— Кто знает? Я не буду врать. Конечно, в те времена все было не так благостно, как я только что описал, — сказал Федерик. — Были локальные стычки, без которых не обходится при столкновении двух разных культур. Но я думаю, что в итоге люди и эльфы нашли бы компромисс без большой войны. Эльфы многому научили людей, но они учились и сами. Когда человеческие корабли пристали к южному побережью Вестланда, у эльфов не было животноводства. А сельское хозяйство существовало на зачаточной стадии. Зато теперь на Зеленых Островах зеленеют луга и пасутся стада.
— Разве люди не чувствовали себя неполноценными при эльфах? — спросила Карин.
— С чего это? — удивился Ромарик.
— Ну, эльфы живут дольше, более искусны…
— Ты чувствуешь себя неполноценной в моем обществе? — спросил Ромарик. — Мне триста двадцать семь лет. Я могу создавать механизмы, устройство которых ты не в состоянии даже представить. Я жил до твоего рождения, и, возможно, буду жить после твоей смерти. На тебя не давит мое могущество, девочка?
— Нет, — сказала Карин.
— Почему? Потому что я ниже ростом?
Карин покраснела от смущения. Впервые я видел своего телохранителя в таком состоянии.
— Я открою тебе секрет, девочка, — сказал Ромарик. — Ты не выше меня, а я не выше тебя. И неважно, кто сколько лет и зим оставил за своей спиной, и сколько кому их еще осталось. Потому что все мы живем в настоящем, здесь и сейчас, и настоящее у нас одно на всех. Это ведь всего лишь один миг — настоящее. Мы разные, а он один.
— Трое стариков взялись поучать молодежь, — улыбнулся в бороду Сегерик. — Мы действительно разные, король. Мы рассуждаем о жизни, а они просто живут.
— Никакой субординации, — вздохнул Ромарик. — Я — твой король, а ты разговариваешь со мной, как со своим приятелем. Может быть, нам тоже стоит поучиться кое-чему у людей и взяться за укрепление вертикали власти?
— Только не забудь перевернуть всю пирамиду со скидкой на наши жизненные условия, — посоветовал своему королю Сегерик. — То, что у них на поверхности находится наверху, нам стоит закопать поглубже.
— Пора отменять эту демократию, — сказал Ромарик. — Совсем королей уважать перестали.
После ужина разобравшийся с делами Колин проводил нас с Карин в местный арсенал, чтобы мы могли выбрать себе оружие. Я сразу присмотрел себе короткий меч. Не люблю я длинные мечи — вечно в ногах путаются.
Карин выбирала долго и обстоятельно, брала мечи в руки, делала выпады и финты, пробовала баланс. Когда я уже начал скучать, она подобрала себе пару клинков, а также повесила на пояс короткий кинжал.
Потом Ромарик отсыпал мне сотню золотых из своих запасов, мы попрощались с Колином и Сегериком, погрузились в паровой автомобиль, наш кучер дернул за какой-то рычаг, машины вздрогнула, издала дикий рев, выпустила кучу дыма и поехала вслед за колонной Ромарика.
Познакомившись с автомобилем поближе, я подумал, что Ромарик большой оптимист. Хоть эту штуковину и не надо кормить, во всем остальном лошадь могла дать ей сто очков вперед.
Главными недостатками данного способа передвижения были:
Почти отсутствующая плавность хода. Колеса передавали нашим седалищам все неровности дороги. Для того, чтобы постоянно пользоваться автомобилями, нужно покрыть все тракты специальным дорожным составом, о котором говорил Ромарик.
Шум был невыносим. Привыкнуть к нему было невозможно, разговаривать в автомобиле — тоже. Уже через несколько минут подобного путешествия мне показалось, что я оглох на всю жизнь.
Сиденья были неудобные, но в принципе их можно доработать. Железным стульям, обитым кожей, явно не хватало подлокотников и подголовников. Кстати пришлись бы и ремни безопасности, крепящие пассажиров к их местах. Когда колеса телеги попадали в большие выбоины, мы чуть ли не вываливались из нее на дорогу.
Что-то надо делать с дымом. Дым от нашего автомобиля терялся где-то сзади, но поскольку мы ехали в самом хвосте колонны, нам приходилось нюхать дым всех автомобилей, которые ехали спереди. Думаю, что при большом распространении автомобилей и на поверхности могут возникнуть схожие проблемы.
Сложность управления. С лошадью все понятно — сел и поехал. В процессе езды можно отпустить поводья и даже дремать в седле. С автомобилем такой номер не пройдет, даже если не принимать во внимание его адский грохот. Управляющий транспортным средством гном постоянно дергал какие-то рычаги, нажимал на кнопки и крутил круглую штуковину, которую называл «баранкой». Думаю, каждому, кто захочет сесть на место кучера такой повозки, сначала предстоит несколько месяцев поучиться ей управлять. Я бы даже экзамены ввел. На право управления транспортным средством повышенной опасности.
По мелочи набегало еще кое-чего, но основные свои претензии я уже изложил. В общем, пока Ромарик не придумал свои существенные доработки, я выбираю лошадь.
Глава восемнадцатая,в которой главные герои покидают подземелья и почти сразу же подвергаются очередному нападению
— Хорошо! — сказал я. — Солнце, небо, деревья, ветер, свежий воздух… Как мне всего этого не хватало.
— И тишина, — добавила Карин. — Не знаю, как у тебя, красавчик, а у меня от этих автомобилей до сих пор стоит гул в ушах.
Вчера мы расстались с Ромариком и его свитой, и наш автомобиль свернул в туннель, ведущий наружу. Еще каких-то пять-шесть часов мучений, и кучер высадил нас у контрольно-пропускного пункта.
Это был выход из подземелья, не предназначенный для купцов с поверхности. Скорее, гномы держали его в качестве запасного варианта на крайний случай. Им очень давно никто не выходил, и шести стражникам стоило большого труда провернуть механизм, открывающий тяжелые створки стоявших без использования ворот.
И вот мы снова на поверхности.
— И как гномы всю жизнь проводят в своих подземельях? — вздохнула Карин.
— Сила привычки, должно быть, — сказал я.
— Зато коротышки показали себя неплохими костоправами, — сказала Карин. — Они не только вылечили мне ногу и простреленное плечо, но и умудрились избавить мое тело от старых шрамов, а их было совсем не мало, черт побери. Я чувствую себя…неважно, на сколько именно лет. Что еще они мне восстановили? Может быть, я теперь снова девочка?
— Э… хм… э… — сказал я. Есть ситуации, когда люди краснеют до корней волос. Боюсь, что я не отношусь к их числу. У меня покраснели и волосы. — Э… хрмпф… Я не выяснял такие подробности, но сомневаюсь…
— Это была просто шутка, красавчик, — сказала Карин, еле сдерживая хохот. — Этот вопрос совсем не требовал ответа. По крайней мере, серьезного ответа.
И она все-таки рассмеялась, а я в который раз почувствовал себя дураком.
Общение с женщинами не входило в курс моего обучения.
Предполагалось, что люди моего возраста способны решить эту проблему самостоятельно. Интересно, как это у них получается?
Письменные пособия существуют по всем предметам, кроме тех, которые действительно необходимы. Есть книге по истории, философии и культуре. Есть магические гримуары. Есть книги, на страницах которых изложено, как убивать других людей, и к этим статьям даже прилагаются иллюстрации.
Человек, который напишет книгу, которая поможет мужчинам хотя бы на шаг приблизиться к пониманию женщин, огребет немереные деньги и оставит свое имя в веках.
Я не умею общаться с женщинами. Всех моих способностей хватает только на то, чтобы поддерживать светскую беседу в течение пятнадцати минут. Еще я могу читать им лекции по магии или истории. Но не более того.
Полагаю, что основы этого умения закладываются в детском возрасте. То есть, сначала ты дружишь с девочками, еще не замечая разницы между полами, потом ты взрослеешь, видя, как взрослеют и девочки, ты превращаешься в мужчину, они превращаются в женщин, и поскольку это происходит постепенно и на твоих глазах…
Не знаю. У меня слишком мало фактов, чтобы выстраивать стройные теории. Я не знаю, как это происходит с нормальными людьми. Будучи приемным сыном высокорожденного дворянина и учеником чародея, мне поневоле приходилось поддерживать дистанцию со своими сверстниками обоих полов. И чем старше я становился, тем сильнее вырастала эта дистанция.
В детстве мои опекуны дозволяли мне играть с другими детьми. Но родители других детей не приходили от этой идеи в восторг. Сын барона, которого с детства готовили к профессии чародея… От такого надо держаться подальше.
Вот все и держались.
Исидро хотел, чтобы я вырос мудрым. Мигель хотел, чтобы я вырос сильным. Дон Диего просто хотел, чтобы я поскорее вырос. На мои личные чувства всем было наплевать.
Может быть, именно поэтому я с ними и расстался.
Чародеи — не рыцари в сверкающих доспехах, и не притягивают повышенного женского внимания. А если бы даже и притягивали, я все равно бы не знал, что мне с этим вниманием делать.
Я не знаю, когда именно понял, что Карин привлекает меня, как женщина. И я даже не был уверен, что она меня привлекает. Я имею в виду, если бы вы выросли в пустыне, откуда бы вы знали, как выглядит вода?
Правда, если бы вы не знали, как выглядит вода, вы бы просто не выросли. Даже в пустыне.
Ну, вы понимаете, что я имел в виду этой метафорой.
Случайные прикосновения Карин будили во мне чувственные ощущения, которых я ранее не испытывал. Но я никогда в жизни не проводил столько времени бок о бок с представительницей противоположного пола, исключая только мою кормилицу. Может быть…
Я не знаю.
Не знаю, как называется это чувство. Не знаю, что мне с этим делать и стоит ли делать с этим хоть что-нибудь. Зато я точно знаю одно — мне не стоит рассказывать о своих сомнениях Карин.
Она — воин. Она жесткая и решительная, у нее четко расставлены приоритеты и она знает, чего хочет от этой жизни, и что ее абсолютно не интересует.
Мне бы толику ее уверенности.
Мы выбрались из-под земли в районе предгорий, оставив подножие Серых гор в нескольких километрах за своей спиной. Местность была мне незнакома — когда я двигался с юга на север, я воспользов