понял, что для Джиль пришла пора стать истинной женой своему мужу и, слив его любовь со своей любовью, испытать, не воплотится ли их взаимная нежность по милости Божьей в сыне.
Я купил семейную Библию и записал в ней дату, когда мы с Джиль в первый раз были вместе: «В ночь с субботы на воскресенье, 25/26 марта 1944 года, – сына ради, если будет на то Божья воля».
Потом мы стали ждать и надеяться, и когда пришло время, узнали, что наши ожидания были не напрасны. С каждым днем мы убеждались в этом все больше и больше, и вот как-то утром Джиль почувствовала сильную тошноту, и я повел ее к доктору. После нескольких визитов он подтвердил, что это так, и я полюбил Лондон даже больше, чем Сан-Франциско, потому что в Лондоне была зачата жизнь моего сына.
Теперь уже я стал не тем Весли Джексоном, каким был прежде. Теперь я был мужем и отцом, и все вокруг для меня изменилось.