— Ты не сказал ей?..
— О тебе? Нет. Она бы мне не поверила.
Это задело Сидни. Вики не поверила бы Джеффу, потому что Сидни гораздо хуже ее? Или он всего лишь хотел сказать, что никто бы не поверил, что можно изменить свою жизнь, не имея на это почти никаких оснований? Собственно, Сидни в это тоже трудно поверить.
— Я не хотел тебя в это втягивать, — поясняет Джефф. — Вообще не хотел произносить твое имя, хотя с тех пор я только и делал, что повторял его. Иногда даже вслух. — Он тихо смеется, как будто иронизируя над собой.
Сидни пытается себе это представить. Джефф находится в квартире, которую ей тоже предстоит смоделировать. Он жарит яичницу и произносит ее имя. Джефф застрял в пробке на Централ-сквер и сообщает ее имя ветровому стеклу.
Даже на этой стадии он уже значительно ее опередил.
Он отводит волосы с ее лба.
— Бен будет взбешен, — говорит Джефф и наклоняется, чтобы поцеловать ее.
От неожиданности Сидни вздрагивает, и поцелуй приходится в угол ее рта. Когда Джефф отстраняется, ее переполняют чувства. Она не решается на него посмотреть.
Внезапно прорвавшееся сквозь тучи солнце заливает все светом. Сидни и не заметила, что дождь прекратился. Веранда уже не кажется уединенным местом. В любую секунду сюда может вторгнуться кто угодно.
— Как Джули? — спрашивает Джефф, отклоняясь назад.
— Джули. — Сидни замерла, она еще не пришла в себя после неожиданного поцелуя. — Отлично.
— В самом деле?
Сидни не может сосредоточиться. Неужели Джефф действительно только что сообщил ей, что ради нее он расстался с Викторией?
— Она пишет картины, — говорит Сидни.
— Занимается живописью?
— Да.
— А это как произошло? — Джефф демонстрирует завидное хладнокровие. Разве он не должен быть тоже хоть немного взволнован?
— Я заменила математику живописью. — С глубоким вдохом Сидни откидывается на спинку садового стула и стискивает перед собой руки. — Ее способность сосредоточиваться на отдельно поставленной задаче потрясает воображение.
— Должно быть, это у нее от папы, — кивает Джефф.
— Я ничего не смыслю в искусстве, — говорит Сидни. — Меня наняли помочь ей с английским и математикой.
— Это не важно, — говорит Джефф.
— Я сказала твоему отцу.
Теперь настала очередь Джеффа замереть.
— О том вечере?
— Мне казалось, он должен знать. Я рассказала только ему. Твоей матери там не было. Похоже, он расстроился.
— Еще бы, — присвистывает Джефф.
— Думаю, он поговорил с Джули. На следующий день я видела, как мистер Эдвардс выходил из ее комнаты. Он выглядел огорченным.
— Джули что-нибудь рассказала?
— Мне нет.
Джефф смотрит куда-то в пространство, как будто пытаясь представить себе разговор Джули с отцом.
— Мы собираемся отмечать чей-то день рождения? — спрашивает Сидни.
— Отца.
У Сидни опускаются плечи.
— Когда?
— День рождения завтра. Но мы отмечаем его сегодня.
— Жаль, что меня никто не предупредил, — говорит Сидни. Джефф наклоняет голову.
— Ты не обязана ничего ему дарить.
— Но мне хочется. Он мне так нравится.
Джефф улыбается.
— Я знаю, — говорит он.
Он кладет руки на колени.
Я, пожалуй, пойду поплаваю на байдарке, — говорит он. — Не хочешь составить мне компанию?
Сидни пытается ответить и не может.
— Я тебя расстроил, — говорит Джефф.
— Я…
Он ждет.
— Ты?..
Она изучает лицо Джеффа — лицо мужчины, которого она почти не знает. Он наклоняется вперед и снова ее целует. На этот раз его прицел точен. Сидни чувствует, что она становится все легче и легче… она уже такая легкая, что, кажется, вот- вот взлетит.
Сидни остается сидеть на веранде, глядя на море. В ее поле зрения попадает Джефф, сначала в спасательном жилете, а затем на байдарке. Она не следит за ним взглядом. У нее еще будет на это время. Очень много времени.
Она проигрывает в голове его прикосновение к ее бедру. Первый поцелуй. А потом второй. У нее в животе что-то переворачивается. Это ощущение, знакомое и не вполне забытое, вызывает у нее улыбку.
Небольшие разрывы в пелене облаков, синие шелковые окошки, не обещают хорошей погоды на выходные. Метеорологи сказали свое слово. Дождь будет идти до понедельника.
Знает ли Джули о разрыве Джеффа с Викторией? Вряд ли ее это огорчит. Сидни полагает, что мистер Эдвардс ретировался в сад не потому, что принял эту новость так близко к сердцу, а потому, что ее приняла близко к сердцу его жена. Если бы мистер Эдвардс остался в доме, ему пришлось бы стать свидетелем ее смятения.
Косой луч солнца скользит по воде и высвечивает парящие в воздухе частицы. На какое-то мгновение поверхность моря оживает и вспыхивает разноцветными огнями. Парящая в вышине чайка окрашивается в коралловый цвет. Игра света приводит Сидни в восторг, и она выпрямляется на стуле. А кто бы на ее месте остался равнодушным? Она хочет продлить этот момент, но знает, что это невозможно. Ей хочется, чтобы в полосу света скользнул Джефф. Это тоже невозможно. Джефф уже уплыл — скрылся за далекими скалами.
Дождь барабанит по стеклам ее комнаты. Сидни пишет свое имя на поздравительной открытке и прячет ее в коричневый бумажный пакет, в который она уже положила подарок для мистера Эдвардса: несколько пакетов «гамми-лобстеров»[18]. Эти конфеты такие сладкие, что у нее от них ломит зубы, но она знает, что мистер Эдвардс их обожает. Подарок скромный, но это все же лучше, чем ничего.
Ногтем большого пальца Сидни проводит на бедре линию, по которой недавно скользил палец Джеффа.
Она примет ванну и сделает маникюр. Наденет тонкую длинную юбку и черную шелковую блузку, которую приберегала для особых случаев. В этой одежде не стыдно прийти на день рождения.
Но Джефф поймет, почему она так тщательно оделась. И Бен поймет. И миссис Эдвардс поймет.
От шагов на веранде сотрясается весь дом. Стук металла по металлу — сковородку бросили на горелку. Сидни не удается определить, содержится ли в этом звуке гнев. Сегодня миссис Эдвардс готовит поджаренных в раковине устриц — любимое блюдо ее мужа. На завтра намечалась еще одна вечеринка — уже не в честь главы семейства, а в честь сына и его девушки. Состоится ли теперь эта вечеринка?
Когда Сидни спускается вниз, она слышит голоса, доносящиеся от входной двери. Она не знает, кому они принадлежат, и это ее радует. Эти люди послужат буфером. Сначала раздается приветствие Бена (а он когда приехал?), а потом Сидни слышит неподдельное радушие в голосе хозяина: «Право же, не стоило». На кухне, вне всякого сомнения агрессивно, рычит миксер. Миссис Эдвардс решила сфабриковать торт из ликера «Калуа» и полусладкой шоколадной крошки.
Сидни избавляется от коричневого бумажного пакета, примостив его рядом со стулом. Она выпрямляется. Джефф открывает сетчатую дверь и идет через гостиную, направляясь на второй этаж, в свою комнату, чтобы принять душ. Он задержался на прогулке и двигается стремительно. Он похож на человека, который только что оказал решительное сопротивление непогоде: раскрасневшиеся щеки, прилипшие к голове волосы, мокрые ноги. Увидев Сидни, Джефф останавливается и спокойно говорит:
— Хорошо выглядишь, — словно он, сын хозяев, просто хочет сделать комплимент гостье. Джефф старательно огибает тело Сидни и взбегает по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз.
Правил не будет, догадывается Сидни. Вместо правил ее, возможно, ожидает множество сюрпризов.
Рот миссис Эдвардс сжат в прямую линию. Она до сих пор не сняла передник. Этот поразительный факт позволяет составить представление об ее эмоциональном состоянии. Гости, старые друзья Эдвардсов, чувствуют что-то неладное, но их, видимо, не слишком беспокоит исходящий от хозяйки холод. Возможно, в кругу друзей Эдвардсов супруги часто не общаются между собой на вечеринках.
Погода не позволяет расположиться с напитками на веранде, поэтому гости вместе с Эдвардсами усаживаются на белых диванах. Конструкция этих диванов подразумевает, что у садящихся на них людей есть выбор — провалиться назад или примоститься на краешке. Сегодня все примостились на краешке, даже Бен, который обычно стремится к максимальному комфорту. Сидни сидит на краешке деревянного стула. Ей сегодня вообще никакого комфорта не положено. Она не помнит, как зовут гостей. Джули с ногами залезла на пуфик и пьет диетическую кока-колу. Иногда она улыбается и застенчиво посматривает на Сидни.
«Восторг творческой натуры, — думает Сидни. — Своего рода экстаз».
Джефф спускается вниз. Он одет в синюю полосатую тенниску и защитного цвета шорты. Он наливает себе джин с тоником и садится рядом с матерью, заглаживая свою вину.
Бен, наблюдающий за Сидни через край бокала, похоже, заметил, что она отвела глаза при появлении Джеффа. Но кто может знать, что заметил Бен? Возможно, его взгляд просто выражает восхищение, потому что Сидни сегодня уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Юбка. Блузка. Волосы, собранные в свободный пучок на затылке.
— Открой подарки! — требует Джули.
— Право же, не стоило, — опять начинает приговаривать мистер Эдвардс.
Сидни рада этой паузе. Впервые за вечер она вздыхает свободно. Она делает большой глоток и с удивлением обнаруживает, что тоже пьет джин. Кто ей его вручил? Она не помнит. Или она схватила чужой стакан?
Мистер Эдвардс нервным (или нетерпеливым?) движением снимает упаковку с книги о художниках-маринистах и случайно надрывает обложку. «О-ой!» — вскрикивает он и начинает пространно извиняться. Книга — подарок его жены, уставившейся в потолок. Мистер Эдвардс разглаживает надорванные края и говорит, что он может склеить их скотчем изнутри. Нет, он может сделать еще лучше. Он может так заклеить обложку, что никто и никогда ничего не заметит. Он добавляет, что уже да