Так-так прочел:
– «Стиксу. Буду через три часа. Планы те же. Начнем под Иванов день, в полночь с пятницы на субботу. Перед сном еще раз проверьте всё! К.» Значит, они хотят выпустить дракона завтра ночью… То-то Кольгрима обещала бабуле не трогать нас до Иванова дня! Подгадала времечко, ничего не скажешь! Когда земля и без нее во власти злых духов. В ночь под Иванов день не дай бог встретить оборотня или лешего. Мало не покажется и от встречи с ведьмой или колдуном. Даже с гадюкой, та вообще бросается на любого, кого видит. С ними точно встретишься, если пойдешь за цветком папоротника! До кладов много охотников, и без этого цветка их не найти. Вот только сам цветок отыскать удается немногим, он распускается всего на две секунды, раз, два – мигнул, и нет его. Даже если успел сорвать, потом всё одно сгинешь. Так-то вот… А пойдешь купаться – и чего всех тянет к воде в этот день? – тебя еще и водяной утащит на дно, Ох, как он не любит, когда мутят воду и портят ему праздник!
– Он что, тоже празднует Иванов день? – спросил кот.
– Нет, он празднует в этот день свои именины. Ну что ж, отвлеклись немного. Григорий, ты действительно совершил подвиг. Добрый край не забудет своего героя!
– Да уж, пожалуйста, пусть не забудет: лучшая награда для меня – зеленые оливки и черный кофе. Ну и медаль, конечно. Ордена не надо, я согласен на медаль. Кстати, не так-то просто смотреть на тот камень. То и дело в глазах мережило, рябь не рябь, туман не туман, непонятно что… Будто светляк в глаз залез и копошится там! Так вот, это еще не всё, что я увидел. Следующий подвиг. Кольгрима появилась из камня ночью и сразу же прошла в дом…
– Я видела, – перехватила доклад кота ворона, в надежде тоже получить медаль и к ней два-три куска шашлыка, – я видела, как она поднялась на второй этаж в свою спальню и легла спать. Я для этого специально, тоже с риском для жизни, перелетела с сосны на террасу. Свою клюку бабуля поставила у изголовья и несколько раз рукой проверила, на месте ли она.
– Не называй ее «бабулей», – сказал Так-так. – Вас никто не заметил?
– Никто.
– Сейчас возвращаемся в избушку. Покажу тебе, Григорий, что надо будет завтра сделать. Пока не знаю, как ты проникнешь в дом, ну да не мне тебя, кота, учить, как незаметно в дом проникать!
– Да уж! – надул Григорий усы. – А чего ты, учитель, сам не проникнешь в дом Кольгримы и не сделаешь то, что надо?
– Ох, въедливый ты какой! Как тебя Петр терпит?
– Терпит. Так как же, Так-так?
– Я легко сделал бы это и без твоей помощи, мне не сложно проникнуть куда бы то ни было, но во владения Кольгримы зайти не могу. Там на меня и на бабулю расставлены ловушки, из которых очень трудно выбраться. Пожалуй, что и невозможно. А против тебя ловушек нет. Для Кольгримы все животные (уж извини!), впрочем, как и люди, всего лишь объекты, которых она превращает во что угодно, хоть в камень. Вот оно что! – стукнул себя по лбу Так-так. – Как же я раньше не догадался?! Этот каменный палец не просто сейд, в котором живет дух верховного шамана Лапландии, это сам шаман! Ну, конечно же! Кольгрима превратила шамана его же посохом в камень! И он теперь у нее в рабстве! О, подлая Кольгрима! Ей нельзя доверять, она от макушки до пяток сплошная ложь, клубок лицемерия, слиток зла!
Настала пятница. Утро выдалось солнечным, высоко кружила мошкара, ничего не предвещало плохой погоды. На дверях многих домов висели березовые ветки и венки, отгоняющие злых духов и гостеприимно приглашающие всех прохожих в дом, чувствовалось всеобщее радостное возбуждение перед праздником.
Так-так тоже ощущал озноб, но не от праздничных предвкушений, а от неопределенности, которую нес день, и опасности, грозившей не только Доброму краю, но и всем жителям земли. Он то и дело поглядывал на часы, на которых стрелки словно замерли. Так-так решил начать операцию часа за три до полуночи, когда Стикс и Ахеронт наверняка уже всё подготовят к запуску дракона, поужинают, расслабятся и будут перед включенными компьютерами ждать команды Кольгримы.
– Скорее бы прошел этот день! Скорее бы вечер! – несколько раз обронил он.
– Всё настанет в свой черед, – успокоила внука мудрая Лоухи. – Не торопи события. Они должны сами созреть. Не успеешь оглянуться, как наступит день завтрашний, и все твои тревоги растают, будто их и не было вовсе! Я тебя сейчас не просто успокаиваю. Я это знаю.
– Да я тоже знаю, бабуля. Но всё равно тревожно.
– Это дозволительно – тревожиться. Расслабляться нельзя. Сегодня вся надежда на Григория. Как, Григорий, не подведешь?
– Разве я кого-нибудь когда-нибудь подводил? – открыл кот глаза и зевнул. Он лежал на своем излюбленном месте, на крылечных перилах.
Лоухи погладила его по шерсти, Григорий закрыл глаза и замурчал.
– Всё будет хорошо! – сказала она.
Глава 14. Соблазны Иванова дня
После ужина Стикс еще раз проверил программу, подготовленную для запуска драконов. Целый год, день и ночь он отлаживал её, и понятно, что ошибок и недочетов в ней не могло быть. И не было. Недаром лучшие компании Силиконовой долины приглашали его на самые высокие позиции! Алчная Кольгрима заломила за программиста такую цену, что фирмы тут же потеряли к нему интерес. Одна организация пыталась за спиной благодетельницы вести с ним переговоры, но после внезапной полосы неудач разорилась. Стикс за год каторжной работы так вымотался, что уже нет-нет, да подумывал, как бы ему вернуться в лес к своим хрюкающим сородичам. Конечно же, задача, которую ему поставила год назад хозяйка, была столь грандиозна, что он тут же воспламенился ею. Стикс сразу понял, что решить ее сможет только он один. Потому что только он один горел таким яростным желанием доказать всем прочим «нормальным» программистам, что он тоже человек, и не лыком шит! Сейчас, когда он уже доказал это, оставалось утереть им (и заодно всем этим «человекам») нос, да так, чтобы его запомнили надолго, как Герострата из Эфеса, когда-то сжегшего храм Артемиды. Но он не просто Герострат, страдавший комплексом неполноценности, он – полноценная личность, покоривший строптивую Информацию, недаром носящий имя реки смерти – Стикс!
Осталось запустить три файла, и целая флотилия драконов вылетит в мир. Бесшумно и стремительно она направится ко всем столицам и крупнейшим городам и мегаполисам мира. Все, все они, от ближайшего Санкт-Петербурга и Хельсинки до самого отдаленного Буэнос-Айреса и Сиднея через несколько часов увидят над собой зелено-желтых ангелов смерти! Ничего они не увидят, ибо слепы они, и невидима их смерть!
Стикс чувствовал ликование в груди. Не хватало воздуха в замкнутом помещении, разогретом работавшей аппаратурой.
И когда все драконы одновременно окажутся над своими целями, он – он, Стикс! – взорвет их всех, и они прольют на все эти людские скопища губительный огонь и серу бесчеловечной информации, созданной ими же. Они все сгорят в огне, который сами и разожгли! Посмотрим, что противопоставят ему умники из той же Силиконовой долины! Впрочем, Силиконовой долины больше не будет со всеми ее умниками…
Всё-таки постоянное затворничество в компьютере может свести с ума! На свежем воздухе он не был уже два дня! До полуночи оставалось три часа. Стикса внезапно потянуло на волю, да так сильно, словно в нем разом проснулись все его звериные инстинкты. Ничего не сказав Ахеронту, он вылез из-за стола и незаметно для садовника-дятла ускользнул из дома.
Ночь была очень светлая. Возле озера жгли костры, слышались голоса, смех, радостные крики. Дорогу перескочил огромный заяц. Косой вдруг замер и оглянулся на Стикса. У того душа ушла в пятки. «Уж не оборотень ли?» – подумал он. Но заяц, сам испугавшись чего-то, подскочил и задал стрекача. Стикс посмотрел по сторонам, никого не было. Но он всё равно ощущал на себе чей-то буравящий взгляд! Чтобы не думать больше об этом, он быстро зашагал к ржаному полю, которое было недалеко от поселка. Почему он пошел туда, Стикс не знал. Он не знал даже, что именно туда идет. Постоянно ощущая затылком взгляд, он, в конце концов, не выдержал и побежал. Дорога промелькнула в мгновение ока. Вот и поле! Оно напоминало шкуру гигантского животного. Стикс потрогал колосья, нагнулся, понюхал их. Услышав девичий смех, он быстро спрятался в тени одиноко растущей приземистой березы. Две девушки подбежали к березе и стали ломать ветки. Они так возбужденно тараторили, что совсем не заметили парня, притаившегося с другой стороны дерева. Стикс вытянулся в струнку и, весь дрожа, прислушивался к их словам. Девушки со смехом обсуждали своих кавалеров, гадая, есть ли среди них суженые. Потом они скинули одежду и стали с визгом хлестать друг друга березовыми ветками. Нахлеставшись, они, как две кобылицы, с гиканьем понеслись вкруг ржаного поля. Стикс никак не мог унять дрожь, но это не был страх. Его словно подтолкнул кто, и он бросился за бегущими красавицами. Он бежал изо всех сил, не зная, зачем бежит, и что будет делать, если догонит их. Одна из девушек обернулась, увидела мужчину и громко крикнула второй: «Стой!» Подруги оказались не робкого десятка. Они остановились и стали ждать преследователя. Тот перешел на шаг и когда приблизился к ним, девушки со смехом набросились на него и стали хлестать его березовыми ветками по лицу, приговаривая:
– Не гляди! Не гляди!
Стикс, закрывшись руками, позорно бежал от них, а девушки продолжили свой забег по первому кругу, ожидая в конце третьего увидеть своих суженых. Почему они Стикса не посчитали суженым, знает, наверное, только ржаное поле.
Когда Стикс ушел, Ахеронт, воспользовавшись тем, что никого в доме не осталось, тоже выскочил из-за стола и пронесся к холодильнику, из которого вытащил кастрюлю с вкуснейшей бобовой похлебкой и стал жадно хлебать ее через край.
– Хоть бы разогрел! – услышал он и едва не подавился.
– Малость проголодался, – виновато сказал Ахеронт, потупив перед суровой Кольгримой свои оплывшие жиром глазки.
– Ты же на ужин съел две миски этой похлебки! – с негодованием бросила властительница. – Хватит есть! Еда пожирает мысли! Дела надо делать впроголодь! Тогда и еда покажется слаще! С завтрашнего дня перевожу на обычный паек! Посмотрю, как выдержишь три дня. А потом подумаю, стоит ли возвращать тебя к усиленному рациону питания или не стоит! Стикс где?